Читать интересную книгу Колыбель тяготения (СИ) - Кибальчич Сима

— Удивительно, что из среды соцданов ты так легко вписалась в обычную жизнь.

Маргарет изогнула брови.

— Если ты думаешь, что мы с сестрой с детства кормили птичек и высаживали морковь на полянке, то ошибаешься. Папочка обожал технические приблуды и, несмотря на общественную деятельность, не выносил людей. Нашим домом служила поставленная на скалы списанная космическая посудина. Я бегала по гладким пустым переходам, болтала с роботами, голограммами, моделями кроликов и прочими порождениями искусственного интеллекта. Отец был против освоения космоса, но жить без него не мог. Поэтому создал себе иллюзию прямо на земле и запечатал всех нас внутри. Мы с сестрой сбежали, как выросли: я — к психологии, людям и развлечениям, а она — к земле, живым зверушкам и цветочкам. И из меня соцдан, как роза из редьки. Но дело не в этом. Я подумала, Ларский, а вдруг мой отец прав? Человечество тыкало палкой в темную дыру и приманило тех, с кем не в состоянии справиться?

— Ага, к нам полезли кролики зазеркалья. Глупости. И если бы мы не освоили космос — то не устояли бы и дня.

— А если бы сидели в своей песочнице, то никто бы нас и не нашел.

— Этого нельзя знать наверняка.

— Все так говорят, чтобы не признавать своих ошибки. Знаю это как психолог.

И не поспоришь. Ларский с силой потер лицо. Откуда — то приползла боль и засела в глазницах и висках. Он почти видел тряхнувший чужую галактику выстрел Штрауса. Каждое действие влечет противодействие. Марго не следует знать, насколько она близка к правде. Государственные интересы для таких как он превыше остального.

Позициометр на груди выдал настойчивую вибрацию. Не просто очередное сообщение, — кто-то требовал срочной связи. Открытый на панели управления канал выдал четкую и нежданную физиономию.

— Треллин? Ты откуда взялся?

— Сам хочу забыть откуда. А ты выглядишь потерянным. Скучал по мне, Ларский?

Дернул краем выразительных губ и изобразил тревожно сосредоточенный вид. Как врач перед выпиской диагноза.

— И не надейся, паршивец.

— Фу, как не куртуазно, Никита Сергеевич, с вами же дама.

Он слегка повернул голову и подмигнул Марго.

— Война и прекрасные дамы во все времена не давали заскучать. Поэтому беру свое предположение обратно — ты явно не скучал по мне, Ларский. Разрешите представиться, меня зовут Алекс.

— Марго. Очень приятно.

— Смотрю, связь отличная, качаешь нас во всем объеме, — ядовито прошипел Ларский. — Мне вот такое и не снилось — сижу на сухом пайке обрезанных картинок.

— Значит, завидуешь. Я тут по большому блату пробился в подразделение смертничков, поэтому непосредственное начальство обеспечивает лучшие военные разработки.

— Идиот. Так твоя секретная командировка закончилась?

— В самом разгаре. Срочно вызвали и прямо тебе под нос. Вот беспокоюсь, что без меня опять все проморгаешь. Но я не жадный, хочу и тебя позвать повеселиться. Мы как раз неподалеку от твоей спасательной лохани расчехляем пушки. Поторопись.

Ларский в гробу видал веселье с расчехленными пушками, к тому же за словесными выкрутасами Треллина всегда тянулись сплошные неприятности.

— Я не мастак стрелять.

Алекс фыркнул в знакомой еще с мирной жизни манере и прищурил свои наглые восточные глаза.

— Ну-у, это не новость. Ты и в расследовании, как выяснилось, не мастак. Поэтому приезжай подсоблю.

— Кончай ерничать, Алекс, — вызверился Ларский, — и объясни, что случилось.

Тот шумно вздохнул и покрутил шеей, словно пытался избавиться от дискомфорта.

— Ларский, ну почему ты такой сложный и тебе все вечно нужно разжевывать. Не ты ли ломаешь голову над причинами нападения кристаллов?

— Ну я.

— Так вот, твари тут оставили интересную подсказку.

— Надеюсь, не кошмарные видения? С результатами экспериментов на Европе я и так знаком. Не знаю только с кем их проводили. Не с тобой?

— Про Европу ни сном, ни духом, мне не до опытов. И на каждый мой кошмар тебя не назовешься. Подсказка вполне материальная и прямо передо мой. Что-то вроде чистосердечного признания, понять бы только в чем?

