по шагам и тому, как пришедшие расположились в комнате, там было несколько человек. Но все они молчали. Говорил только один из них. У него был гнусавый голос, будто идущий из трубы. Слова он произносил очень медленно, делая гигантские паузы между ними. Создавалось ощущение, что изречение каждого из них причиняет ему гигантскую боль. Из-за этого было очень сложно понять, что он говорит. Мне стало неуютно. Но постаралась отогнать неприятные ощущение и напрячься, чтобы не пропустить ни звука.
Очевидно, что посетитель привык, что никто даже не пытается его перебить. Вторая отличительная черта его речи — огромное количество ненормативной лексике. Я, конечно, не ромашка, мат слышала да и сама могу в нужной ситуации так сказануть на народном языке, что даже у филологов уши трубочкой свернуться. Но этот человек не просто вставлял модные, благодаря блогерам словечки. Нет, они лились у него столь естественно и в таком количестве, перемежаясь с «феней», что остальные, нормальные слова выполняли связующую функцию. Вот от этого мне стало страшно. Я поняла, что к Кристовскому пожаловал кто-то из верхушки криминального мира. И именно поэтому он предпочёл отослать меня.
Ответы босса были не слышны. Думаю, что он не боялся пришедших, но стремился вести себя с ними мягко, как обычно отражая поведение собеседника и представляя из себя того, кого они рассчитывали увидеть.
— Договорились. До связи, — наконец чуть громче произнёс он, видимо, подводя итог встречи.
— Да, Глеб. Мы с тобой друг друга поняли. Помоги мне убрать его — и я в долгу не останусь. Ты меня знаешь, — до меня донеслись легкий шорох и тяжелая поступь сопровождающих авторитета охранников.
— Выходи, — крикнул Глеб.
Но на сей раз я не рванула выполнять его команду, а подбежала к окну, наблюдая, что из нашего подъезда вынесли кресло на колёсах. В нём сидел нестарый, но уже седой и очень худой мужчина. На его щеке была татуировка в виде молнии. Два крепких амбала несли его трон. Еще двое шли впереди осматриваясь по сторонам. И наконец третья пара таких же крепких мужчин замыкали шествия, оглядываясь назад.
— Кто это был?
— Крупный заказ, — хохотнул Глеб.
Он был уже в своем обычном виде аристократичного интеллигента, как я про себя называла этот его образ. Глаза светились озорным блеском.
— Да, но я не поняла теперь… ты — киллер?
— Я уже сто тысяч объяснял тебе, что я — медиум. Я не убиваю людей. Я лишь способствую исполнению их воли. За деньги.
— Но ведь это ужасно?
— Ужасно? Что ужасного? Я воплощаю волю человека. Варвара, — он вдруг как-то посерьезнел. — Если ты будешь задавать много лишних вопросов, то у нас ничего не получится. А так как ты уже слишком много знаешь, то мне придется обнулить твоё сознание. Ты понимаешь, что бывает с теми, чье сознание очищено?
— Нет… — растерянно пробормотала я.
— Они попадают в клинику для душевнобольных, где находятся до глубокой старости. Некоторые доживают до ста пятнадцати лет. В полном беспамятстве! — угрожающи сообщил он.
— Ммм. Я услышала тебя. Но можно один последний вопрос, — не удержалась я, сама пугаясь собственной смелости.
— Ну? — глянул он.
Но в его глазах уже не было угрозы, они вновь шаловливо блестели.
— А меня возьмёшь с собой?
Он рассмеялся. А когда успокоился, то, не отвечая на мой вопрос, продолжил.
— Варь, ты любишь боевики? — спросил он.
— Это приглашение в кино? — что-то мне подсказывало, что если он пригласит меня на свидание, то я соглашусь пойти хоть в шаурму, хоть на дешевую комедию.
— Нет! Но через пару дней нас ждет приключение в этом стиле. Сегодня уже поздно, а завтра с утра наведайся к нашему другу с холодными руками и горячим сердцем. Хотя, нет! Завтра поедем туда вместе. Одна ты в этот раз всё, что нам понадобиться, не довезёшь.
«Неужели он решил не таскать мелочевку, а взять сразу целый… хм-хм… так сказать, оптом дешевле», — отразилось в моих глазах.
— Не бойся, всё будет хорошо, — лёгкая оранжевая нить протянулась от Кристовского, успокаивая меня.
Почувствовав доносившейся аромат мандаринов, я улыбнулась. Действительно, еще пара месяцев и Новый год.
* * *
Невзорович встречал нас на улице. Несмотря на утреннюю прохладу, он был в одном медицинском халате. Пальцы сжимали остаток сигареты. Лицо выглядело помятым и невыспавшимся.
— Приветствую! Наконец-то Глеб Ростиславович пожаловал собственной персоной, а то совсем забыл дорогу! Варюшка-то частенько у меня бывает. А я всё думаю, как там сам. А то глядишь, мож, забрала тебя нечистая, — несмотря на несвежий внешний вид, он не теряла оптимизм.
На его балагурство Глеб лишь сдержанно пожал ему рук.
— Да, всё по-старому. Ты подготовил то, о чём я просил?
— Да, всё в лучшем виде, — вновь хохотнул МихалМихалыч, затем открыв дверь что-то крикнул в пустоту.
Но его там, видимо, ждали. Потому что дверь распахнулась, и с грохотом два санитара выкатили очевидно тяжелую тележку для перевозки больных. На ней лежал продолговатый предмет примерно ста восьмидесяти сантиметров длиной и около шестидесяти сантиметров шириной. С заметным усилием они загрузили свою странную ношу в наш багажник. Мне было интересно только одно: как мы с Глебом будем затаскивать ЭТО в его лабораторию. Тем временем Кристовский протянул патологоанатому толстый конверт. Тот хлопнул медиума по плечу, сунул конверт в карман и вновь закурил. Я помахала ему, не выходя из машины. Наверняка мы скоро опять встретимся.
Сырой сумрачный туман поглотил ссутулившуюся фигуру в сероватом халате. На прощание мелькнувшую красновато-малиновой точкой сигареты. Махнул ли он мне в ответ, рассмотреть не успела.
— Варя, придержи мне дверь, пожалуйста, — попросил босс, когда мы вновь оказались у офиса, а сам вытащил мешок, взвалил его на плечи и потащил.
Ноша которую еле-еле тащили два здоровенных мужика, он нёс практически налегке, лишь кончики пальцев слегка побледнели от напряжения.
— Закрой дверь на засов и задерни шторы, — попросил он. — И отправляйся на чердак. Поймай там штук пять-семь летучих мышей. Пожирнее.
— Что? Я не смогу! — взмолилась я.
— Специальный сачок на крючке за дверью, — в качестве ответа пояснил мне Кристовский.
— Но… — сделала я еще одну попытку.
— Не помню, чтобы спрашивал твоё мнение, — ледяным голосом отрезал медиум.
Действительно за дверью висел сачок. Верёвки, из которых он был сплетен, были значительно толще, чем у обычного. Кроме того у него был более сложный узор. Да, из такого действительно не вырваться. Я взяла его и вышла в коридор. Над моей головой находилась дверца люка. Лестницы к нему не вело. Сачком я поддела задвижку шпингалета, с глухим стуком крышка люка распахнулась. Оказалось, что к ней прикреплена складная лестница. Она выпала, чуть не стукнув меня по голове. Но до пола она не доставала. У