Читать интересную книгу Кодекс экстремала - Андрей Дышев

– Скрывался? – удивился я.

– Ну, если не нравится это слово, то подыщи другое! – скривила губы следователь. – Напиши: «временно проживал». Обязательно про стол, заставленный бутылками, и про реакцию капитана, когда ты предложил ему поговорить о гибели Милосердовой. А потом про труп Караева, лежащий на полу со стальным фалом на шее… Все ясно, красавчик? Вперед!

– Подождите, – сказал я, массируя пальцами лоб, словно у меня началась мигрень. – Мне не ясно одно: к чему вы меня подводите? К какому выводу?

– Делать выводы, лапочка, это наша работа. От тебя же, как от свидетеля, требуются только четкие и вразумительные факты.

– Так я, значит, свидетель?

– Точно так, дорогой.

– Разве свидетелей привозят в милицию силой?

– За этот сервис благодари своего приятеля – фамилии не помню, рыженький такой лейтенант. Это он попросил доставить тебя со всеми удобствами, чтобы ты по жаре в автобусе не трясся.

– Понятно, – задумчиво произнес я. – Кое-что понятно… Значит, в убийстве Милосердовой вы подозреваете Караева?

Следователь мило рассмеялась.

– Ну что ты, родненький! Милосердову скорее всего никто не убивал. Следствие приходит к выводу, что это несчастный случай. Дамочка поднялась в туфельках на скалу, чтобы полюбоваться морем, не удержалась и свалилась вниз. Караев, который был с ней в тот день, перетащил ее на яхту, а потом почему-то решил, что его наверняка обвинят в убийстве, сел на весельную лодку, отплыл от острова подальше, затем, чтобы запутать следствие, прыгнул в воду и добрался до берега уже вплавь. Может быть, он до сегодняшнего дня тихо лакал бы портвейн на даче своего хозяина, но ты смертельно напугал его своим приходом и расспросами о Милосердовой. Когда ты пошел в магазин, он наверняка решил, что ты вернешься с нарядом милиции, и не придумал ничего более лучшего, чем повеситься… Вот так-то выглядит сермяжная правда жизни, котик. Поверь мне, опытной во всех делах женщине: частный сыск – не для тебя. В самом деле, занимайся лучше ловлей крабов. Или любовью. Это намного приятнее, чем придумывать убийц и самому же их разыскивать.

– Так, наверное, я и сделаю, – ответил я.

– Вот и умница, – кивнула женщина, опуская выпачканный в помаде окурок в глубокую пепельницу. – Можешь за мои добрые советы угостить меня шампанским. Но только вечером! На службе я не употребляю.

Она внимательно прочитала второй вариант моих показаний, кивнула, спрятала лист в папку.

– Теперь все правильно. И у тебя душа будет спокойна, что не написал глупостей, за которые потом можно долго расплачиваться, и следствие не уведешь в другую сторону… Давай повестку, я распишусь.

– У меня нет никакой повестки.

– Ах да! – вспомнила женщина. – Тебя же доставили сюда с почестями. Тогда можешь быть свободен. И насчет шампанского не забудь!

Она вытянула свои коричневые губы в трубочку, поцеловала воздух. Пот градом катился с меня, когда я вышел из кабинета в коридор. Спустился по лестнице на первый этаж. Дежурный за стеклом лишь на мгновение поднял голову и опустил ее снова. Я здесь уже никому не был нужен.

Ноги несли меня к выходу, но перед самой дверью я остановился и повернулся к дежурному.

– Послушайте! – сказал я. – Как мне найти лейтенанта Кныша?

Дежурный молча поднял трубку, сдвинул какой-то тумблер на пульте и сказал:

– Володя! Тут тобой интересуются. – Дежурный поднял глаза. – Как ваша фамилия?

– Вацура.

– Мацура, – ответил дежурный в трубку и снова мне: – Сейчас выйдет.

Кныш появился в вестибюле через минуту, увидел меня и, как показалось, неестественно улыбнулся.

– Привет, привет! Отстрелялся уже? Ну вот видишь, как все хорошо кончается!

Дежурный, глядя на нас, стал улыбаться. Я пожал Кнышу руку и потянул его к выходу. Кныш незаметно упирался. Ему было легче разговаривать со мной при свидетеле, чем один на один.

– Я прошу тебя, давай выйдем, – сказал я настойчиво.

Кныш поморщился и посмотрел на часы.

– Старичок, у меня работы сейчас – выше головы!

– Только на минуту! – настаивал я.

Он вздохнул, будто делал мне огромное одолжение. Мне не нравилось, что он так себя вел. Мы вышли на улицу и встали в тени дерева.

– Ну что ты хочешь мне сказать? – спросил Кныш.

– Володя, объясни мне, что случилось?

Кныш кряхтел, смотрел по сторонам, бил ребром ладони по стволу дерева.

– Но могут же быть в моей работе тайны! – вспылил он. – Не все же рассказывать кому попало!

