страстный, а такие претендуют на самое лучшее, и не просто лучшее, а только на то, чего нет больше ни у кого. А тут еще Батищев, давний противник, ноздря в ноздрю идет…
Делая вид, будто ищет что-то в ящике стола, Галемба наблюдал за Карецким, продолжая размышлять.
Не исключено, что он после неудавшихся переговоров с Маховичем узнал о намерении Батищева купить колье, и решил переиграть его, насолить. Или просто ему очень захотелось иметь эту драгоценность. Таким как он достаточно одного своего желания, чтобы не останавливаться ни перед чем… А тут всего лишь какая-то кража, ну со взрывом, ну и что? Ему с его возможностями проделать все это было несложно: просто нанял профессионального взрывника, плюс парочку опытных ворюг.
А что, приехал с небольшим опозданием на презентацию, прогуливался среди гостей под ручку с очередной красоткой, любезно всем улыбался, попивал коньячок и покуривал… прогуливался, небось в это время втайне посмеивался над всеми и особенно над Батищевым, предвкушая, как очень скоро это колье засверкает в его коллекции. А потом, когда пришло время взрыва, отошел подальше, чтобы не задело, а после изображал вместе со всеми несчастную жертву…
И ведь доказать-то ничего почти невозможно – Карецкий ни при чем, ведь его обыскивали – в общем, стопроцентное алиби. А непосредственные исполнители уже далеко.
В этот момент на столе у подполковника зазвонил телефон.
– Да, – ответил он. – Хорошо… Вы уверены? Ах, даже так?
Глава 12
Анне показалось, что где-то в недрах ее головы ударил царь-колокол, и ее мозг чуть не разорвался на части. Она дернулась и ушла под воду, готовая провалиться сквозь дно ванны – неужели они?
Здесь, в своей квартирке, Анна была как в западне, хуже чем в лесу.
Снова раздался звонок, длинный и настойчивый, а потом еще и стук. Как ошпаренная, она вскочила, и вода, обрушившись на пол, погребла под собой останки красного костюма. В дверь опять постучали, потом забарабанили кулаком, изо всей силы. Нацепив халат, Анна на цыпочках прокралась в прихожую, прильнула к глазку и, стараясь изменить голос, спросила:
– Кто там?
– Я, – коротко ответили ей.
– Кто я?
– Ну я!
Глазок запотел. Анна стала его протирать и отпрянула, чуть не наступив на Мотильду, та недовольно тявкнула – выдала.
– Сейчас! – крикнула она и бросилась за приличным халатом, в этом совершенно нельзя было показываться людям. Другой, шелковый она купила уже давно, и каждый раз обещала себе выкинуть старый, но слишком к нему привыкла.
В три прыжка оказавшись в спальне, Анна сдернула с вешалки обновку, натянула прямо на мокрое тело, вернулась назад и принялась неуклюже отпирать замки…
На пороге стоял давешний Степан.
Но что-то в нем было не так, что-то изменилось. С ходу сообразить, в чем дело, Анна не смогла, не до этого ей сейчас было, но то, что он выглядел по-другому, ее измученное сознание все-таки отметило.
– Добрый вечер. – Степан слегка сконфузился от вида ее мокрого халата, обрисовавшего все подробности ее фигуры. – Разрешите войти?
Анна молчала, в недоумении уставившись на непрошеного гостя.
– Я понимаю, что мой визит выглядит несколько странно, даже очень странно, – размеренно начал Степан. – Поэтому прошу прощения за причиненные неудобства. – Он уже и сам ругал себя за слишком официальный тон, совершенно неуместный в данный момент. – Но я должен с вами поговорить.
Должен поговорить, эхом прокатилось в голове у Анны. Должен поговорить!!! То же самое ей сказал и тот человек из «Мерседеса»!
– А на завтра отложить нельзя? – она уже жалела, что открыла. – Позвольте войти, – сухо повторил Степан.
Анна подозрительно заглянула ему за спину.
– Я один, – счел нужным пояснить он.
– Это хорошо, – зачем-то сказала Анна.
И он протиснулся в лилипутскую прихожую ее двухкомнатной квартирки – каморка-распашонка, как обычно язвила Ирка.
– Дело в том… – он начал с самого главного, – что вам угрожает опасность.
– Что? – отшатнулась Анна. – Я не понимаю.
Точнее, она-то понимала, еще как, но он-то откуда может это знать!? И откуда он знает, где она живет?
– Вижу, вам интересно, откуда у меня ваш адрес? – хитро улыбнулся Степан. – Так вы же сами его назвали в такси, а номер квартиры мне подсказали подростки, которые курят внизу. Пришлось пожертвовать им за это полпачки сигарет. – Степан мельком оглядел прихожую. – Кстати, как вы доехали, нормально? Таксист не содрал с вас еще денег, я ведь ему и так заплатил вдвое.
При воспоминании о том, как «нормально» она доехала, у Анны перехватило горло, и ей пришлось ухватиться рукой за дверной косяк.
– С вами все в порядке? – забеспокоился Степан.
– А вы всегда вламываетесь к дамам среди ночи, без цветов и даже без шампанского? – огрызнулась она.
– Честно говоря, нет, – ответил Степан, невольно пройдясь взглядом по ее груди, просвечивающим сквозь прилипшую влажную ткань соскам, темным, напряженным. – Но я надеялся, что вы соскучились…
И тут до Анны дошло, что стоит она перед ним сейчас, по сути говоря, голая – тонкий кремовый халатик насквозь промок, облепил ее, и сквозь него можно увидеть все, что захочешь, да и поза получилась уж больно развязная.
Она сильно смутилась, покраснела даже, и Степан, заметив это, неохотно отвернулся. Анна поспешно отдернула руку от косяка и припустила в спальню, ругая себя, по чем свет стоит.
Вот дура! Чего доброго, этот мужик еще подумает, что она вознамерилась его соблазнить! Срочно требовалось нацепить на себя что-нибудь более подобающее случаю.
– У вас можно курить? – крикнул он ей вслед.
– Да, травитесь на здоровье, – отозвалась Анна. – пепельница на кухне, шлепанцы на полке.
Послушно переобувшись, Степан протиснулся в кухонку и осмотрелся. Антураж был довольно скромным и явно «холостятским» – обтрепавшийся светло-желтый гарнитурчик с недостающими ручками, круглая плетеная люстра, несколько табуреток и на холодильнике, среди счетов, пришпиленных магнитиками, отпечатанный на ксероксе портрет Оскара Уайльда, с нескрываемой насмешкой взирающего на нового кавалера, черт его дернул сюда притащиться!
Степан и не заметил, как посреди кухни возникла йоркширская терьериха и принялась его с любопытством обнюхивать. Черные миндалевидные глаза с поволокой, словно две гигантские маслины пытливо его ощупывали, а большие уши стояли торчком и подрагивали, как два локатора. Она была вся внимание.
– Иди ко мне, – позвал Степан. Собак он любил, особенно таких крохотных, безобидных.
Мотильда поводила влажным носиком и отодвинулась к стене.
– Ну не хочешь, как хочешь, – сказал он, устраиваясь на одной из табуреток, та немедленно угрожающе скрипнула.
Надо же было ему приклеиться к этой девице на презентации. Мало того, что выволок ее из зала после