темных, как январская ночь, ставшая ей матерью. Казалось, крылья растут за спиной, а ноги наливаются свинцом. Но наша Мила шла, упорно и прямо, высоко подняв голову. Хотя ей хотелось смеяться и плакать, ей хотелось бежать, потому что там, за стеной тополиного пуха, был он, и он будет ее всего несколько минут, несколько сладостно болезненных слов, капля мучительного счастья, полуигры – полуправды.. А после, лишь ежевечерние молитвы о снах, которые никогда не снятся. Все что угодно, работа, давно потерянные подруги, незнакомые города, все она видела во сне, но не его. Почему? Неужели она просит слишком много? – Лишь один короткий сон.
– Привет!
– Привет, – словно, эхо его слов.
– Будешь ты?
– Не знаю, надеюсь, хотя…
– Спасибо, ты лучшая
– Я знаю.
Наверное, он ей не снится, потому что она никогда не успевала запомнить его глаза. Потом, ворочаясь в постели – камере на одного, она корила и проклинала себя за эту преступную невнимательность, смертельную для влюбленной. Клялась беззвездному небу в следующий раз обязательно заметить, запомнить…
– Работаешь в следующие выходные?
– Не знаю, – услышь мою любовь!
– Ну, увидимся, спасибо.
– Не за что…
А если нет? Если умереть? Исчезнуть? Мила будет ему сниться? Он увидел цвет ее глаз?
Город засыпал под пуховым одеялом тополей…
Не
-
кто
Even if it all goes wrong
When I'm standing in the dark
I'll still believe Someone's watching over me
Hilary Duff
***
Ты чувствовала мое дыхание на шее. Ты не знала, кто я, существую ли я, но ты поверила, и я родился. Уткнувшись в подушку, задыхаясь от грязи прощедщей любви, ты думала обо мне тогда, когда не хотела думать о реальности. Ты подарила мне глаза, карие, почти черные, как горький шоколад, подарила мне голос, и я смог говорить с тобой. Подарила мне руки для того, чтобы я мог обнимать тебя.Я был всегда, но ты придумала мне реальность.
1
Темнота бывает разной, а тишины не существует. Но ночь не в городе, особенно, когда отвыкаешь от отсутствия шумных машин, людей и электричества, совсем другая. Она обволакивает тебя , укрывает, словно одеялом, напоминая давно потерянные ощущения детства. Звезды ярче, воздух гуще, деревья превращаются в сказочных животных, драконов и фей, гномов и эльфов, будто их коснулся невидимый волшебник, можно услышать, как он шепчет магические слова. В этой ночи так много мистического, первозданного, что обещания данные сейчас обязательно исполнятся.
Я курю в темноте, наблюдая, как дым причудливо извиваясь, поднимается к небу, я говорю звездам:
– Я не буду больше думать о нем, я буду думать о чем-то другом, – не подозревая, что другое уже существует.
Его придумала не я. Он всегда был.
В тишине глубокой вне городской ночи я породила существо. Он стал заменой реальному человеку и получил цвет глаз. А потом я стала сходть с ума, снова. Только в этот раз по другому. Сколько раз я уже была безумной. Каждый раз безумие забирает часть моего сознания, пережевывает, а потом возвращает на место, но как порванный кусочек пазла, каждый раз эта изжованная часть души меняет всю картину моего мира, когда-нибудь моя вселенная станет совсем другой, покореженной не только по краям, она свернется, как горящая бумага, и взлетит на воздух, надеюсь, к этому времени я уже умру.
Из-за деревьев послышались шаги, я подумала о маньяках и лесных чудищах, откуда мне было знать, что это ты, почти осязаемый, почти живой. Я вернулась в дом, под защиту привычного электрического света и дыхания спящих, я же не знала…
2
Ты ушла, я остался призраком у твоей двери. Ты создала меня, теперь я обречен быть рядом. Прохладный ветер холодил кожу, звезды конвульсивно подмигивали с небесного одеяла. Сон не шел, он блуждал у твоего изголовья, одаривая тебя новыми кошмарами, а я был тут, не в силах помочь. Да, я всегда был и буду близко, так близко, что ты можешь слышать мое дыхание, но я не могу тебе подсказать, изменить тебя, прогнать твои страхи. Я только смотрю, как ты погибаешь.
3
Тихий гул в голове от отсутствия мыслей, шорох льда в стакане. Коньяк действует, парализует мыщцы. Привкус алкоголя во рту и в глазах. Одиночество – это благо, особенно если можно разделить его с тобой, мой придуманный друг. Неужели надо было дожить до тридцати лет, чтобы научиться придумывать друзей, как в детстве.
– Ну, что еще коньяка?
Хотя тебе, наверное, хватит. Нечего переводить продукты. съешь лучше лимончика, и иди, иди откуда пришел. В мой больной мозг, не способный создавать ничего кроме безумия.
Летняя ночь теплая бархатная, но уже зараженная дыханием близкой осени. Не говори со мной, дождь, не плачь по мне, я лишь ошибка в ненаписанном романе, героиня второго плана, не прописанная, лишенная имени, немая. Дверь в ночь кажется входом в лучший мир. Дождь шепчет "лети"....
4
Я вижу как ты поднимаешься, как подходишь к стеклу, плачешь, прижавшись к балконной двери. Я могу смотреть, я могу подойти, погладить твои волосы, а потом слегка подтолкнуть.
Тебя больше нет, ты летишь над тучами к звездам. А я таю в пустой комнате с запахом коньяка. Меня не было и нет.
Одиночество вдвоем
А внизу лежал город,
Доставший своими огнями,
Поглотивший тебя
Совершенно одну…
(Чиж)
Такое синее летнее небо над белым умирающим снегом! Обнаглевшие мартовское солнце боролось за свои изменчивые права. Война льда и света смешна в Городе Бесконечных дождей. Но схватка их прекрасна. Девушка шла по набережной и улыбалась воспоминаниям и весне. Давно перегоревшее счастье волнами поднималось по ее телу и взрывалось в глазах. Свет, исходящий от ее маленькой по сравнению с Городом фигурки, озарял все вокруг. Скучающие в пробке водители провожали ее завистливыми взглядами, Золотой Ангел безуспешно пытался затмить девушку своим блеском, а полумертвый снег просто радовался ее настроению, голубизне глаз, стуку каблуков.
Весна. Этот запах проникает в легкие, сердце, кровь. Она переворачивает сознание, заставляет смеяться сквозь слезы… Она насилует людей, возрождая давно забытые мечты и желания, которые уже никогда не смогут стать реальностью. Весна – сладострастный убийца. Маньяк, растопляющий лед и души. Обман… Призрак любви… Весна…
Навстречу шел парень, обычный, не вампир и не оборотень, не красавец и не урод, не скучающий Байрон и не