Читать интересную книгу Дядя самых честных правил 4 - Александр Горбов

Книга заблокирована

выкрикнуть, только слабо трепыхалась.

Я дёрнул головой, будто пёс, треплющий добычу. Да! Сожрать!

— Р-р-р-р!

Я растерзал Белую даму, насильно упокаивая приведение. Увы, династия Гогенцоллернов лишилась своего семейного призрака. Пара минут, и дух покойной покинул земную юдоль.

Обратная трансформация лица оказалась немного болезненной. Кости ныли, кожу саднило, и только сытый Анубис довольно урчал.

Тотлебена пришлось приводить в чувство. Авантюрист, словно кисейная барышня, свалился в обморок, и я несколько раз похлопал его по щекам, прежде чем он пришёл в себя.

— А⁈ Где? Кто?

Он уставился на меня с ужасом во взгляде и несколько секунд разглядывал, будто искал что-то. Морду шакала, хе-хе?

— А-а-а, вы, Константин Платонович, разве не того?

— Помилуйте, что вы имеете в виду? Вам что-то почудилось, видимо, перед тем, как вы свалились в обморок. Рекомендую прогулки на свежем воздухе для поправки здоровья.

— Д-да, — он часто закивал, — почудилось. Вы правы, надо поправить здоровье.

Тотлебен полез в карман, вытащил плоскую фляжку и надолго приложился к ней, дёргая кадыком и закатив глаза.

— Уже лучше, — он вяло улыбнулся и поднялся, держась за стенку. — Давайте покинем этот жуткий место.

И чуть ли не бегом рванул к выходу из подвала. Ну и я вслед за ним, не забыв подобрать свой ящик.

* * *

Тотлебен смылся из дворца, клятвенно заверив меня, что принесёт деньги. При этом он старался не смотреть на меня, а когда его взгляд всё же падал на моё лицо, у него начинал дёргаться глаз.

Стоило ему уехать, я проверил караулы и заперся в одной из комнат на первом этаже дворца. Открыл плоский ящик и осторожно вынул один из длинных цилиндров. Протёр ветошью от пыли и внимательно осмотрел. Так и есть! На одном из концов имелся тонкий ржавый ободок. Значит, я не ошибся.

Я взялся за конец цилиндра и с натугой крутанул его. Со скрипом провернулась резьба, и крышка сдвинулась с места. Двадцать секунд, и я снял её с железного футляра. Наклонил полый цилиндр, и в подставленную ладонь выпал конец толстой полированной палки из тёмного дерева. Я вытащил её полностью и осмотрел со всех сторон. Да, это она и есть — нижняя часть от grand wand’а.

Раскрутив оставшиеся футляры, я стал обладателем трёх частей посоха и навершием из чистого кристалла горного хрусталя. Ёшки-матрёшки! Идеальный рабочий инструмент! Да с таким grand wand’ом я что хочешь теперь сделаю.

Снести дворец? Передвинуть замок? Построить в чистом поле редут или флеш? Да запросто! Главное, чтобы хватило мощности Анубиса для подзарядки. Крупномасштабное колдовство требует уйму эфира. Деланным магам приходится по несколько месяцев «заряжать» посох для одного большого колдовства. Но с Талантом я сделаю это гораздо быстрее.

Собирать части grand wand’а в единое целое я не стал. Потом, всё потом, когда найдётся достойная цель для такого мощного инструмента. Вернул детали в железные футляры и спрятал их в дорожную сумку. А деревянный ящичек разломал и кинул в горящий камин. Лучше не оставлять следов, что grand wand оказался в моих руках.

* * *

Всё было спокойно, и я успел подремать аж до самого полудня. А проснувшись, обнаружил сидящего напротив Кижа. Нахохлившегося и крайне недовольного.

— Добрый день, Дмитрий Иванович.

— Добрый, — буркнул он и поджал губы. — Опять без меня всё самое интересное. Константин Платонович, вы специально меня отсылаете, чтобы я пропускал сражения? При Кунерсдорфе в кустах сиди, Берлин брать опять без меня. Несправедливо, честное слово.

— Ну, прости, так получилось. Не собирался я сюда ехать, начальство приказало.

— Ни подраться, ни убить каких-нибудь пруссаков, — продолжал бухтеть мертвец. — А мне отметиться хочется! Имею право оставить о себе память. Вам легко, вы уже вон сколько наворотили, а я мимо пролетаю.

— Дмитрий Иванович, прекрати. Ворчишь, как старый дед на внуков. Если так хочется отметиться, пойди и сделай надпись на стене дворца. Крупными буквами, чтобы заметно было.

— А так можно⁈

— Можно. Исключительно для тебя, чтобы только не зудел.

Киж, светясь от радости, встал, поклонился и вышел. Часа два его не было не слышно, не видно, я даже начал беспокоиться — что он там рисует такое? Пойти, что ли, проверить. Но тут мне стало не до памятных надписей.