– Я не кто попало, – жестко ответил я и сжал его локоть. – И ты об этом прекрасно знаешь. Я хочу знать правду.

– Ну какую, какую правду? Ну что тебе не ясно? – быстро заговорил он. – Следствие пришло к выводу, что смерть Милосердовой наступила в результате несчастного случая, а Караев повесился в состоянии депрессии – он был уверен, что его обвинят в убийстве женщины.

– Володя, я только что слышал эту чушь от следователя. Неужели ты и в самом деле веришь этому?

Кныш промолчал. Покусывая губы, он смотрел на толпящихся на автобусной остановке людей.

– Давай об этом поговорим вечером, – наконец сказал он.

– Нет, сейчас! Вечером я буду трахать твою следовательшу и слушать ее байки про то, как повесился Караев.

– Ну что ты ко мне пристал? – дернул рукой Кныш. – Ты понимаешь, что тебе повезло так, как ты даже мечтать не мог? Да с таким набором улик сидел бы ты сейчас на нарах, и оч-ч-чень долго бы сидел! Радуйся свободе и трахайся с кем хочешь!

– Ты же честный парень, Володя, – сказал я упавшим голосом. – Ты помнишь, как мы с тобой Джо брали? А как красиво раскрутили дело о шантаже проституток? Мы с тобой никого не боялись и служили только справедливости…

– Ну хватит витийствовать! – перебил меня Кныш. – Слезы вышибаешь своим красноречием.

Он сунул в рот спичку и стал с остервенением ее грызть. Не глядя мне в глаза, тихо сказал:

– Тут, бля, такое дело началось… Коммерческий директор «Милосердия», которого мы посадили, объявил через своего адвоката, что если его не выпустят из-под стражи, то он на суде сообщит совершенно потрясающие факты о вкладчиках «Милосердия»… Там, по его словам, замешаны очень высокие чины – и политики, и военные, и милиция. Оказывается, там прокручивали зарплату учителей, врачей и других бюджетников, а прибыль переводили в недвижимость за границей.

– Может быть, это всего лишь блеф?

– Он передал своему адвокату какие-то особые списки вкладчиков. Там такие фамилии, старичок, – за голову схватишься.

– Ну и что? Мою фамилию в эти списки тоже внесли, но это вовсе не значит, что я вкладывал бабки и покупал недвижимость за границей.

Кныш поморщился и искоса глянул на меня.

– Да кто ты такой! О тебе сразу забыли, когда целая команда «бугров» всплыла. А вслед за этим – короткое распоряжение из генпрокуратуры: дело Милосердовой закрыть за отсутствием состава преступления, всех подозреваемых из-под стражи освободить. Прислали к нам эту любвеобильную даму в занавеске, которая как будто провела следствие повторно. Так что можешь поблагодарить бога за такое везение.

Я кивнул, сделал шаг в сторону.

– Хорошо, я так и сделаю. Только вот о чем я хочу тебя предупредить. Вы закрыли дело. А я – нет.

– Сумасшедший, – очень спокойно и уверенно ответил Кныш, повернулся ко мне спиной и пошел к себе.

Глава 14

Не успел я пройти и двадцати метров, как меня едва не сбил с ног Леша.

– Кирилл! – закричал он и так крепко стиснул в объятиях, что у меня свело дыхание. – Тебя выпустили? Дал подписку о невыезде? Я же предупреждал тебя, чтобы ты ничего не рассказывал своему менту!

Я брел по улице словно в тумане, думая над тем, что мне говорили следователь и Кныш, и не сразу воспринял Лешу вместе с его эмоциональным порывом.

– Да-да, – кивал я. – Все в порядке. Меня отпустили. Теперь домой. Да здравствует свобода! Откуда ты узнал, что меня взяли?

Я совсем забыл, что сам просил Анну сказать об этом Леше. Мне надо было сообщить ему еще очень много, так много, что я не знал, с чего начать. В голову не пришло более оригинальной идеи, чем свернуть в ближайший магазин, взять бутылку массандровского хереса и спуститься в открытое кафе при ресторане «Парус», куда мы с Лешей поставляли крабов.

– Мне кажется, что это было несколько лет назад, – сказал Леша, откинувшись на спинку стула и глядя на море.

– Что – это? – спросил я, разливая вино по стаканам.

– Подводная охота, наши с тобой вечерние встречи в этом месте и традиционные двести граммов. – Он вздохнул. – Надо же, как жизнь круто повернулась!

Я посмотрел на него. Человек искренне тосковал по недавнему времени, когда со мной были связаны лишь самые приятные впечатления. Теперь вместе со мной на него навалились мрачные и опасные дела, и отпускная эйфория сразу кончилась. Я был уверен, что он немного жалел о том, что связался со мной. «Сейчас я тебе еще про деда расскажу, – подумал я злорадно, вспомнив, как Леша обнимал Анну, – и у тебя сразу пропадет охота крутить любовь с моей подругой».