Кто-то заохал, тут же зазвучали гневные слова на тему: до чего новые власти Россию довели! Как водится, тут же возникли оппоненты: зато гласность! Свобода! Один такой, лохматый, засаленный, неопрятный, брызгая слюной, доказательно тыкал пальцем в сторонуСпасопесковского переулка:
— Вон! Будка гласности! Что это, если не свобода слова, а? Право личности на самовыражение! Да разве бы ваши сраные коммуняки такое бы позволили⁈
— А такая дрянь разве была⁈ — заходился воплем тщедушный старикан, в чем только душа держится. При этом он тряс рукой в обратном направлении, к Арбатской площади. — Этот похабный магазин для извращенцев! А⁈
На некоторых присутствующих «сраные коммуняки» подействовали как красная тряпка на быка. Еще б немного — и точно вспыхнула потасовка. Так что нам с Танком пришлось еще и выступить в роли рефери, буквально встряв между осатаневшими активистами.
— Да мужики, да вы че⁈ — добродушно басил мой друг, без малейших усилий удерживая противников. — Уймитесь!.. Слышь, дед, а какой такой похабный магазин?
— Да как же! — пылал гневом престарелый патриот. — Вон там, в подворотне! Открыли какие-то онанисты!..
— Секс-шоп, — солидно пояснил знаток Арбата и его окрестностей. — И такой теперь есть.
— А! — нейтрально воскликнул Танк, но я понял, что без визита в это заведение мы отсюда не уйдем.
Спорщиков насилу угомонили, она начали остывать, хотя еще ворчали и перебрехивались. Но острая фаза миновала. Спокойнее всех в данной ситуации оказался космический музыкант в бейсболке: он отошел немного в сторону, совсем не обращая внимания на разыгравшиеся страсти, на усилителе разложил нотную тетрадь, полистал ее — видимо, выбрал что-то, несколько раз поиграл пальцами без звука, фиксируя аккорды — и начал новую композицию, такую же протяжно-внеземную. Народ стал подтягиваться к исполнителю, слушая с интересом.
Танк подошел ко мне:
— Слушай, — сказал на ухо, — а это про какую будку тут базарили? Я переспрашивать не стал, стремно как-то… Ты знаешь?
— Ну, более или менее. Пошли, покажу.
Мы говорили так, а меня странно цепляло некое беспокойство, и объяснить его я не мог. В чем дело?.. Озираться вроде глупо, и я так аккуратно постреливал глазами по сторонам. Да все нормально, все в порядке… Так в чем же дело?
Пошли к будке, и тут вдруг до меня дошло. Пазл сложился.
Во время конфликта в толпе присутствовало знакомое лицо. Ну как знакомое? Это был совершенно неприметный молодой человек в легкой серой курточке, в джинсах, ну абсолютно никакой, стертый, каким и должен быть спец по наружному наблюдению. А я его заметил еще возле сборища тех панков и хиппи. Не то, чтобы заметил, но моя память, наверное, зацепила его где-то поблизости, не доводя до осознания, и так же заметила у гитариста, а я и не мог понять… но сейчас понял.
Разумеется, это вполне могла быть случайность. Только теперь я уже точно мог проверить, случайность или нет.
Танку я ничего говорить не стал. Сам разберусь.
«Будка гласности» — да, феномен тех времен, собственно, мини-телестудия, установленная в небольшом помещении, на самом деле, типа будки. Там камера, ретранслятор… не знаю, словом, технических подробностей, а суть в том, что за определенную сумму — немаленькую, но сравнительно терпимую — любой гражданин может зайти туда и в течение пяти минут поведать человечеству в прямом эфире все, что хочет. О каком-нибудь своем гениальном изобретении, о произволе местных властей, сделать политическое заявление… да, наконец, просто спеть, сплясать, признаться к кому-нибудь в любви — и все это увидят телезрители какого-то канала, не самого большого, но популярного, в том числе. Пять минут славы!
Я это помнил по прежней жизни, хотя и подзабыл подробности, которые Танку растолковал сотрудник канала, дежуривший возле будки, куда, к слову сказать, стояла целая очередь! Ну, человек пять-шесть точно, и все вроде бы вполне нормальные, каких-то явных неадекватов я среди них не увидел.
