на меня смотрел. Из другой комнаты к нам вышел мужчина постарше, примерно того же возраста, что и Данайа.
— Данайа! Рэддем! Рад видеть. А это должно быть…
— Мирабель, моя новая жрица, — сказала Данайа, — приветственно обнимая вошедшего, а затем обратилась ко мне, — Мира, это Виль, он тоже наш друг и целитель. Это его сын, Годри.
Виль и Годри действительно были похожи, только Виль был уже седой и лицо не такое длинное.
— Я видел в окно, Рэддем нёс Мирабель на руках, что случилось? — спросил Виль.
— Судя по тому, что Мирабель стоит и даже не качается, Рэддему это просто доставило удовольствие, — Годри ехидно улыбнулся, — и немудрено, такая красотка!
— Дело не в этом, — раздражённо отмахнулась верховная жрица, — сейчас всех, кто был на королевском приёме подвергли процессу Мемортрера. Миру в том числе, и ей действительно было плохо. Разумеется её исцелили по пути сюда.
— А я и смотрю, Рэддем тоже бледноват, — покачал головой Виль, — а ты, Данайа выглядишь хорошо.
— Мне удалось избежать этого. Но мы воспользовались случаем и приехали сюда, чтобы спокойно поговорить.
— Прекрасная мысль. Пройдёмте, — пригласил Виль, указывая на дверь, — Мирабель вас достаточно хорошо исцелили?
— Да, я в порядке, спасибо, — исцелялась я сама, но уточнять об этом не стала, потому что рассказывать всем направо и налево о том, что я чародей не считала нужным. Достаточно, что рассказали Рэддему, с другой стороны, как оказалось, у него та же история, что у меня. Выходит, это не такая уж и редкость.
Мы прошли в другую, обычную с виду комнату, Виль подошёл к шкафу, в котором оказалась ещё одна дверь, за ней лестница, ведущая вниз.
— Рэддем, наложишь чары или оставим Годри создавать впечатление деятельности?
— Наложит чары, — вмешалась Данайа, — Годри тоже надо бы послушать.
Рэддем недовольно дёрнул щекой, от этого жеста на щеке появилась такая же ямочка, как от улыбки.
— Сегодня крайне сложный долбаный вечер, — холодно сказал Рэддем, — но так и быть.
— Я дам тебе что-нибудь для восстановления, — пообещал Виль и начал спускаться вниз.
За ним пошли Годри, Данайа и Рэддем, я осталась стоять. Верховный жрец Халла остановился и посмотрел на меня:
— Ты идёшь?
Я шумно вдохнула и пошла вниз по узкой лестнице, освещаемой чьей-то магией. Ступеньки кое-где были разрушены, но было чисто, видно, что этим ходом пользуются достаточно часто.
Внизу было достаточно просторное помещение, в нем были стулья, кресла, диваны, расставленные по кругу и явно принесённые из разных мест, между ними небольшой столик, куда можно было поставить что- то негромоздкое, например напитки. Из этой комнаты выходило ещё две двери.
— Дорогая, ты ведь понимаешь, что существование данного помещения — большущая тайна, как и всё что тут происходит, и о чём говорят? — предупредительнл спросила Данайа.
— Да, — ответила я, судорожно пытаясь сообразить для чего это всё.
— Никому не расскажешь? — уточнил Годри.
— Мне некому рассказывать… — рассеянно сказала я.
— Ну, принцу, например? — тихим низким голосом спросил Рэддем, присаживаясь в одно из кресел.
— Я вообще не хочу с ним разговаривать, — одна мысль о принце поднимала в моей душе ужасную ненависть, а руки непроизвольно сжимались в кулаки.
— Придётся, дорогая, ты же знаешь… — Данайа скользнула рукой по моему предплечью.
— Нет, — твердо выпалила я, — ненавижу его и весь их режим!
— Никто не просит тебя любить принца, — тихо сказал Рэддем, — мы все их тут ненавидим, это нужно для дела.
— Даже чин верховной жрицы Эрро того не стоит, — на моих глазах проступили слёзы, в памяти всплыло всё то, что произошло со мной в этот вечер, в ушах зазвенело.
— Чин верховной жрицы не стоит, конечно, — усмехнулся Рэддем, — есть только одна причина, которая стоит любой жертвы, Мирабель.
— И что же это?
— Месть, — серьезно ответил Рэддем, — и попытка всё изменить, хоть и призрачная.
— Ну что ещё я хотела услышать от верховного жреца бога Халла? — с моих губ слетела горькая усмешка, а слёзы, застывшие в глазах ещё сильнее их защипали.
— Я убил Когзера, чтобы отомстить за тебя, Мирабель, — спокойно сказал Рэддем, — потому что я не намерен смотреть, как магов мешают с грязью, унижают и держат в страхе, тогда как ублюдки типа Когзера остаются безнаказанными. У доблестного императора и мысли не было в голове как-то наказать Когзера, но тебя он готов был убить за то, что ты чуть-чуть навредила этому уроду, защищаясь.
— Иногда подобные вещи требуют определенных жертв, — тихо добавил Виль, — но так мы хотя бы сопротивляемся.
— И как маленький бонус, — добавил Рэддем, — обрати внимание, Данайю император запретил подвергать процедуре Мемортрера. Сделай так, чтоб Эш полюбил тебя, и он защитит тебя от подобных неприятных вещей.
— Хотите сказать, император влюблен в Данайю?
— Уже нет, наверное, — пожал плечами Виль, — но был. Теперь безгранично уважает.
— Думаешь, я не ненавижу его? — спросила Данайа, — а тогда, когда пошла на то, чтобы соблазнить его? Он только что пришел в Эрвию, убил моего мужчину, а перед этим его сына, нашего короля. Дал указ найти и убить супругу короля. Убил кучу моих друзей и товарищей, — губы Данайи задрожали.
— Почему ты не убила его? — спросила я, — когда остались наедине.
— Потому что месть — это блюдо, которое подают холодным, сахарок, — спокойным шелестящий голосом ответил Рэддем, — сейчас оно остыло достаточно, чтобы преподнести его императору, — на его лице заиграла хищная улыбка, — но тебе придется потрудиться, Мирабель.
— Тебе, возможно, не за кого мстить, — пожал плечами Виль, — ты слишком юная, вряд ли помнишь своих погибших от рук режима императора, — но ты можешь бороться за лучшую жизнь магов. Нас ненавидят просто за то, что мы родились со способностями. Я молчу о таких, как Рэд, он ещё и чародей, если император узнает, убьет не задумываясь, несмотря на то, что он верховный жрец.
Рэддем внимательно на меня посмотрел.
— Как влюбленность принца в меня может помочь?
— Ты сделай так, чтоб он привязался достаточно сильно, — сказала Данайа, — а дальше поймёшь.
— Но ведь вы просите…. Я должна не просто улыбаться ему и разговаривать, я должна буду с ним… — мои щеки залило краской, я опустила глаза и начала теребить лёгкую ткань моего белого платья, окрапленную моей же кровью.
— Мира, это всего лишь секс, — сказал Рэддем серьезно, — то же самое, что прием пищи или дыхание, с точки зрения природы. Обыкновенный животный инстинкт.
— Серьезно? — зло спросила я, — тогда чего же ты сам принца не соблазнишь?
— Я мужчина, и несмотря на то, что всякое встречается, с точки зрения природы всё-таки естественными являются отношения мужчины и женщины.
— Но это чтобы размножаться, —