Читать интересную книгу Ужасное наследство - Елена Хисамова

      Начались студенческие будни. Аннушке всё нравилось в училище. Юношей на потоке почти не было, и девчонки не стервозничали понапрасну. Группа подобралась на редкость дружная,  и девушки после занятий проводили много времени вместе. Ездили гулять в Сокольники, ходили в кино, отмечали совместно дни рожденья, писали сообща курсовые. Анне легко давалась учёба. Она восторгалась «мёртвой латынью». Рецептурные  «da tales dozes» звучали музыкой для девушки. А «мандибула» и «кранио» вызывали не смешки и подколки, как у хихикающих сокурсниц, а священный трепет. Янко уверял Анну, что она прирождённый врач. А девушка твердо стояла на принятом решении: не лечить болезнь, а облегчать боль. Единственный предмет не терпела Анна – патологическую анатомию. Когда их впервые привели в морг многопрофильной больницы, она была близка к состоянию беспричинной паники. Нет, ей не был отвратителен специфический запах, въевшийся в помещение, вид мертвого тела, наводящие дрожь, блестящие хищными никелированными боками инструменты для вскрытия. Сама энергетика скорбного места казалась Анне опасной. Однокурсницы всё обращали в шутку, балагурили по любому поводу. Аплодировали на извлечении и взвешивании мозга патологоанатому, когда подержав в руке и до грамма определив вес, тот бросил орган на весы, и прибор тут же подтвердил точность предсказанного.       

      Янко успокаивал подругу, говорил, что бояться надо не мёртвых, а живых. Анна пыталась объяснить ему, что страх, одолевающий её, совсем иного рода. Он беспричинный, на уровне подсознания. Юноша только разводил руками, мол «ни черта я не смыслю в заумных психологических заморочках».

      Он по-прежнему вёл себя с Анной, как лучший друг. Легко мог обнять за плечи и чмокнуть в щеку при встрече и прощании, и не больше. Анна поначалу удивлялась, а потом такое положение вещей стало задевать её самолюбие. Чего там греха таить, Янко был очень красивый парень. Да и знала Анюта, что возлюбленной у него нет. Так почему не она? Ведь  замечала, как он смотрит на неё, как дрожащей рукой поправляет ей пряди волос. С какой готовностью и самоотдачей делает её жизнь удобнее и легче. Конечно, любить заставить невозможно, ведь сердцу не прикажешь. Но Анна была почти уверенна – она не безразлична парню.

      Прозрение оказалось жестоким и неприятным. Сначала вернее приятным, а уже потом жестоким. Девушка случайно услышала, скорее не специально подслушала разговор Янко с матерью. Сердце Анны взлетело и замерло от его слов: «Мама, не могу я больше молчать. Я должен сказать, что люблю её больше жизни. Я всё ей готов отдать». И слова его матери, которые тут же низвергли её с небес на землю: «Вот и отдашь ей свою глупую влюблённую жизнь. Не должен ты даже думать об этом. Мулло с рождения пометил её. Нечистая она. Сам сгинешь и нас за собой потащишь. Не отступишься – прокляну». Анне хотелось умереть. Она знала, что Янко никогда не пойдёт против материной воли. Девушка продолжала жить, пытаясь смириться со знанием, что никогда не будет счастлива с любимым. Но в конце концов, ей-то любить никто не запрещал.

7.

      В учёбе и страданиях проскочили годы студенчества. Анна получила распределение в гинекологическое отделение районной клинической больницы. И, к радости девушки, операционной сестрой. Конечно, первое время никто и близко не подпускал новенькую к столу даже зеркало подержать. Оба хирурга-гинеколога отделения оказались мужчины, и надо вам сказать, колоритные персонажи.

