Читать интересную книгу Ужасное наследство - Елена Хисамова

      Анне всё нравилось в её новой жизни. Она подружилась с деревенскими девчонками и парнями. По буднишним утрам они залезали в телегу, и с песнями и шутками Митяй вёз их десять километров до ближайшего села, где располагалась единственная в районе школа. А после занятий все так же дружно катили домой.

      Природа Псковщины необыкновенно богата и щедра лесными дарами. С деревенскими друзьями они часто бегали за грибами и ягодами, в несметном количестве росшими в чащобе. Бабушка учила Анну распознавать целебные травы. Рассказывала, какие недуги и болезни они могут излечить, и как правильно собирать, хранить и применять их. Но больше всего Анюте полюбилось в одиночку подолгу бродить в лесу, слушая тихий шелест листвы и пересвисты птиц. Она боготворила его строгую тишину. А сам лес казался ей зелёным собором – величавым и совершенным. Порой девочка до сумерек оставалась там, за что бабушка ей сильно выговаривала. Анна обнимала её и смеялась: «Бабуль, ну что ты! Не съедят же меня волки. Нет в лесу ничего страшного». На что бабка только вздыхала и отводила глаза.

      Много времени Анна проводила и с отцом Серафимом. Девочка читала Библию и Новый завет, а батюшка с удовольствием объяснял ей непонятные детскому разуму слова. Анну интересовали библейские истории о жизни святых. Ей нравилось звучание молитв и песнопений. В церкви она чувствовала себя умиротворённой, наполненной счастьем и покоем. Отец Серафим окрестил девочку и во время обряда одел ей на шею маленькое серебряное распятье, которое впоследствии спасёт ей жизнь.

 5.

      Анна, взрослея, всё больше становилась похожа на красавицу - мать. Школьные годы неслись стремительно, и пора было определиться, чем она займётся по окончании школы. Девушка давно уговаривала бабушку отпустить её в Москву. Она мечтала поступить в медицинское училище. Бабуля даже слышать об этом не желала. Но события, которые произошли тем летом, резко изменили мнение старушки, и та поспешно отправила Анну в столицу. Только обо всём по порядку.

      Весна перед школьным выпуском выдалась ранняя и спорая. Уже к концу марта вовсю таял снег, и звенели, словно молоточки по ксилофону, весёлые капели. В лесу проклюнулись первые подснежники. Анна постоянно пребывала в возбуждённом состоянии. Ей хотелось что-то делать, куда-то бежать, перевернуть всё вокруг себя и по-новому расставить на места. Девушка затеяла генеральную уборку дома. С раннего утра она мыла, чистила, скребла, а к вечеру, наконец, добралась до собственной комнаты. Отодвинув панцирную кровать от стены, чтобы как следует вымести и промыть за ней от пыли,  Анюта заметила небольшое углубление в стене возле самого пола. Недолго думая, она просунула туда руку и наткнулась на свёрток. Анна вытащила его и, очистив от пыли, поняла, что нашла старую тетрадь, исписанную красивым каллиграфическим почерком покойной матери. Это были записи, сделанные в те дни, когда мама последний раз приезжала домой перед беременностью и смертью. Анна сохранила тетрадь, так что я не буду пересказывать вам события, а просто представлю оригинал.

 * * *  22.07.1968.

      Дома! Я дома! Господи, как же здесь тихо, как дышится! Дорога, конечно, вымотала, но эта красота стоит того. Сколько лет я не была дома? Восемь? Девять? Стыдно… Мамуля сдала немного, хотя ещё молодец. Митька смешной, сущее дитя, хохочет, радуется, всё куда-то зовёт. Завтра буду целый день с ним – и на речку, и в лес. Господи, хорошо-то как! Жалко только, что Антоша со мной не поехал. Никак у них с мамой отношения не складываются. Тысячу раз ему объясняла: мама знахарка, а он ладит своё: колдунья – она и есть колдунья. А ведь образованный мужчина, умница и головушка светлая. Да мама сама хороша, постоянно его подначивает – « присушу, отворочу», как маленькие, ей Богу. Соскучилась уже по Антошке жутко! Только бы помогло! Всё что угодно отдать смогу за это, хоть душу дьяволу. Шучу, конечно, а может и нет. Устала я страшно от всех этих консилиумов, профессоров, процедур. Ну почему так несправедливо мир устроен? Ведь кто-то отказывается от детей, бросает, а тут… Пожалуйста, Господи, прошу тебя, ничего мне не надо, только бы помогло на этот раз. Антон, глядя на мои мучения, чужого взять предложил, приёмыша. Нет, не могу, не хочу. Только свой, родненький. Всё. Спать, спать.

