Ещё месяц, и мой ребёнок наконец-то выздоровеет.
— Я выпишу ей лекарство, — меж тем говорит доктор Суарес. — Будете давать ей его утром, как проснётся, и вечером перед сном. Оно снизит риск нового выплеска тёмной магии и поможет подготовить сонорину Мариселу к нашему небольшому вмешательству.
— А она… операция не опасна? — наконец отваживаюсь я на вопрос, который последние полчаса, что провели мы в кабинете врача, всё порывалась задать, но всякий раз что-то меня останавливало.
Наверное, страх услышать не тот ответ.
— Уверяю вас, никаких рисков. Делаем мы их нечасто, но все до единой, что довелось нам провести, были успешны. На самом деле всё проще, чем кажется, и, поверьте, вам не стоит бояться.
Лита порывается слезть с кушетки, и я беру её на руки. Целую в щёчку, а дочка что-то беззаботно лопочет, потрясая игрушкой в воздухе, и не догадывается о том, что произойдёт с ней уже совсем скоро.
Три недели… месяц…
Я хочу, чтобы это время не прошло, а пролетело, и в то же время уже заранее страшусь дня, когда нам снова придётся встретиться с доктором Суаресом.
Но, как выясняется, следующий визит к нему произойдёт раньше, чем операция.
— Давайте договоримся так, сонорина Лэй, если у вас появятся какие-нибудь вопросы по операции, лекарству… да что угодно — сразу связывайтесь со мной. Секретарь скинет вам мои контакты. И обязательно покажите мне сонорину Мариселу через неделю. Я буду пристально наблюдать за вашей девочкой, как если бы она была моей дочерью. В противном случае сонор Хорос, цитируя его, оторвёт мне голову.
Кажется, воздух куда-то не туда попадает, потому что я борюсь с желанием закашляться.
— Он так и сказал?
— Слово в слово, — широко улыбается доктор. — Но мы с ним давние друзья, так что ему можно.
— Спасибо вам, профессор, — горячо благодарю врача.
— Не стоит благодарностей, сонорина Лэй. Это моя работа — исцелять таких вот маленьких ангелов, и я делаю её с удовольствием.
Уже когда прощаюсь, сонор Суарес напоминает, чтобы не забыла подписать документы, которые мне скинет его помощница. Им нужно моё разрешение на операцию и согласие на то, что я принимаю деньги от Хороса.
И я их, конечно же, принимаю. Хоть и не испытываю при этом радости, но здоровье Литы важнее чувства собственного достоинства или ещё чего-то. От работы своей я тоже больше удовольствия не получаю, но довести до ума эту свадьбу обязана. Будет подло с моей стороны бросить Фелисию сейчас, за месяц до торжества. Я не могу с ней так поступить, зато постараюсь сделать что-то с собой и со своей головой. Или с сердцем… Уж не знаю, какая именно часть тела или орган повинны в моей затянувшейся болезни.
Я возвращаюсь домой, чтобы пообедать вместе со своей малышкой и дождаться Дины. Благодаря чудо-уколу, который оплатил Хорос, моя незаменимая няня чувствует себя превосходно. За это я тоже ему признательна, хоть и понимаю, что, если бы не его заинтересованность во мне, ему бы и в голову не пришло побеспокоиться о какой-то там студентке.
Но он побеспокоился, и от этого на сердце почему-то становится тепло.
Да, видимо, всё дело в нём — в моём дурном сердце, которое едва ли не выпрыгивает из груди, когда я вижу Тёмного или даже просто о нём думаю.
Вот как сейчас.
— Твоя мама, кажется, тоже нуждается в медицинском вмешательстве, — говорю Лите, вертящейся в салоне аэрокара так, что её едва сдерживают защитные ремни. — Ещё немного терпения, малыш, почти прилетели.
Фелисия, к счастью, тоже поправилась, чувствует себя замечательно, поэтому сегодня мы идём выбирать ей платье. Попытка номер… уже и не вспомнить какая. Вчера со мной связалась Илара Тодос и снова пригласила заглянуть в её салон. Оказывается, у неё готова к запуску новая коллекция свадебных платьев, и сонорине Сольт, как самой желанной и эксклюзивной клиентке, предоставляют возможность первой её увидеть. Надеюсь, в этот раз нам повезёт, и Фелисия наконец найдёт платье своей мечты. А вечером мы с Ксаном отправимся искать платье моей мечты (ну или его), ведь вечеринка по случаю помолвки состоится уже послезавтра.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
Это просто что-то невероятное!
