…После отпуска я прилетел в Гибралтар, где уже стояла «Форель», заправленная горючим и снабженная всеми необходимыми запасами. По чьему-то приказу на «Форель» были присланы даже американские и канадские деликатесные продукты, несколько ящиков шотландского виски и дюжина бутылок лучшего хереса. «Для идущих на смерть», — с горечью подумал я.
Ни в Гибралтаре, ни позже в Саймонстауне, ни в Кейптауне, где мы заправлялись горючим, ни у кого не появлялось и тени сомнения, что все требования «Форели» должны выполняться вне всякой очереди. Нам ни в чем и нигде не отказывали, и матросы быстро это поняли. Они предпочитали не думать об опасностях, скрывающихся за столь необычной щедростью, и были довольны, что имеют возможность жить как боги. Я случайно подслушал, как один из моих матросов в Саймонстауне, будучи основательно «под мухой», заявил: «Подавай мне виски! Никакой дряни для команды „Форели“! Все самое лучшее!»
Я не сразу заметил симптомы вялости и праздности среди экипажа лодки, но в конце концов понял, что недели крейсирования на огромных пространствах Южной Атлантики стали отрицательно сказываться на моряках.
Разумеется, мы вели патрулирование по определенному плану. Я разбил Южную Атлантику на небольшие квадраты и обозначил место, где был торпедирован «Данедин стар». Мы патрулировали круглосуточно, но в течение нескольких недель не заметили ни единого судна, ни единого паруса. Абсолютно ничего.
Замечание Джона заставило меня серьезно задуматься. Я не мог до бесконечности занимать команду учебными атаками, погружениями, стрельбами по мишеням. Экипаж «Форели», очевидно, вступил в полосу кризиса — кризиса опасной скуки.
«Потопить АПЛ1! Но где, черт возьми, искать ее?! — думал я, осматривая бескрайнюю водную гладь. — Может, она взорвалась и бесследно канула в морскую пучину? Может, нам придется продолжать патрулирование до тех пор, пока начальство в Адмиралтействе не убедится, что АПЛ1 больше не существует? Или, может, оно просто прикажет мне вернуться и потребует объяснения?..»
Голос сигнальщика вернул меня к действительности.
— На мостике, сэр! Вижу треногие мачты!
«До чего же это приятно — увидеть хоть какой-нибудь корабль!» — мелькнуло у меня.
Услышав сигнал тревоги, игроки в кости недоуменно переглянулись: они, наверно, успели забыть, что такое погружение!
— Восемьдесят футов! Курс три-два-ноль! Очистить мостик! — приказал я.
Мои обленившиеся матросы бросились в люк как сумасшедшие. «Ага! — с удовлетворением подумал я. — Опасность подействовала на них, словно инъекция!» «Форель» начала стремительно погружаться.
— Хорошо слышу по курсу один-пять, — доложил акустик и с плохо скрываемым возбуждением добавил: — Большие военные корабли!
«Форель» легла на боевой курс. Из волн вынырнул мрачный глаз перископа. Все еще не веря самому себе, я посмотрел на мачты. Британские военные корабли! Два крейсера и четыре эсминца охранения.
— Взгляни и ты, Джон, — сказал я.
Волнение на лодке сразу улеглось. Можно только удивляться тому, как чутко улавливают опытные матросы малейшие интонации в голосе командира.
— Так что же, — нетерпеливо воскликнул Джон, — мы сейчас…
— Да, мы сейчас всплываем, — оборвал я. — Сигнальщик! Передайте вот это, — распорядился я и продиктовал текст с поставленными в начале кодовыми и опознавательными сигналами. У меня не хватило решимости пропустить соединение британских военных кораблей, не обменявшись с ними приветствиями. «Форель» и так бродила в океане, как пария, хотя ее отверженная команда и жила в роскоши.
Еще не успела сбежать вода с корпуса лодки, как мы с Джоном были на мостике.
Эсминцы заняли боевые позиции.
— Посмотри-ка, Джеффри, — заулыбался Джон. — Они, конечно, заметили нас.
Миноносцы продолжали развертываться, вспарывая своими острыми носами длинные полосы вспененной воды. По спине у меня пробежал холодок, когда я заметил, как жерла всех шести- и восьмидюймовых орудий крейсеров медленно, словно раздумывая, уставились на «Форель».
— Ребята там всегда в готовности, — усмехаясь и в то же время нервничая, заметил Джон. Несмотря на то, что мы вовремя подали опознавательный сигнал, эсминцы все еще держались настороже, двигаясь широким полукольцом и делая узлов до тридцати. Я замигал сигнальной лампой «Олдиса», посылая визуальный опознавательный сигнал.
— Странно, — прошептал Джон. — Они же должны знать, что мы находимся в этом районе!
«Должны ли?» — подумал я, памятуя, что «Форель» предоставлена своей собственной судьбе.
Сигнальщик вручил мне телеграмму:
«Если вы „Форель“, то что вы тут делаете? Адмиралтейство ни о чем не извещало нас».
Я набросал ответ, передал его Джону, и тот удивленно вскинул брови. В ответе говорилось:
«Даже самая хорошая рыба, включая „Форель“, хотя бы изредка должна всплывать, чтобы подышать свежим воздухом».
Покачиваясь на легкой зыби, мы стали ждать. Вскоре от эскадры отделился эсминец и быстро направился к нам.
— Вы действительно «Форель»? — послышался над водой металлический голос радиомегафона.
— Черт возьми, конечно, «Форель»! — нетерпеливо ответил я. — Разве вы приняли нас за фрицев?
В мегафоне раздался смех.
— Ну хорошо, хорошо! Послушайте, у меня есть почта для «Форели», адресованная на Саймонстаун. Сейчас пошлю к вам шлюпку.
Эсминец подошел ближе и спустил шлюпку. Ею командовал младший лейтенант.
— Вам перебросить почту, сэр? — спросил он с улыбкой, когда шлюпка приблизилась к нам почти вплотную.
— Давайте, давайте, — ответил я, живо представляя себе, как встретит эту почту моя истомившаяся от безделья и скуки команда.
— У вас все в порядке? — осведомился офицер. — Вот уж не ожидали встретить вас в этом районе!
— Похоже, что так, — улыбнулся я и показал на эсминцы, по-прежнему покачивающиеся на волнах в боевой готовности.
— Да, оказаться в вашем положении — дело незавидное, — согласился офицер, перебрасывая нам мешки с почтой. — Ну а теперь до свидания и желаю успеха.
— Благодарю. Скажите там, чтобы нас перестали стращать.
Офицер помахал рукой, и через несколько минут его шлюпка уже причаливала к миноносцу.
— Желаем успеха! — послышался тот же металлический голос.
Соединение направилось на юг, и вскоре корабли скрылись из виду.
Солнце начало тонуть в океане.
— Занять посты для ночной вахты, — приказал я Джону. — Всем вниз! Шестьдесят футов!
— Сегодня у нас не состоится пикник при луне! — рассмеялся Джон.