Лорна несла месячный запас продовольствия с церковного склада в большой кожаной хозяйственной сумке. Эти продукты доставлял и распределял среди местных прихожан один из окружных инспекторов.
«Я попрошу Салли рассказать мне, чем он занимается в гражданской жизни, — подумала Лорна ночью. — Действительно ли он проводит все свое время в бесцельной суете с ее компанией?» Она чувствовала себя полностью чуждой этим людям: с ее воспитанием было невозможно привыкнуть к их фальшивому лоску.
Но Лорне не удалось расспросить Салли. Когда она встала утром, вялая и с тяжестью в голове, то вспомнила, что в девять часов должно состояться собрание скаутов. Салли продолжала спать.
После двенадцати часов, когда Лорна вернулась с собрания, она обнаружила, что Салли уже нет в доме.
— Она оставила тебе записку в холле на столике, — сообщила Минни, — сказала, что «отозвали из отпуска»; понимай как хочешь.
— Надеюсь, прошлой ночью не произошло внезапного вторжения противника! — воскликнула Лорна. — Хотелось бы знать, что произошло на самом деле.
— Мы скоро об этом услышим: плохие новости быстро доходят, — мрачно ответила Минни.
Лорна прочла записку Салли. Она была полна восторженных слов благодарности за гостеприимство, но не содержала никакой информации. Снимая форму скаута, Лорна подумала, что, может быть, все к лучшему. Девушка не могла понять, что оставило в ней такой неприятный осадок: ощущение нарастающих сомнений, обиды и несчастья?
Она переоделась и стала готовиться к приходу детей на ленч.
— Где Салли? — спросила Пеке.
Лорна объяснила.
— Черт возьми! — воскликнул Питер. — Она обещала покатать нас сегодня на машине. Я хотел сам попробовать порулить. Уверен, мы бы тут поносились со свистом.
— Кто-нибудь из вас видел ее утром, перед тем, как она уехала? — спросила Лорна.
— Я видела, — сказала Бет. — Когда я выходила из парадной двери, она крикнула мне с лестничной площадки, чтобы я принесла ей бумаги и телефонный справочник. Я поднялась к ней. О, Лорна! Ты бы видела ее ночную сорочку! Бледно-розовый Шифон и настоящее кружево. И что, ты думаешь, она мне подарила?
— Понятия не имею.
— Губную помаду!
— Я думаю, она очень плохо поступила; ты не должна ни в коем случае ею пользоваться. Иначе я скажу папе.
— Не будь свиньей, — стала упрашивать Бет. Мне так нравится эта помада, Лорна. Я тебе покажу — ты умрешь от зависти. А я буду краситься очень осмотрительно. Не можем же мы допустить, чтобы она лежала и портилась, пока не подвернется подходящий случай, чтобы воспользоваться ею.
Несмотря на свои неприятности, Лорна улыбнулась. Питер продолжал ворчать по поводу того, что обещанная прогулка не состоялась.
— Если бы она подождала до ленча, мы могли бы проехать с ней часть пути и вернуться обратно на автобусе.
— Теперь слишком поздно думать о том, что вы могли бы сделать, — сказала Лорна больше себе, чем Питеру. — Чем вы теперь собираетесь заниматься сегодня днем?
Обсуждение того, как лучше провести время до чая, продолжалось в течение всего ленча. В процессе обсуждения стала ясна важная вещь: никто никто не хотел сопровождать Лорну в деревню и помочь ей разнести продовольствие.
Приход Малого Уолтона был разбросан по обширной территории. Усадьба, дом викария, дом доктора и около дюжины коттеджей были собраны около церкви; но универмаг, почта и большая часть деревни находились на расстоянии мили.
Лорна доставила продукты в коттеджи; проходя мимо ворот дома доктора, она нерешительно остановилась. Может быть, войти? Она свернула на подъездную аллею.
Когда она уже дошла до двери, ее догнал автомобиль. Это был Майкл! Увидев Лорну, он открыл дверцу и выскочил из машины с сияющим лицом.
— Лорна, дорогая моя, что занесло тебя сюда?
— Я думала, ты будешь рад меня увидеть, — сказала Лорна. — Я относила продукты для миссис Браунинг, а теперь хотела узнать, дома ли ты.
— Вот он я, — сказал Майкл.
Он открыл парадную дверь и пропустил ее в дом.
— Ты промокла. Оставь пальто здесь. Сейчас разожжем камин в кабинете.
Майкл помог ей снять пальто и повел по скромно отделанному дубом коридору в свой рабочий кабинет. Эта большая комната была заставлена книжными полками, прямо из нее вел проход в заднюю часть дома, где была расположена приемная для больных.
— Садись, — сказал он.
Лорна уселась у камина. Он подбросил чурок в огонь, а она откинулась в большом кресле и прикрыла глаза. Она внезапно почувствовала себя измученной своими эмоциями.
— Ты устала. — Его голос убаюкивал, она почувствовала, как его руки коснулись ее ног.
— Не беспокойся обо мне, — сказала она.
— Я сниму твои туфли, они вымокли. Нельзя ходить по дождю в такой обуви.
Она улыбнулась ему, не собираясь спорить. Ей было приятно, что Майкл ее ругает, как он делал всегда, когда она была маленькой девочкой. Он прислонил ее туфли К низкой каминной решетке, чтобы они просохли.
— Теперь твою шляпу.
Она сняла ее с головы:
— Спасибо, Майкл.
— Ты выглядишь усталой. Что ты с собой сделала?
— Ничего. — Она отвернулась от него и прикрыла глаза, сознавая, что до некоторой степени обрела душевное равновесие.
Когда она открыла их снова, Майкл сидел рядом и смотрел на нее.
— Я заснула.
Она была удивлена, и в первый момент мысли разбежались; потребовалось несколько минут, чтобы наружу выплыли все ее несчастья.
— Ты выглядишь лучше.
— Я долго проспала?
— Да нет. Отчего ты так устала?
Лорна понимала, что он спрашивает скорее профессионально, чем из сочувствия.
— Потому что я дура, если хочешь знать!
Он высоко поднял брови:
— Это последнее, что я сказал бы о тебе.
— Тем не менее это так, — настаивала Лорна.
— Будь добра, поделись со мной, или это секрет?
Лорна не решалась.
— А ты сам не догадываешься?
— Об этом нетрудно догадаться. Вопрос не пришел бы мне на ум, если бы не было причин его задавать.
— Майкл, я очень несчастна.
— Я понял это, когда ты спала. Знаешь, на кого ты была похожа?
— Нет… На кого?
— На ребенка, который потерялся в незнакомом лесу и заснул в полном изнеможении.
— Звучит красиво и поэтично, — сказала Лорна. — Почему случаются такие вещи?
— Наверное, чтобы мы взрослели.
— Жестокий способ для этого. Одна минута восторга, а потом опустошение.
— Я знаю.
— С тобой случалось такое?
Задав этот вопрос, Лорна не была уверена, ответит ли он.
— Я один раз читал стихи, — начал он обстоятельно. — Не могу вспомнить, кто их автор. Они начинались так: «Расправь свои крылья и лети…» Я думаю, они для всех. Для каждого человека это головокружительный момент, восторженный и ужасный, когда он парит в своем первом полете.