Нет, я, конечно, попыталась высказать ему всё, что думаю о его спонтанной выходке, пыталась дать понять, чтобы больше даже не думал принимать такие решения без меня, но младший Хорос умеет быть о-о-очень милым и обезоруживать своими доводами и улыбкой. В итоге у меня даже позлиться на него как следует не получилось, и вот, мне предстоит пережить ещё одну тусовку с грассорской элитой.
Надеюсь, последнюю на ближайший месяц, а там уже, после операции, будет видно. Возможно, нам с дочкой придётся снова переехать. Сбежать от Тёмных… Подумав так, горько усмехаюсь. Сбегать от Тёмных мне не привыкать, хоть и не уверена, что это самый правильный вариант.
Замужество с младшим Хоросом даст нам защиту, но вряд ли сделает меня счастливой. И его тоже. Что, если Ксанор действительно в меня влюбился? А я мало того, что обманываю его, так ещё и не могу ответить ему взаимностью!
Ход моих мыслей прерывает голос водителя:
— Прилетели, сонорина.
Аэрокар плавно планирует на дорогу перед Орион Плаза. Подношу руку к сканеру на дверце и, расплатившись за полёт, выхожу из машины. Беру Литу на руки, обещаю ей, что сейчас будем кушать, и слышу у себя за спиной знакомый голос:
— Лен, привет. Мы можем поговорить?
Хайме.
Оборачиваюсь к бывшему приятелю, показавшемуся из аэрокара. Лосано останавливается, не решаясь ко мне приблизиться, прячет руки в карманах джинсов и ждёт. Моей реакции. Моих слов.
— Давно ты здесь?
— Пару часов. Обычно ты в это время дома…
— Почему не на работе?
— Работа подождёт.
Странный диалог прерывается не менее странным молчанием. Отвернувшись от Лосано, я зачем-то провожаю такси взглядом, а когда машина вливается в пёстрый поток аэрокаров, вздохнув, говорю:
— Пойдём.
В лифте мы тоже молчим, я и Хайме. Зато Лита радостно лопочет и всё порывается перебраться на руки к моему экс-другу. Видно, что она по нему соскучилась, и я, кажется, тоже. У меня так мало друзей, одна Дина, собственно, и увидеть человека, с которым работала бок о бок больше года, с которым провела столько приятных вечеров, и при этом не почувствовать ничего… Нет, я так не могу. В самом деле, я ведь не бездушная машина вроде Гаранора Хороса.
Я — Светлая, фея, а для нас дружба бесценна.
— Прости меня, пожалуйста!
Мы произносим это одновременно и снова, как по команде, замолкаем, глядя друг на друга широко распахнутыми глазами.
— Можно, я первый скажу? — наконец нарушает тишину Хайме. Он и с тихим шуршанием расползающиеся стеклянные двери лифта.
— Сначала скажи, выпьешь брул?
— Буду очень признателен за двойной. Крепкий, как я люблю, — улыбается Лосано.
Мы заходим в квартиру. Я на минутку убегаю с Литой в ванную, потом сажу дочку в манеж с игрушками, а сама принимаюсь колдовать над обедом для неё и крепким напитком для меня с Хайме.
Хорошая чашка брула мне сейчас тоже не помешает.
— Тогда в клубе я повёл себя как последняя сволочь. Напился, сам не знаю зачем, а потом наговорил тебе весь тот бред. Извини, Лен. Протрезвев, я осознал, что натворил, но не решался ни увидеться с тобой, ни даже написать тебе. Думал, ты меня после этого больше видеть не захочешь. А потом понял, что это неправильно — вот так разбегаться, и решил попытать удачу.
Он замолкает, а я, на миг обернувшись, с грустной улыбкой говорю:
— На самом деле я хочу тебя видеть. Очень. Мне не хватало тебя — моего друга, и я тоже перед тобой виновата. Я специально тогда тебя туда позвала. Хотела с твоей помощью привлечь внимание Ксанора. Получается, я тебя использовала. И получается, что я тоже вела себя, как последняя сволочь.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
— Не говори так, Лен, — начинает было Лосано.
Но я его перебиваю:
— Предлагаю вообще сменить тему. Думаю, мы оба поняли свои ошибки и можем с чистой совестью двигаться дальше.