Мое мрачное настроение усугублялось тем отношением, какое Бона выказала к колоде, точнее, к моей вере в ее предсказание. Герцогиня тепло распрощалась с Лоренцо и вернулась в свои покои с алой бархатной коробкой, погруженная в нехарактерное для нее молчание.
Войдя в комнату, Бона сейчас же отдала подарок Лоренцо горничной и строго приказала:
— Спрячь туда, где я не скоро это увижу.
Катерина тоже вела себя необычайно тихо, хотя в ее глазах вспыхивали озорные искры при виде нашего с Боной замешательства.
Честно говоря, я внимательно наблюдала за горничной, когда та подошла к сундуку, стоявшему в углу, рядом с постелью госпожи, открыла крышку и сунула красную коробку под меховую накидку.
Когда Бона отправилась в гардеробную, чтобы переодеться в домашнее платье, я подошла к окну и с тревогой поглядела на охотничий парк герцога. Катерина остановилась рядом со мной.
Вскоре я решила, что герцогиня полностью поглощена своим туалетом, и спросила у девочки:
— Мадонна, почему ты сказала, что моя мать была ведьмой?
— Видела бы ты свои глаза! — прошептала Катерина и раскрыла собственные очи так широко, что показались белки. — Честное слово, ты не всегда понимала, где находишься… куда унесло тебя видение!
Я нетерпеливо перебила ее:
— Но при чем тут моя мать, мадонна? Ты говорила так, будто тебе что-то известно.
— Да. — Она притворно потупилась.
— От кого?
— От Нонны Беатриче, — ответила Катерина.
Эта женщина была нянькой Боны, она приехала вместе с герцогиней из Савойи, когда та вышла замуж за Галеаццо. Год назад Нонна умерла.
— Она сказала, что твоя мать была ведьма и предсказывала будущее.
Я с трудом удержалась, чтобы не встряхнуть как следует герцогскую любимицу.
— Она рассказывала хоть что-нибудь еще?
Катерина пожала плечами. Ее розовые губы растянулись в довольную улыбку при виде моего нетерпеливого волнения.
— Больше ничего.
Никакими силами я не смогла бы заставить ее сказать больше.
Вскоре герцогиня вышла к нам и коротко проговорила:
— Из гадания никогда не выходит ничего хорошего.
После чего Бона окончательно закрыла эту тему и не обращала внимания на попытки Катерины вернуться к ней. Остаток дня я наблюдала за движением солнца по небу, стараясь подавить все нарастающий страх. С наступлением сумерек госпожа разрешила мне уйти. Пока она раздевалась и все горничные были заняты, я совершила немыслимый, неслыханный поступок: подошла к сундуку, сунула руку под меховую накидку и вынула бархатную коробку, украшенную алмазами. Я плотно завернулась в шаль, спрятала под ней руку с подарком Медичи и поспешила в нижнюю лоджию, к комнате Маттео.
Лоренцо тоже оказался внизу, он как раз выходил из гостевых покоев с двумя своими спутниками. Все трое были в плащах с капюшонами и перчатках и несли седельные сумки.
Я уже открывала нужную дверь, когда Медичи заметил меня и окликнул:
— Мадонна!..
Он передал свою сумку одному из товарищей и жестом приказал им идти вперед, к конюшням.
Я успела подумать, что они избрали странное время, чтобы отправиться в далекую Флоренцию.
— Позволь сказать тебе пару слов, — проговорил Лоренцо, приближаясь.
Однако на лоджии было полно слуг, устало бредущих в свои комнаты. Двое учеников Чикко прошли мимо нас, смеясь и болтая на ходу.
Лоренцо выразительно поглядел на дверь комнаты Маттео и спросил:
— Можем ли мы поговорить наедине, мадонна Дея?
Я опустила глаза. Он был не старый еще мужчина лет тридцати, не слишком красивый, конечно, зато мускулистый и широкоплечий, а я — молодая женщина Его просьба выглядела несколько неуместной, однако в поведении Лоренцо не было и намека на непристойность. Кроме того, он стоял неизмеримо выше меня на иерархической лестнице, поэтому я отперла дверь и жестом пригласила его сиятельство войти. При этом мне не удалось скрыть бархатную коробку, зажатую в руке. Лоренцо заметил ее, но ни о чем не спросил, я тоже не стала ничего объяснять.
Угли в камине уже едва тлели, однако от очага до сих пор веяло благодатным теплом. Я остановилась у двери, не выпуская из рук коробки.
Лоренцо не стал снимать плащ и перчатки, лицо его было необычайно серьезным.
— Прошу прощения за эту дерзкую просьбу, мадонна, — начал он. — Я ни в коем случае не желал оскорбить тебя, но не хочу, чтобы кто-нибудь услышал наш разговор. — Медичи немного помолчал. — Я уже упоминал, что хорошо знаком с твоим мужем. Насколько я знаю, он должен был вернуться домой еще вчера.
— Да, — ответила я, со смущением понимая, что в моем голосе звучат непролившиеся слезы.
Я ожидала, что Лоренцо начнет успокаивать меня, утешать, но он, судя по всему, не умел лгать или тоже уловил угрозу в образе Повешенного.
— Плохо, что его до сих пор нет и ты волнуешься, — мягко произнес Медичи. — Я надеялся переговорить с ним наедине, но не могу больше ждать. Жена и дети никогда не простят, если я не вернусь домой на Рождество. — Он долго всматривался в мое лицо. — Мадонна, не передашь ли ты от меня мужу несколько слов? Могу я доверять тебе?
— Конечно, — ответила я, и Лоренцо чуть улыбнулся моему оскорбленному тону.
— Если Маттео вернется завтра до вечера, скажи, что я отправился на север и буду ждать его на лоджии. Он знает, о чем речь.
При этих словах я удивленно приподняла брови. Флоренция находится гораздо южнее Павии и Милана.
— Разумеется, ваше сиятельство, я все ему передам.
— Зови меня Лоренцо, — весело предложил он, но в следующий миг снова посерьезнел.
Взгляд Лоренцо Великолепного перешел на бархатную коробку у меня в руке.
— Мадонна Дея, Господь наградил тебя даром из числа тех, которые следует развивать втайне и демонстрировать только избранным. Я рад, что ты проявляешь интерес к подобным вещам. Не в моих привычках давать советы почти незнакомым людям, но все-таки…
— Я с радостью приму вашу подсказку, — не удержалась я.
— Герцогиня и все остальные могут желать тебе только добра, но… не позволяй им вмешиваться. Подобный дар дается для того, чтобы им пользоваться. Помнишь притчу о слуге, который зарыл таланты в землю?
— Я не стану их зарывать, — пообещала я.
— Прекрасно. Да хранит тебя Господь, мадонна Дея, пока мы не встретимся снова.
— И вас, — отозвалась я.
Я смотрела, как он выходит из комнаты, и меня охватила твердая уверенность в том, что наша следующая встреча состоится уже скоро.
ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ
Тот вечер я провела, рассматривая позолоченные изображения на картах. Иногда они пробуждали во мне едва ли не узнавание, настолько явственное, что я на время забывала о своих тревогах. Когда усталость сделалась непреодолимой, я аккуратно сложила карты, убрала их в коробку и спрятала ее в сундук, стоявший рядом с постелью.