Возле дворца вдруг стало очень тесно: несколько тысяч всадников ворвались на площадь, пугая горожан топотом и выстрелами в воздух. Пруссаки? Нет, наши! Гусары и казаки из Третьего корпуса русской армии. Они примчались сюда налегке, выехав через час после доклада Суворова Салтыкову.

Я уж было обрадовался, но счастье не продлилось долго. Во главе кавалерийского отряда стоял сам Румянцев, лично приехавший разбираться с принцем.

Во дворец он вошёл по-хозяйски, будто барин, возвратившийся в имение из-за границы. И сразу стал наводить свои порядки и третировать драгун. А увидев меня, еле заметно усмехнулся:

— Капитан Урусов. Вижу, вы неплохо поработали.

— Рад стараться, ваша светлость.

Мы обменялись не слишком приязненными взглядами.

— Езжайте в расположение армии. Доложите командующему об обстановке и возвращайтесь на свою батарею.

Судя по тону, он желал поставить меня на место. Мол, не почину я тут командую, здесь дело генеральское. Но я коротко поклонился и с улыбкой спросил:

— Разрешите отбыть немедленно?

Румянцев увидел, что я рад возможности покинуть Берлин, и его немного перекосило. Что, съел? Не дам я тебе повод позлорадствовать.

В отместку генерал не дал мне ни единого сопровождающего. Но и тут я не расстроился, со мной был Киж, и отбиться от всякой швали на дороге мы могли легко. А от большого вражеского отряда попросту бы сбежали.

Уже отъезжая от дворца, я обернулся и чуть не упал с лошади. Во всю стену между вторым и третьим этажом была сделана надпись чёрной краской: «Пруссаки! Учитесь военному делу настоящим образом. Приедем — проверим.»

Я посмотрел на Кижа. Он лыбился во все тридцать два зуба:

— Хорошо получилось, да?

— Ты как туда залез⁈

— Было сложно, Константин Платонович, два раза падал. Главное, результат отличный вышел. Эту надпись они надолго запомнят!

Ещё бы! Сейчас будет не до ремонта, и напутствие успеет попасть в какие-нибудь хроники, дневники и воспоминания. Что ж, Киж действительно сумел оставить след в истории.

* * *

До Франкфурта мы добрались без особых приключений. Дважды нас пытались остановить какие-то прусские дезертиры, но хватало и единственного огненного всполоха, чтобы разогнать бандитов. Преследовать их мы даже не пытались — пусть пруссаки сами разбираются, а у меня и своих проблем хватает.

Штаб русской армии находился всё там же, и я прямиком направился туда. Пришлось снова ждать в приёмной, пока у Салтыкова дойдут до меня руки.

— Дорогой мой Константин Платонович!

Генерал-аншеф встал мне навстречу, обнял и трижды расцеловал по русскому обычаю.

— Так и знал, что ты не подведёшь. Какая воинская удача! Ты никак с золотой ложкой во рту родился. Не ожидал, честное слово. Орёл!

— Как вы приказывали, ваша светлость.

— Хвалю, дорогой мой человек, от всей души хвалю. Считай, война уже выиграна. Садись, Константин Платонович, разговор к тебе есть.

Усадив меня на стул, Салтыков стал вышагивать по комнате. Несколько минут он молчал, о чём-то размышляя, а затем принялся говорить, перейдя на официальный тон.

— Завтра, господин капитан, вы отправляетесь в Петербург. Поедете вместе с офицерами, доставляющими документы и некоторых пленников. Я отпишу в столицу о ваших заслугах, указав, что это были ваши инициативы. Вы понимаете?

Я кивнул. Да что же тут непонятного? Салтыков подкладывает соломку, на всякий случай. Кто знает, как отреагирует императрица?

— Наши союзники, — Салтыков закатил глаза, — австрийцы, просто в бешенстве. Бумага, что вы добыли в Берлине, вывела их из себя. Вы даже не представляете, какой скандал устроил фон Даун! И как узнали-то? Да и смерть Фридриха вызвала… ммм… неоднозначную реакцию. Понимаете?

Генерал сделал выразительное лицо. Я кивнул — яснее некуда. Салтыков хочет убрать меня из армии как лишний раздражитель в отношениях с союзниками.

— Не могу предсказать, как на демарши фон Дауна посмотрят в Петербурге, но вас не должны обойти наградами. В любом случае, с вами будет моя признательность, господин капитан. Считайте, что род Салтыковых у вас в долгу.

Поблагодарив Салтыкова и получив у адъютанта документы, я отправился в ставшую уже родной батарею. Корсаков, страшно обрадованный моему приезду, устроил настоящую пирушку по этому поводу. На неё собрались и наши прапорщики, и офицеры стоявшего рядом пехотного полка. Все были уже в курсе, как я взял Берлин «на шпагу», и пришлось выслушать целую