 24.07.1968.

      Как же здесь спится! Воздух такой вкусный, прям ломтями нарезай, да ешь! А вода какая сладкая – пьёшь и не напьёшься. Ах, Антошка – вечный упрямец, сидит сейчас в душной Москве без меня. Скучаю,  только ведь и позвонить неоткуда. В местной глуши ни то что телефона, телевизора ни у кого нет. Одно развлечение – дядька Митрофан с гармошкой. Да патефон по субботам возле дряхлого деревенского клуба. Конечно, после насыщенного ритма столицы здесь просто какая-то эпоха неолита. Но мне это и нужно сейчас. Мамуля мне травки заваривает, да старинные наговоры приговаривает. Может, от травок я так сладко сплю? У мамы спросила, а она смеётся: родной дом, мол, тебя баюкает. Вчера Милу, подружку школьную встретила и не узнала поначалу. Такая матрона стала. Груди, как дыни. Разбабела. Да чёрт с ней, с фигурой. Ребятишек у неё трое, до того хорошенькие, особенно дочурка! Пусть я хоть центнер весить буду, лишь бы получилось. Договорились с ней завтра на зорьке по грибы. Лягу пораньше, хотя я итак, как барыня: сплю, ем и читаю.

 27.07.1968.

      Вот это сходили за грибами! До сих пор в себя придти не могу. Милка от меня, как от чумной шарахается. Вся деревня косо смотрит. Господи, вот дремучие люди. Хотя, положа руку на сердце, есть чего испугаться. Короче, встала я в тот день – зорька ещё не занималась. Молока попила, корзинку подхватила, а тут и Мила подоспела. Ну и пошли мы вдвоём, а кого бояться-то. Митяйка пытался с нами ещё с вечера набиться, но я его не хотела брать. Ведь он любопытный, не поболтаешь при нём о женских секретах. Вошли мы в лес, когда солнце уже из-за горизонта вставало. Только как-то непривычно тихо было. Птицы не щебетали, не пересвистывались, словно перед бурей. И ни ветерка. Вот прямо замерло всё в ожидании. Милка говорит мне: «Что-то мне не по себе. Может, вернёмся?» А я только отшутилась в ответ. Бродили мы с ней часа где-то два. И всё это время в лесу прямо-таки мёртвая тишина стояла. Ни кукушка не куковала, ни сорока не стрекотала. Казалось и насекомые пропали. Мила от каждого треска сухого сучка под ногой вздрагивала, как от выстрела. Оглядывалась, крестилась. Меня и саму страх стал пробирать. Ладно, сказала ей, пойдём к дому, не удалась наша прогулка. Подруга приободрилась, и пошли мы к выходу из леса. Шли, шли и приблизительно через полчаса поняли, что заблудились. Ладно я, но Милка! Она же местный лес, как свои пять пальцев знает, столько хожено - перехожено. Смотрю, у неё уже глаза на мокром месте. Я, как могла, подбадривала её, чувствовала себя виноватой, ведь затея с грибами от меня исходила. Вот тут мы и вышли на странную полянку. Меня сразу что-то насторожило, вот так животные опасность ощущают.  Трава на ней была такая неестественно зелёная, прямо глаза резало. И воздух плотный вдруг стал, словно невидимая преграда на пути появилась. В этот момент мы и увидели это! Неожиданно откуда-то появился чёрный шар, катившийся прямо на нас. Неизвестный объект трещал и высекал искры. Вонь стояла, как от старого козла, так что в носу защипало от серного запаха. Милка заверещала: «Чёрт! Чёрт!» И выронив корзинку, упала без чувств. А я застыла столбом, не в силах даже шевельнуться. Эта штука подкатилась и остановилась буквально в двух шагах. А я всё стояла и смотрела, и взгляд мой словно притягивало внутрь чёрного шара. И я увидела… Нет, ерунда, это просто испуг. А потом хлопок, и всё – ничего не осталось, только трава опалённая. Птицы сразу стрекотать начали, и шмели загудели, и ветер зашевелил листву. Подругу я сначала долго в чувство приводила. И всю дорогу до деревни она выла, как белуга. Одно и то же твердила, как заезженная пластинка: «Помрём теперь». Вот ведь дура деревенская. Домой пришла и маме рассказала, всё в шутку обратить хотела. А та в руках кринку с молоком держала, так выронила и за сердце схватилась. Пытала её, что да как – молчит, а губы дрожат, будто плакать собралась. Ох, устала я от всех этих событий, сейчас бы любимого мужа обнять. Вот бы кто посмеялся над всей нелепой чертовщиной. Антон, так хочу к тебе!  

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});