      Первый, Акоп Арутюнович – огромный, как медведь гризли, волосатый армянин слыл неудержимым хохмачом и охальником. Все его разговоры неизменно сводились к трём ипостасям: коньяк, женщины и секс. Что при этом не мешало ему оставаться первоклассным хирургом, спасшим не одну жизнь. При его появлении медсёстры и другой персонал женского пола томно закатывали глазки, призывно облизывали губки, в общем, демонстрировали полную готовность прямо тут же отдаться в его медвежьи объятья. Первое время он всячески пытался и Анну завербовать в армию своих обожательниц. Но, видя её бесстрастное отношение, постоянно ровное и спокойное расположение духа, оставил эту затею и взял девушку под своё покровительство.

      Второй врач был полной противоположностью коллеги по ремеслу. Мерзкий Ося и гоблин – иначе медсёстры его не называли. Даже не внешность Иосифа Яновича вызывала отчуждение, а то, как он обращался с людьми ниже собственного статуса. Ося разговаривал с ними с отвращением и пренебрежением, считая себя неким божком, возле которого все должны крутиться исключительно на цыпочках и в постоянном поклоне. Сам он был плюгавый и морщинистый, а изо рта всегда дурно пахло. Но Ося тоже был хирург от Бога. А за это можно простить пусть и не всё, но очень много. Анна старалась не обращать внимания на его вечное брюзжание. Не оговаривалась в ответ на злые и неуместные шутки, чем снискала у Оси не любовь, конечно (на это он вряд ли был способен), но слабое подобие уважения.

      С первого дня работы Анну поставили в абортарий. Она собирала инструменты, мыла их под проточной водой, складывала в биксы и отправляла на стерилизацию. Кровь, стоны пациенток – в те годы не было такого наркоза, как сейчас, а закись азота не всегда полностью избавляла от боли. Глупая поговорка «мерзкого Оси»: «По удовольствию её на голове носить, а по красоте там ей и быть». И его ехидное: «Деточка, дай ручку». Наивная Анна протянула руку, куда врач не замедлил положить крохотную ручку эмбриона. Анна в ужасе посмотрела на неё и почувствовала, что вот-вот упадёт в обморок. Комок подкатил к горлу. Она сорвала с себя перчатки и на негнущихся ногах медленно вышла из операционной. Пришедшие на аборт женщины стайкой стояли возле окна от вида Анны переполошились. Лицо девушки стало белее мела. С трудом растянув губы в подобие улыбки, Анюта добрела до санитарной комнаты, где её долго и жестоко рвало. Так прошла первая смена Анны. Постепенно она привыкла к цинизму врачей. Это была их своеобразная защитная реакция на боль, кровь и смерть. Но все доктора стремились к одному: спасти жизнь пациентов и облегчить их страдания.

      Анна прижилась в отделении. Её любили больные и постоянно угощали девушку вкусностями и шоколадом. Девочки-медсёстры выкладывали все нехитрые сокровенные тайны, зная, что дальше Анны они не уйдут. Врачам хотелось, чтобы именно она ассистировала на операциях и перевязках. Жизнь наладилась и шла своёй чередой.

       А Янко в те дни ходил мрачный и расстроенный. Проблемы с сестрой не давали парню покоя. На Шукар имел виды крупный высокопоставленный чиновник. Он был богат, влиятелен и беспринципен. Чинуша хотел Шукар с маниакальной страстью, невзирая на то, что у самого уже имелась семья: жена, никогда и нигде не работавшая, и двое лоботрясов сыновей, ровесников его объекту вожделения. Он был готов на всё ради Шукар, и на развод в том числе. Отказ девушки от этого брака сулил всему цыганскому клану серьёзными неприятностями. Янко грозился убить старого извращенца. Мать то шипела на строптивую дочь, то сулила ей неземные блага и богатства. Угрозами, уговорами, но свадьба состоялась. Янко так и не смог смириться с мезальянсом и почти перестал видеться с сестрой. Шукар переехала к супругу, а в редкие её визиты домой, он отсиживался у Анны или друзей, стараясь не пересекаться с ней. Одно радовало Янко: сестра пока не ждала ребёнка от старого денежного мешка.       

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});