— Пожалуйста! — пригласил Танка телевизионщик. — Если хотите, к вашим услугам!
— Не-е, брат, — засмущался парень. — Я так только… Интересно. Но подумать стоит.
Мы отошли от источника свободы слова.
— Ну что? — я подмигнул. — В секс-шоп заглянем?
Танк коротко хохотнул:
— Ну так, для общего развития… Пошли!
Мы зашагали в обратном направлении, опять миновали гитариста, который отойдя в сторону, невозмутимо закусывал гамбургером и пил кофе из «маковского» стаканчика. Пересекли Староконюшенный и вскоре увидели слева арку, куда народ активно зашныривал.
— Похоже, сюда, — сориентировался Танк.
Темная подворотня вела в маленький дворик — и точно, вот он, интим-магазин.
— Ты иди, — сказал я товарищу, а я тут немного постою, воздухом подышу.
Танк возражать не стал, а я, заметив открытую дверь какой-то подсобки, аккуратно затаился за ней.
Минуты не прошло, как парень в серой куртке почти вбежал в дворик и сразу же устремился к секс-шопу.
— Эй, братан! — окликнул я его в спину.
Он вздрогнул, резко развернулся.
— Не заблудился? — без улыбки спросил я.
От авторов:! У нас вышла новинка в жанре «НАЗАД в СССР»! Некогда блиставший, а теперь стареющий писатель тихо доживает свой век на задворках жизни. Но судьба дает ему шанс начать все сначала. Он попадает в 1975 г. в юного себя — рабочего на заводе. Герой ставит себе цель — стать великим писателем. https://author.today/work/323187
Глава 10
— Не понял, — осторожно промолвил он.
— Зато я все понял, — сказал я.
Выучка, видно, у него была хорошая, он не растерялся, глаза не забегали, но по неким неуловимым признакам я ощутил, как напряженно работает его мысль.
— Простите, — он постарался вежливо улыбнуться, но вышло немного криво, — я и правда, не понимаю… Наверное, вы меня с кем-то спутали.
И умолк, явно не зная, как действовать дальше.
Впрочем, и я вынужден был признать, что дальнейшего плана у меня нет. Ну, спрошу я: ты чей шпион? Кто послал за мной следить?.. Так разве он скажет! А применить, как говорится, «меры физического воздействия» здесь не выйдет, слишком уж бойкое место, хоть и в стороне от улицы. Вот и на крыльцо секс-шопа кто-то вышел, и в подворотне застучали шаги…
Пока я собирался что-то сказать, шаги из арки внезапно превратились в двух патрульных — не тех, что наблюдали за скопищем. Другие парни. Оба чем-то были чрезвычайно озабочены, озирались, и практически не обратили на нас внимания. Оттащить за ухо в местечко поукромнее, паренька теперь явно не получится.
— Ну и где они могут быть? — спросил один.
— А хрен их зна… — начал другой, но тут взгляд его упал на открытую дверь. — Давай там проверим?
— Ага, — откликнулся первый, но все же обратился ко всем: мне, серому сюртуку и выходцу из интим-салона, пареньку студенческого вида:
— Мужики! Вы тут не видали двух таких п…юков, вроде панков, что ли? У одного гребень такой, — он показал рукой, — зеленый, сука!
— Нет! — самым честным хором откликнулись три голоса, и в этот миг дверь магазина выпустила затрапезного провинциального дядечку средних лет. На его лице, в округлившихся глазах без труда читался только что пережитой культурный шок.
— Н-ну, братцы-кролики!.. — возопил он, пошатываясь и обнаруживая изрядное подшофе. — Эт-то, я вам доложу, такое!..
И разразился пьяным хохотом с икотой, запутывая мизансцену окончательно.
Из двух ментов первый был старший сержант, второй просто сержант. И первый на правах старшего велел:
— Ладно, давай туда! — разумея распахнутую дверь, но тут с улицы донеслась тревожная трель милицейского свистка.
Собственно, это были два коротких свистка, что на данном сигнальном языке значит: «Ко мне, на помощь!» — и до нас донесся неясный гомон, выкрики, отчаянный женский взвизг.
— Туда, — крикнул старший, и оба сержанта стремглав метнулись в подворотню. Второй схватил зацепленный на манер аксельбанта свисток на цепочке, через секунду раздался один короткий резкий свист.