неправ, что живу на горе Олимп? — спросил он.
Она не играла с ним в это. Если она не то скажет, Посейдон сможет сделать нечто хуже, чем просто коснуться ее. Он мог выбросить ее из храма, и ей придется ползти к семье в надежде, что они позволят ей вернуться.
Она сглотнула и покачала головой.
— Нет. Думаю, боги могут жить, где хотят. Мое мнение не имеет значения.
— Ах, но у тебя есть мнение, — его глаза многое видели. Было неудобно, словно он снимал слои с ее разума и видел, что творилось в ее голове. — Ты знаешь, как редко у женщины бывает мнение?
Она знала, но Медуза не собиралась ему говорить.
Хотя она уже была в опасности. Посейдон облизнул губы, окинув ее взглядом, словно уже раздевал ее.
— Любопытно, — пробормотал он. — Ты кажешься знакомой.
Нет. Он не мог помнить, что она была жрицей из сада. Она не только нарушала правила, но и обладала своим мнением? Она слишком сильно выделялась из толпы.
Медуза шагнула назад.
— Мы не встречались раньше, господин Посейдон. Мне дали задание принести вам угощение, потому что другая жрица не смогла.
— Разве? — он встал и следовал за ней, пока она пыталась пятиться от него. — Думаю, я видел тебя пару ночей назад. Да, точно. Маленькая жрица, которая бродила по саду, хотя должна была спать.
— Это была не я, — спина Медузы уперлась в колонну храма. — Я никогда не выхожу из комнаты, когда темнеет. Это опасно.
— Да, опасно, — он уперся рукой над ее головой, другую ладонь прижал к ее челюсти. — Но ты не из тех, кто любит безопасность. Да, Медуза? Ты не такая, как другие жрицы.
Она была в плену.
Она вжималась в колонну до боли в спине. Его ладонь на ее лице была неприятной, но она не могла сказать ему. Соль его дыхания наполняла ее легкие, и она не могла вырваться.
Он был большим. Слишком сильным. И он был богом.
Она была просто смертной женщиной. Она должна была дать ему то, чего он хотел. Таким ведь было правило?
Нет, она не могла это терпеть. Как бы он ни пугал ее, она преодолеет это.
Дрожащим от страха голосом она прошептала:
— Я бы хотела вернуться к работе.
— О, это обидно. Мы только стали знакомиться. Останься со мной, — он склонился слишком близко. Она ощущала, как его губы нежно прижались к ее щеке, спустились к ее длинной шее. — Ты не хочешь узнать, какой бог на вкус?
Ее тело дрожало от страха. Он мог взять, что хотел. Он знал это.
Но она не была уверена, что переживет это.
Медуза сглотнула и повторила:
— Я бы хотела вернуться к работе. Пожалуйста.
Он отпустил ее, фыркнув с отвращением. Посейдон отошел и вернулся к фонтану, поправляя одежду, словно обычный пьяница.
— Ладно. Если ты этого хочешь, Медуза, можешь идти.
Она не стала спрашивать, почему он отпускал ее, и что заставило его передумать. Она развернулась и выбежала из павильона.
ГЛАВА 13
Алексиос вытащил мешок из лодки и пошел к домику Персея и Данаи. Они не работали в эти дни, и хоть он понимал, что им нужно было горевать, ему приходилось работать больше.
Тяжко вздохнув, он опустил мешок перед дверью, повернулся и смотрел на закат. Этой ночью он поговорит с Персеем. Алексиос признается, что из него был плохой рыбак, а как кузнец он мог только чинить крючки тут. Он не мог ловить на них рыбу. Если рыбачить будет только Алексиос, они скоро потеряют доход.
А им нужны были деньги. Диктис помогал, как мог. Его запас монет впечатлял, ведь мужчина всегда был простолюдином. Но кормить нужно было три рта, и запасы быстро таяли.
К сожалению, сегодня был день, когда он заставит Персея понять правду. Парень уже погоревал. Теперь нужно было занять место отца и стать тем, кто помогает семье.
Он развернулся, расправив плечи, готовый. Парень был быстр со словами, быстрее Алексиоса. Их спор будет испытанием для обоих разумов.
И он знал, что парень будет спорить. Персей не мог иначе.
Он вздохнул и встряхнулся. Он медлил, потому что не хотел расстраивать семью, которая приняла его. Может, часть него все еще боялась, что они выгонят его.
Но кто-то должен был сделать это. Он открыл дверь и вошел в теплую комнату. Огонь весело горел в камине, Даная накрыла на стол. Но ни Персей, ни Даная не ели.
Они смотрели на огонь и одинаковым страхом.
— Что теперь случилось? — простонал он.
Это все усложнит. Ему нужно было, чтобы они сосредоточились на настоящем, а не прошлом или будущем. Им нужна была еда сейчас. И деньги нужны были сейчас. Остальное могло подождать, пока они не разберутся с этим.
Персей махнул на пустой третий стул у огня.
— Присядь, и мы объясним.
— Я хочу сначала кое о чем поговорить, Персей, — он остался у двери, упрямо не поддаваясь. — Ты знаешь, что я не очень хорош в рыбалке. Мне нужно, чтобы ты мне помог, Персей. Ты не можешь дальше тонуть в своем горе.
— Я так и не делаю.
— Тогда почему ты все еще в этом доме? Бери вторую лодку, которую твой отец сделал для тебя, и рыбачь со мной! Я не знаю, как ловить рыбу побольше. Я умею только вытаскивать невод, — он шагнул ближе, осмелев, ведь его еще не перебили. — Я буду носить рыбу на рынок. Я буду продавать ее, но я не могу ловить ее так, как могли ты и твой отец.
— Алексиос, — сказал Персей.
— Ну уж нет. Я понимаю, что в твоей природе спорить, Персей, но я один не справляюсь, — Алексиос сдался и опустился на пустой стул. — Вы оба знаете, что я сделаю все, что нужно. Что попросите. Но есть предел того, что я могу делать.
Персей перевел взгляд от огня и посмотрел в глаза Алексиоса. Печаль пропала, но сила там была от мужчины, готового воевать.
— Брат, есть переживания куда серьезнее, чем рыба.
— Я не об этом…
Персей перебил его, шлепнув ладонью по подлокотнику. Звук зазвенел в воздухе, подавил слова Алексиоса.
Даная склонилась и утихомирила обоих юношей.
— Меня вызвал Полидект. Узнаешь это имя?
Алексиос точно его где-то слышал, но не мог понять, когда или почему. Имя крутилось в голове, звенело в ушах.
— Нет, — ответил он. — Не знаю.
— Может, Диктис не говорил тебе о своей семье, — она отклонилась на стуле и стала разглядывать ногти. — Диктис не был просто