– Я как раз иду на совещание с другими учителями. Поэтому никакого беспокойства. – Джек ухмыльнулся и легонько шлепнул Агнесс по мягкому месту. – Иди, у тебя много другой работы.
– Да, сэр. – Не скрывая своего разочарования, служанка скрылась за углом.
Джек вернулся в класс и просмотрел пакет с письмами, пришедший с дневной почтой. В уроках был перерыв, дети играли на улице, значит, у него было полчаса свободного времени. Джек намеревался провести его с пользой для дела.
За два дня, которые прошли после грозы, когда Джулия прервала его поиски на первом этаже, он не смог найти ничего, что указывало бы на ее причастность к выходу «Записок повесы». Даже его проникновение к ней в кабинет на следующую ночь и исследование содержимого стола не дало никаких результатов.
Это могло означать, что личные бумаги она прятала у себя в спальне. К сожалению, в школе было полно учеников и работников, и проскользнуть незамеченным наверх было невозможно. Чтобы получить доступ в спальню, ему придется соблазнить Джулию.
Приятная перспектива, подумал Джек. Очень приятная. Каждую ночь он ложился в постель, размышляя о том, что ему хотелось бы открыть и исследовать в Джулии, о ее секретах, которые он хотел сделать своими. Эта женщина стала просто навязчивой идеей, которая ни на минуту не покидала его.
Джека терзало чувство разочарования. С той самой карточной игры она держала его на расстоянии вытянутой руки, вернувшись к роли строгой директрисы. Она избегала его попыток остаться с ней наедине, обращалась к нему с равнодушием леди, разговаривающей с прислугой, словно он был таким же неодушевленным предметом, как те фигурки, заполонившие полки в ее кабинете. В ее поведении не осталось и следа от желания, которое он увидел в ее глазах той ночью, от страсти, которую он хотел разжечь в яркий костер.
В другой жизни, в его настоящей жизни, он бы уже давно действовал, чтобы удовлетворить свое желание. Он бы уговорил ее с помощью рук и губ, мягким, но убедительным шепотом прилечь с ним на диван, и их стоны смешались бы с ударами грома и шумом дождя.
Джек выругался про себя. Это был настоящий ад, ему все время приходилось действовать осторожно, следить за каждым своим шагом. Одно неверное движение, и он будет уволен. Его выгонят из школы, лишив возможности раз и навсегда закрыть скандальную газетенку Джулии.
Джек выглянул в коридор и прикрыл дверь, прекрасно представляя себе реакцию Джулии, если бы она узнала, что учитель математики читает ее личную корреспонденцию.
Было всего три письма. Два, адресованные другим учителям, а на одном четким аккуратным почерком было написано имя Джулии.
Джек достал из кармана маленький складной нож и наклонился к камину, чтобы нагреть лезвие над углями. На улице стало прохладно, поэтому в классе зажгли камин. Тонкое лезвие поддело красную печать на письме к Джулии.
Воск размягчился, и письмо открылось, не повредив печати. Подавив в себе угрызения совести, Джек развернул послание.
Письмо было совсем небольшим, но каждый миллиметр листка был исписан даже по бокам. Очевидно, для того, кто писал это послание, бумага была дорогим товаром. Джек посмотрел на подпись.
Элиза.
Фамилии нет, следовательно, Джулии эта особа хорошо известна. Джек быстро просмотрел письмо, понимая, что у него совсем мало времени до прихода учеников.
…Белла простудилась от холодного ветра и три дня лежала в постели. Но вы не волнуйтесь, сейчас ей уже гораздо лучше… Мы много гуляли вдоль реки, плоды бересклета[2] еще не раскрылись… Белла плакала, когда увидела у тисовой изгороди умирающую бабочку; пришлось остановиться и достойно похоронить бедняжку…
Дальше снова и снова шли описания деревенского пейзажа, рассказ о фермере, который сломал руку, упав с сеновала, многочисленные ссылки на Беллу, которая, очевидно, была маленькой девочкой, и на ее жизнь.
Джек медленно сложил письмо. Тон письма указывал на тесные отношения переписывающихся, и это необъяснимым образом взволновало Джека. У него не было желания вести такой безрадостный образ жизни, он презирал сельскую жизнь и с легкостью оставил ее, когда умерла мать. Возможно, поначалу он еще скучал по ней, но в возрасте десяти лет быстро обнаружил преимущества жизни, когда никто не напоминал о грязной обуви и о том, что в восемь вечера надо ложиться спать.
Джек посмотрел на письмо. Кто такая Белла? А Элиза? Джулия говорила, что у нее нет ни сестер, ни братьев. Может, это ее кузины? Или близкие подруги?
Джек успокоил свое любопытство. Это не имеет для него никакого значения. Он надеялся обнаружить какую-нибудь связь с «Записками повесы», только и всего. Ему надо узнать, как Джулия собирает информацию. Поскольку она больше не вращалась в обществе, у нее должны быть шпионы, старые друзья, которые снабжают ее сведениями о злодеяниях никчемных людей.
Джек снова нагрел лезвие ножа, размягчил воск и осторожно запечатал письмо. Он раскроет ее источники информации и ее секреты. Это лишь вопрос времени.
Джулия расположилась на диване в своем кабинете, на том же самом месте, где они с Джеком два дня назад обменивались вопросами за игрой в карты. Глядя на мужчину, который сейчас сидел рядом с ней, она не чувствовала того опасного влечения, которое заставляло колотиться сердце.
Достопочтенного мистера Амброса Троттера привела минуту назад Агнесс, которая никак не могла усвоить правило проверять, принимает Джулия в этот момент посетителей или нет. Но мистер Троттер не был виноват в этом, поэтому Джулия нацепила вежливую улыбку, принимая гостя.
Краснощекий мужчина лет тридцати из хорошей английской семьи, не имеющий никаких неприятных штрихов в своей биографии. Во всяком случае, Джулия не слышала ни единой сплетни о его недостойном поведении. Но лучше бы он был негодяем, тогда отказать ему было бы намного легче.
– Очень хорошо, что вы зашли, – начала Джулия, сложив руки на коленях. – Ведь восемь лет у вас не было такого желания.
Амброс Троттер беспокойно заерзал на диване, его пальцы выбивали нервный ритм на коленке. Он был в свое время довольно застенчивым человеком и самым настойчивым из поклонником, который задаривал ее букетами и бросал полные любви взгляды. Он и сегодня принес огромный букет бледно-розовых георгин, который сейчас стоял в серебряной вазе на ее столе.
– Я часто думал о вас, миледи. Вы должны знать, что я бы сделал все, что в моих силах, чтобы помочь вам, если бы я знал раньше… э-э…
– О рождении моего сына? – закончила за него Джулия без всякой хитрости, в которой когда-то изощрялась. Она не станет скрывать Тео. У ее сына такое же место в мире, как у любого знатного аристократа. – Между прочим, его зовут Тео, а полное имя – Теодор. В переводе с греческого это означает «подарок Бога».