Читать интересную книгу Лезгинка по-русски - Сергей Самаров

– Я тоже. Значит, винтовка с глушителем. Скорее всего, «Винторез». Это значит, что нам на пятки сел спецназ. «Винторезы» только в спецназе, в войсках простые «СВД»… Плохо. Ничем нас, выходит, Абали не обрадует…

– Я не клоун, чтобы радовать, – ответил метеоролог. – Вы сюда шли, мальчишку с собакой не встречали?

– Видели со склона. В сторону села пошел. Собака еще в нашу сторону лаяла.

– Артур вообще-то добрый. Он только на злых людей лает.

Абали говорил без страха. Видимо, имя родственника позволяло и ему чувствовать свой авторитет. Но Джогирг знал, что, согласно горской традиции, Абали имел право всегда попросить у Амади поддержку, и тот не посмел бы отказать. И потому оставлял за метеорологом право говорить, что тому вздумается, даже вещи не слишком приятные для человека, который привык ощущать собственную силу и считал, что другие должны относиться к ней с пиететом.

Делая вид, что не понял сказанного или просто мимо ушей пропустил, Джогирг на какую-то долю секунды выглянул за дверь, оставшуюся распахнутой.

– Элизабар? Ты жив еще?

Вопрос был из той категории, что не требуют ответа, поскольку грузинский подполковник кряхтел и постанывал в нескольких метрах от двери, и все его слышали.

– Есть чем его перевязать? – спросила Альбика.

– Есть, – сказал Абдулмуслим.

И протянул женщине перевязочный пакет, что вытащил из своего большого кармана.

Альбика посмотрела на мужа, словно разрешения спросила.

– В меня стрелять не будут…

– Иди, – согласился Абали. – Надо помочь человеку.

– Что у тебя, Элизабар? – задал Зурабов новый вопрос.

– Сквозное ранение. Бедро насквозь прошило. С двух дыр кровь хлещет. Перевязать бы…

– Иди, – поторопил жену Абали.

Она пошла без сомнений, хотя перевязку делать не умела и больше помогала грузинскому подполковнику, чем перевязывала сама.

– Что делать думаете? – спросил Абали Зурабова, чувствуя, что здесь командует он.

– Ночи дождемся; как стемнеет, будем выбираться. Надеюсь, на штурм они не пойдут. Хотя подобраться попробуют. У тебя бинокль есть?

– Зачем он мне? На облака смотреть?

– Плохо. Как бы не подобрались слишком близко…

– Много их?

– Откуда я знаю? Мы только после выстрела и узнали, что нас преследуют.

– Какой-то взрыв был. Где-то в стороне села…

– Федералы нашли схрон Амади. Там тротила много было. Взорвали… Что, и здесь слышно было?

– И слышно, и… Земля содрогнулась. Как в землетрясение.

– Интересно, откуда снайпер стрелял?

– Только с тропы, – категорично сказал метеоролог. – С других мест нас не видно. Разве что издалека. Километров с двух. Но с такого расстояния ни одна винтовка не достанет…

– Есть винтовки, которые достанут, – не согласился Джогирг. – И прицелы у них хорошие. Есть такие, что с трех с лишним километров достают. Только у этих винтовок пули такие, что ногу сразу оторвут. Значит, говоришь, с тропы… А куда отсюда еще пойти можно?

– Туда же, на тропу. Или вниз, на ингушскую тропу. Раненому там тяжело будет, на себе тащить придется.

– Если нужно, значит, потащим. Главное, чтобы выйти. Ты нас не проводишь?

– Хочешь, чтобы я под статью попал? Если я пойду провожать, меня обвинят в пособничестве. Мне это не нравится. Если сказать, что под угрозой оружия… Но они все равно не поверят. Сейчас в плен редко берут, чаще просто убивают…

– Ладно… Я весной там ходил, найду дорогу.

ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ

1

Дожидаться Хамзата Дидигова пришлось долго. Время тянулось, а мальчишки все не было и не было. Чтобы не терять время зря, Сергей Палыч приказал начать окружение метеостанции с верхней части кольца, так и не узнав от Хамзата, можно ли вообще пройти с этой стороны. С нижней частью умозрительного кольца, куда ушел майор Тихомиров, все было, с одной стороны, проще, потому что сверху, с тропы, можно было просматривать будущие подступы и потом ориентироваться при продвижении на свою память; с другой стороны, сложнее, потому что бойцов могли рассмотреть из окна метеостанции. Следовательно, приходилось передвигаться с максимальной осторожностью. А на верхней части кольца не было угрозы быть обнаруженным, потому что с этой стороны здание не имело окна. Но там скалы были крутыми, столбообразными поверху, и непонятно, каковы они в нижней части и насколько возможно среди них передвижение. Следовательно, бойцам пришлось искать пути и терять время, о чем Занадворов получил уже первый же доклад от старшего лейтенанта Заболотнова:

– Я – Шиш, Дворовой, как слышишь?

– Нормально слышу. Что у тебя?

– У меня скалы экранируют, слышу с перебивами. Шесть раз по своей природной глупости в тупик попал, прохода не нашел. И опять перед тупиком стою… Здесь сплошной лабиринт.

– Что предлагаешь?

– Предлагаю, товарищ подполковник, забраться на скалу и выставить там пулемет. Метеостанция будет как на ладони, стреляй – не хочу.