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})

Ларский смотрел в вечно насмешливые глаза Треллина и прямо кожей ощущал дыхание нового ребуса. Послать бы все в пределы.

— Сбрасывай координаты, я буду. Вот только захвачу с собой психолога.

И не только захватит, но и по дороге покажет отчет о способности кристаллов генерировать кошмарные сюжеты в сознание людей. Причем при попытке мирного контакта, а не во время боевого столкновения.

— Надо же, тебе хоть и редко, но приходят в голову верные мысли.

— Сволочь.

Треллин подмигнул Марго и исчез.

Принимая координаты точки, Ларский осознал, что генерал — интендант был одет более чем странно. Не по-человечески как-то что ли…

Глава 7

Дары врага

— Джек, послушай, тебе нужно отдохнуть.

Взгляд у Джона обеспокоенный. В отсутствии Валеры он напрочь терял мрачноватую отстраненность и превращался во внимательного старшего брата.

— А я разве не отдыхаю? Скафандр дезактивирован, кристаллической твари поблизости нет. Валера занят с Виппером и не командует в кои веки. Вокруг земные пейзажи, рядом ты — такой заботливый. Просто каникулы в тылу.

Похоже, сказала что-то не то. Обеспокоенность на лице сменилась настороженностью, Джон словно к лошади присматривался, которая вроде идет рядом, но может в любой момент взбрыкнуть и рвануть в прерии. Как эти двое достали с тревогой о состоянии ее психики? Валерий слишком быстро растерял деятельный оптимизм, а Джон депрессивную саркастичность. При разговоре с Джеки оба подбирали слова со взвешенной осторожностью, как доктора с душевнобольной.

— Джеки, кончай упираться. Тебе нужен глубокий, хотя бы трехчасовой сон и полное обновление. Иначе скоро крышку сорвет от негативных эмоций.

— Хочешь сказать крышу? Крышка у кастрюли.

— Ты и есть кастрюля, — Джон выразительно постучал пальцем по лбу. — Варится там какая — то дрянь, варится, а ума не добавляется.

Она рассмеялась. Смех дятлом долбил грудную клетку и вырывался наружу резким лаем. С недавних пор Джеки научилась отстраняться, когда кристалл кормил ее ненавистью и безумием, но эти эмоции все равно оставляли осадок. Острое, терпкое возбуждение. Крепленное послевкусие.

— Ты стал таким правильным, Джон. Прямо не узнаю. Мы все и так катимся в тартарары. Не нужно мне обновление. Не к чему избавляться от засеянной патогенами питательной среды. С вами же кристаллоид историями не поделится.

Джон пробарабанил пальцами по наклоненной пластине экрана, скривил губы и тремя коротким тычками закрыл работающие приложения. Прекрасно, пахнет разборками. Джеки скинула с головы обод, села и сложила руки на груди.

— Не делится. Зато с тобой слишком щедр. Ты же, как бомба, Джек, можешь рвануть в любой момент.

— Джеки-фейерверк. Интересно, как это будет выглядеть?

Ведь правда смешно. Ей даже нравился такой финал — вполне логичный для ее истории. Но Джон шутки не поддержал. Он не умел веселиться, а в отсутствии Валеры даже чувство черного юмора в нем притухало. Странно, что при первой встрече его лицо показалось ей округлым, как у азиата? Широкое, да, но никакой плавности линий, — острые углы и насмешливые изгибы. Жесткая складка между широких бровей.

— Джеки, не упрямься, подумай, нет смысла держать эту дрянь в себе. Я все из твоей памяти записал. Поэтому ложись в капсулу и избавляйся от отравы.

Она поднялась и отвернулась, сдерживая накатившее раздражение, выискивая самую дальнюю линию горизонта. Сцепила зубы до боли в челюсти.

На крошечном пяточке из трех квадратных метров, где находились только медицинское кресло и рабочее место, окруженное лепестками экранов, разворачивались величавые горные просторы. Невозмутимые седые вершины налево, скальные уступы направо, а под ногами бурливо торопится между окатышами, рассыпает солнечные искры горная речка. Все очень правдоподобно: и свет, и звуки, и запах. Иллюзия пространства в уголке лаборатории, чтобы не сойти с ума, сидя без сна на рабочей табуретке день за днем. Имитационный дизайн, кросс-сторинг трансформаций. Ее тащили сюда каждый раз после очередного контакта, чтобы перекачать в компьютер выплюнутые кристаллоидом образы отчаяния, безысходности и смерти. И расслабить.