Зина закончила школу, он приехал с большим букетом цветов и тортом поздравить девушку с получением аттестата зрелости. Все было хорошо, но вечером, привычно ложась в ее постель, он услышал: «Женись или у…вай отсюда. Я теперь не школьница. Мне жизнь устраивать надо». Он ночевал у знакомых, снова плакался Рите о недостойном поведении современных девушек, но привычка к сексу взяла верх, и он сделал Зине предложение. Мужа она не любила. Замужество было для нее просто возможностью вырваться из деревни. Вскоре Зина начала изменять ему. А теперь вот свою дочь осуждает.
«Надо что-то делать, – думала Рита. – Наломает Юлька дров, потом сама жалеть будет. Вдруг после аборта не сможет забеременеть?». В это время позвонила Гульназ.
– Вас поздравить можно! – сказала она.
– С чем? – рассеянно спросила Рита, все еще думая об Юле.
– Юля звонила вчера, что ребенка ждет.
– Она аборт собралась делать. Завтра к врачу пойдет.
– Ой, что же она делает? Надо ее отговорить, – со страхом в голосе сказала Гульназ.
– Давай попробуем. Ты ей позвони, не говори, что про аборт знаешь, а сама как бы между прочим расскажи, как это здорово иметь детей и что мы все ей поможем. С кем она еще дружит? Пусть ей несколько женщин позвонят как бы поздравить ее и поддержать, как будто об аборте не знают.
– Она со Светой недавно познакомилась. Та тоже из Казахстана, я поговорю с ней. Мы еще кого-нибудь подключим.
– Давайте сегодня звоните, а то завтра может быть поздно, – скомандовала Рита.
– Все, тогда прощаюсь с тобой и буду девочкам звонить.
– Удачи!
Юля позвонила тете следующим вечером и сказала, что она решила рожать.
Неприятность пришла, откуда Рита не ожидала. Однажды она зашла к сыну, когда Дэрин была в командировке. В зале стояли раскрытые картонные коробки, в которые как попало были затолкнуты вещи Дэрин.
– Дэрин уходит от вас? – спросила она сына.
– Как тебе сказать… Ей предложили работу в Атланте. Такую же, как здесь, только платят на 20 тысяч в год больше. Она с 1 июля туда на работу выходит.
– Ты почему не сказал мне? Как я здесь одна останусь? С недостроенным домом?
– Не хотел тебя заранее расстраивать. Она вернется из командировки и уедет первая, затем мы с Майей поедем. Она уже комнату себе нашла. Потом будет искать дом, чтобы снимать. А я пока этот дом продавать буду. Надо кое-что подделать тут, чтоб цену выше дали.
Рита расстроилась. Как же она будет здесь одна? Как же она будет без Майечки? И сын ей хорошо помогал с ремонтом дома. Он все еще не мог найти работу. Подрабатывал у Джима и еще где подвернется, а остальное время ремонтировал свой дом и помогал матери. Рита лишилась всей своей американской родни, а теперь еще и сын уезжал.
Дом Дэрин продался на удивление быстро. Уже в середине августа Данил отправил машины с вещами (все оплатила компания, нанявшая Дэрин на работу) в Атланту, посадил в машину дочь, собаку и кошку и уехал. Рита осталась в Бостоне одна.
В середине сентября Рите на работу позвонила секретарша Десмонда, иммиграционного адвоката, и сказала, что Рите надо прийти в офис, потому что ей пришло письмо из иммиграционного центра. Рита разволновалась. Вдруг опять какой-нибудь сюрприз от Винсента. Она отпросилась на час раньше с работы и поехала в офис. Всю дорогу Рита паниковала, прокручивая в голове варианты, что с ней будет, если ей откажут в визе. У нее здесь сын и внучка, дом, друзья. Да вся, пусть и нелегальная, жизнь. Куда она поедет? Кто ее где ждет? Влетев в офис, она огляделась. Из-за своего стола навстречу ей поднялась секретарша.
– Рита, проходи, Десмонд ждет тебя.
Рита вошла в комнату для переговоров. Десмонд поднял голову от компьютера и улыбнулся ей.
– Все хорошо, – поспешил он успокоить свою клиентку, видя ее состояние.
– Что там прислали? – с замиранием в сердце спросила Рита. Сейчас решалась ее судьба.
– Иммиграционный цент утвердил твою петицию, и через несколько дней ты получишь визу.
Рита от радости бросилась обнимать своего адвоката.
– Спасибо большое! Я не смела и надеяться на это! Ну все, я за шампанским побежала. Ждите меня все здесь.
Рита купила шампанского и коробку конфет помощникам адвоката и коньяк ему. Вернулась в офис, раздала подарки. Десмонд поблагодарил и сказал, что он хотел бы обсудить с ней дальнейший шаг ее легализации.
– Смотри, – стал объяснять он, – ты получишь визу и разрешение на работу месяца через 2-3, сможешь жить и работать легально. Но ты должна каждый год снова подавать прошение на разрешение на работу, платить за это 350 долларов. Ты не сможешь выезжать из страны, никогда не сможешь, если у тебя будет только виза.
– Что же делать? – растерялась Рита. Ей сейчас казалось, что лучшего уже и желать невозможно. После девяти лет страха она наконец будет жить легально.
– Есть два пути. Первый – подать документы на Грин-карту. Второй – уехать в Ирландию и уже оттуда, используя эту визу, вернуться обратно.
– Какие у меня шансы?
– На Грин-карту 2% примерно. Ты же знаешь, что виза невесты, по которой ты приехала, не может быть переведена ни в какой другой статус. Но попробовать можно. Ну а через Ирландию сможешь въехать через 4–5 лет. Или можно все оставить как есть. Будешь жить по визе.
– Я хочу рискнуть и подать на Грин-карту. А то буду потом думать, что вдруг получила бы ее, а я даже не попробовала за нее бороться. Сколько это будет стоить?
Десмонд с уважение посмотрел на свою клиентку.
– Ну что ж, рискнем. Я дам тебе хорошую скидку. 3500 тысячи это будет стоить для тебя.
– Спасибо. Я очень ценю твою помощь! – сказала Рита, пожимая ему руку.
Скидка в полторы тысячи была хорошим подарком для Риты.
Уже через месяц Рита получила разрешение на работу, ее работодатель Назар оформил все бумаги, и она стала зарабатывать себе американскую пенсию. Для этого нужно было проработать 10 лет. Десмонд подал документы на Грин-карту, и снова потянулись дни ожидания.
15 октября, на Майин день рождения, Рита полетела в Атланту. Внучке исполнялось шесть лет, и Рита хотела отпраздновать его вместе с ней. Сын встретил ее в аэропорту накануне дня рождения в 10 часов вечера, привез в их съемный дом. Дом был просторный, задний двор выходил в лес, рядом протекала река. В комнатах, как всегда, был беспорядок, на который никто не обращал внимания. Рите отвели