вроде и не сильно. Мой дом иногда заполняется шумными зловонными голодными существами, но мне не дозволено спрашивать, кто они такие, чем занимаются или же почему они считают нормальным наваливать горой в мусорное ведро упаковки от чипсов, а мне потом разбирай эти завалы как в игре «Дженга». Я им мать, но в какие-то моменты кажется, что они мне совсем чужие. Я ведь знаю про них буквально все, и в то же время кажется, что я их не знаю совсем. В глубине души я понимаю: это оттого, что они и сами не совсем понимают, кто они есть – они все еще в переходном возрасте, переходят от детей, какими были, ко взрослым, которыми когда-нибудь станут, но от осознания этого мне нисколько не легче.
Эта ситуация сбивает с толку. Не о таком я мечтала. Я просто хотела, чтобы они перестали на меня постоянно дуться и ели овощи без капризов и препирательств, давали мне спокойно сходить в туалет и вечером выпить джина с тоником. Пока они были маленькими, мне и в голову не приходило, что это когда-нибудь кончится – каждый день казался вечностью с этими нескончаемыми «Телепузиками», конструкторами Duplo, «Спокойной ночи, малыши!», бесконечными подтираниями грязных поп и несмолкающим визгом. И вот на тебе, наступил конец! Так еще ведь были полчища старушек, что совали нос не в свои дела, поучали тебя именно тогда, когда тебе не до них, и советовали ценить эти моменты, потому что дети быстро вырастают. (Помню, стою я посреди супермаркета с Джейн, которая визжит как резаная, потому что я не разрешаю открыть в торговом зале приглянувшуюся ей бутылку текилы, а Питер у меня на руках срыгивает мне же в бюстгальтер, и меня это все так достало, что я начинаю в голос выть: «Черт, я не могу больше! Боже, как же меня все достало!» И тут эта сердобольная старушка подходит и гладит меня по руке, приговаривая: «Цени это время, дорогуша! Вот они вырастут, и ты будешь скучать по этим денькам!» В ту секунду я еле сдержалась, чтобы не раскроить ей голову бутылкой текилы, что отобрала у Джейн. Столь же непреодолимым было и желание открыть ту бутылку и начать хлестать текилу из горла посреди торгового зала.) Вот чего-чего, а тех денечков мне нисколько не жаль. После того я ни разу не останавливалась посреди супермаркета и не предавалась сладостным воспоминаниям: «Ой, как же было здорово, когда один рядом ковыляет и канючит “Мама купи, мама купи, мама хочу, купи мне это, мама”, а другой прыгает в тележке и пытается из нее выскочить и разбить себе голову о кафель, и чтобы мы потом мчались в травмпункт, в который раз».
Не скучаю я и по вытиранию грязных поп или же отдиранию клея с глиттером со всех поверхностей в доме, как будто тут гарцевал озабоченный единорог и метил своей блестящей спермой всю территорию. Но как-то обескураживает, что ты перестаешь быть центром двух детских вселенных – единственным утешением в любом горе, чудесным спасением от любой боли, неиссякаемым источником мудрости и радости – и вообще перестаешь существовать для своих детей. Хотя время от времени они обо мне вспоминают. Если Джейн опаздывает на последний автобус из города, то я обязана сжать пространство и время и в ту же секунду оказаться рядом на машине, чтобы доставить ее домой, или же если Питер не может найти еду в холодильнике («Я не понял, в смысле прямо под носом?»), или же пошел дождь, а им приспичило куда-то ехать, или же им понадобились деньги, то тут они сразу вспоминают про женщину, которая дала им жизнь, удовлетворяла все их потребности и жертвовала всем ради их благополучия и счастья. Обычно вспоминают они обо мне в самое неподходящее время, именно в тот момент, когда у меня свои планы.
Черт возьми, но ведь иногда они говорят спасибо! Не часто такое случается, но все же. Обычно они воспринимают мою помощь как должное и требуют, чтобы я не смела обращаться к ним, если они в тот момент тусуются со своими друзьями – это для них смерти подобно. А я специально тогда громко зову перед их корешами «моего сладенького пирожочка» и подолгу заверяю, что мамочка их сильно любит. Ведь должна же я хоть когда-то отыгрываться, где компенсации за все мои страдания? Что ты за мать такая, если не можешь злонамеренно и изощренно чмырить своих отпрысков перед их же друзьями.
Однажды я им пригрозила, что в следующий раз, когда их друзья придут к нам в дом, то я буду специально прохаживаться перед ними без лифчика. Только так удалось заставить их прибраться в комнатах и в доме. Да, славная была неделька! Пока до них не дошло, что я блефую и сама ни за что не сниму лифчик перед толпой подростков, так что все быстро вернулось на круги своя. Джейн однажды просто остолбенела, когда я сознательно и намеренно сказала ее подружкам, что я не просто мама, а классная мама. Был у меня как у матери такой триумфальный момент. У Джейн из ушей аж пар повалил, ну и повеселилась же я тогда, смеялась до колик в животе.
Годами мне не хватало времени ни на что другое, кроме детей. «Вот если бы у меня была минутка для себя», – мечтала я тогда. А тут на тебе – не в прекрасном отдаленном будущем, а уже прямо сейчас, со дня на день, такое время придет. Я годами жонглировала столькими задачами, крутилась как белка в колесе, успевала повсюду как супермен, так что даже и не знаю, что я делать буду, когда у меня появится свободное время. Придется остановиться и посмотреть, кем я стала, кто я теперь такая. А что, если мне не понравится та, кем я стала? Что, если я увижу лишь скучную тетку среднего возраста, которая всю жизнь отдала своим детям, а теперь, когда они выросли, у нее ничего своего не осталось и она только и может, что лезть к ним в жизнь? Что, если во мне ничего своего больше нет? Никаких внутренних ресурсов? Были, да сплыли?
У нас на работе полно проектов чисто для освоения бюджета, так, в рамках одной из таких расходных статей наши власть предержащие пригласили консультанта, чтобы провести с нами беседу и убедиться, что все сотрудники – нормальные вменяемые люди без латентных психических отклонений и желания броситься на коллег с дыроколом. В ходе моей беседы был момент,