– И не хоти…

– Не понял, Дворовой, слышу плохо…

– У тебя что, на пулемете тепловизор есть? – голос подполковника показал удивление. – А иначе что толку будет с твоего пулемета на скале? Мы темноты ждем, чтобы действовать. Ищи проход! Дальше, ближе, выше, ниже – но что-то должно быть…

– Дворовой, я – Первач, – доложил старший лейтенант Пермяков. – У меня картина схожая, только я успел всего пять тупиков найти. Лбом их не прошибешь…

– Значит, ищи проход. Есть у кого-то проход?

– Есть, – доложил капитан Захватов. – Я бы, конечно, мог пару шашек взорвать и молодым коллегам по проходу сделать, но шуметь не хочется. Могу предложить уже готовый лаз прямо под скалой. После него можно напрямую на метеостанцию идти, но это мой путь, я «забил» его… Для остальных предлагаю варианты по обе стороны.

– Гоните к Скрипачу! – распорядился командир. – Он для вас зубами проход прогрыз… Скрипач, ты где?

– Четвертый по счету. Между мной и тупиками только Тотоша.

– Тотоша, – поинтересовался подполковник Занадворов у старшего лейтенанта Рататуева. – Как у тебя дела?

– Нашел какую-то щель. Туда протиснулся, обратно никак. Если бы кто-нибудь за ноги дернул, я бы, может быть, и вылез…

– Подожди до утра, – посоветовал снизу майор Тихомиров. – За ночь дела сделаем, я высплюсь, потом к тебе загляну. Помогу, чем смогу. Боюсь только, ноги выдерну, а ты останешься…

– Нужна помощь? – спросил Занадворов, не обращая внимания на болтовню своего заместителя.

– Спасибо, Дворовой, я уже сам справляюсь. Бронежилет расстегнул и из него выполз. Хорошо хоть, штаны у меня не бронированные…

– В другой ситуации зарекаться стал бы, что штаны не бронированные, – не унимался Тихомиров. – Такое случается…

– Уймись, Тихий, – приказал Сергей Палыч. – Что у тебя?

– Спокойно, без проблем. Коллектив дружный, спаянный. Вышли, ползем…

– Молодцы! Первач, Шиш, Тотоша – к Скрипачу.

Сам подполковник во время разговора не выпускал из рук бинокль и внимательно наблюдал за происходящим около метеостанции. Естественно, женщина не могла сама затащить раненого в дом, хотя и сумела перевязать ему рану прямо поверх штанины. При этом перевязку делала, как даже бинокль показывал, брезгливо и неумело. И если бы не помощь самого раненого бандита, то повязка слетела бы с ноги при первой же попытке встать. Но тот вставать не намеревался. Он нашел себе укрытие за каким-то ящиком, куда передвинулся, помогая себе здоровой ногой, после чего его вообще не стало видно, за исключением каблука одного из башмаков. Впрочем, смотреть на лежащего было неинтересно. Если раненый не встал сразу, если не пожелал перебежать в дом, где должен был бы чувствовать себя в безопасности, значит, допустимы только два варианта. Первый – рана достаточно серьезная. Второй – сам раненый слаб духом и так себя жалеет, что не желает нагружать ногу. Как ни странно, даже среди людей воюющих такие типы встречаются нередко, и подполковник Занадворов сам несколько раз встречался с подобными. Тем более снайпер предупредил, что рана легкая. Значит, скорее всего, следует ожидать второй вариант.

Если раненый, невидимый с той точки, где устроился подполковник, уже не интересовал его, то разговор, что, несомненно, происходил между раненым и его товарищами, засевшими в доме, был важен. Что он происходил, можно было понять по поворотам головы женщины. Она его слушала и морщилась. Должно быть, что-то ей в этом разговоре не нравилось. Насколько помнил Сергей Палыч, большинство боевиков не умеют разговаривать без мата. Даже если на своем языке переговариваются, то обильно перчат свою речь русскими ругательствами. Женщины их смутить не могут, будут материться и при них. Женщина, слушая, несколько раз невольно посмотрела на небо. Внимательному наблюдателю, а подполковник Занадворов был именно таким, естественным было предположить, что она прикидывает, сколько времени осталось до наступления темноты, как прикидывали недавно офицеры спецназа. Но ее взгляды должны были быть связанными с разговором, который она слушала. Следовательно, бандиты обсуждают, что предпримут, когда стемнеет. Для них темнота – единственная возможность вырваться, как они думают, незамеченными. Они же не знают о существовании тепловизора на прицеле снайпера, который все их надежды сведет к нулю. Пусть и минимальный, но заряд аккумулятора позволял еще пользоваться прибором. Получалось, что подполковник Занадворов правильно просчитал ситуацию и вовремя предпринял действия по окружению домика метеостанции. Но теперь следовало просмотреть и возможные пути отхода, которые могут выбрать бандиты. Они не пойдут наобум. Или кто-то из них хорошо знает эти места, или у них есть подробная карта. Впрочем, карта не показывала тот же проход к метеостанции через скалы, но бандиты его знали. Значит, здесь есть кто-то из хорошо знающих местность, но сам не местный, иначе Хамзат Дидигов знал бы его, и этот человек знал бы собаку Хамзата и самого мальчишку.