Читать интересную книгу Гулливер у арийцев - Георг Борн

Наконец, подул утренний ветерок, показался первый луч солнца, осветивший Германа, который держал в руках огромный камень. Я видел, что младшие вожди, охотившиеся за его головой, колеблются и явно не проявляют желания разделить судьбу Рудольфа, который, выражаясь языком арийцев, уже находился на пути в Валгаллу.

В этот момент человек, предавший Германа, отвел в сторону одного из вождей и стал ему что-то шептать на ухо. Через несколько минут предатель исчез за скалой, его сопровождало четыре младших вождя, вооруженных мечами.

Я с нетерпением ждал развязки, догадываясь, что на Германа готовится нападение с тыла. Действительно, вскоре я увидел на скале, спиной к которой стоял Герман, людей с большими камнями в руках. Еще мгновение, и тяжелый камень упал Герману на голову, он зашатался, другой камень ударил его в плечо, и человек, отрубивший в своей жизни не одну голову, тяжело рухнул па землю. Камни не переставали сыпаться, и вскоре все тело было ими покрыто.

Я уже достаточно пригляделся на острове Арии к всевозможным жесток остям, и поэтому относительно спокойно смотрел на это тяжелое зрелище. Откровенно говоря, я внутренне даже был удовлетворен развитием событий. В первую очередь, сошли со сцены мои злейшие враги — Герман и Иозеф; кроме них, еще погибли другие арийские и младшие вожди, что отнюдь не противоречило созревшему у меня в мозгу плану.

Когда Зигфрид узнал о благополучном конце экспедиции, он поднял вверх руку, все вожди встали, и глава арийского племени произнес заключительную речь:

— Воля Вотана совершилась, я спас наш великий остров от изменников и предателей. Видят боги, что я не хотел крови, но враги расы заставили меня ее пролить. Теперь наступят мир и спокойствие. Отправимся, братья-вожди, в храм возблагодарить арийского бога Вотана.

Я не пошел, так как крайне устал; кроме того, я прекрасно представлял себе, как Зигфрид, взойдя на алтарь, будет отбивать поклоны и благодарить каменную тушу.

В течение всего дня я не видел Зигфрида, так как в его честь вожди устроили банкет. Обратно старика принесли на носилках, и рабы втащили его в пещеру, положив на грязную шкуру. Зигфрид громко и переливчато захрапел. Эти звуки меня раздражали, мешая спать. Я решил воспользоваться теплой ночью и перенес свою подстилку на площадку перед пещерой. При этом я очень испугал Кора, наступив ему на ногу.

Ночью я вспомнил виденное мною в течение последних суток и пришел к выводу, что каждая смена вождя вождей сопровождалась кровопролитием, убийствами, предательством и провокациями. Я вспомнил змеиную физиономию Иозефа и его конец. Откровенно говоря, я раньше не представлял себе, что мой друг Зигфрид — такая ловкая бестия, он прекрасно расправился со своими врагами. Как бы только полная победа не вскружила ему голову.

Я проснулся неотдохнувшим и вялым и с трудом заставил себя подняться. Вскоре показался Зигфрид. Он посмотрел на меня без особой теплоты и сказал:

— Теперь, чужеземец, ты должен со мной иначе разговаривать. Ты больше мне не брат — я нахожусь под покровительством Вотана и не имею себе равного на земле.

Меня немного задела эта наглость, и я в резкой форме спросил Зигфрида, когда он думает претворить в жизнь свои обязательства. Хитрая лиса сделала вид, что не понимает, о чем я говорю. Я ему напомнил.

Зигфрид зевнул, разгладил бороду и сказал:

— Ты, чужеземец, слишком много хочешь и притом торопишься. Пока можешь ходить по острову и разговаривать, с кем угодно, но берегись, как бы твои беседы не кончились худо. Об остальном мы успеем поговорить позже. Ты, кажется, хочешь мне испортить хорошее настроение. Помни, что я этого не люблю.

Потом старик тихо добавил:

— Твой проклятый ящик с трубой я бросил в море, чтобы Вотан больше не мог громко говорить. С меня довольно одного раза.

Я понял, что Зигфрид не собирается выполнять взятые на себя обязательства. Мне, однако, не оставалось ничего другого, как запастись терпением. Пока что я решил воспользоваться отменой закона, предписывавшего мне молчание. В первую очередь я отправился на гору испытуемых, где не был уже давно. По дороге у меня окончательно сложился план дальнейших действий. Если я увижу, что Зигфрид не дает мне возможности приблизиться к радиостату, я организую восстание испытуемых. Первоначально эта идея казалась мне фантастической: каким образом несколько десятков подростков могут свергнуть беспощадную власть касты вождей? Но, проанализировав обстановку, я пришел к заключению, что подобное предприятие могло бы в известных условиях иметь шансы на успех.

Какова была расстановка сил на острове? Наиболее многочисленная каста задавленных, забитых и физически изуродованных рабов не могла быть активной силой в борьбе.

Каста вождей, благодаря внутренней борьбе, была ослаблена.

Большинство арийских вождей в силу своего возраста не представляли собой большой опасности в случае столкновения. Младшие вожди были рассеяны по всему острову, охраняя склады, испытуемых, следя за рабами и самцами. Таким образом, если бы мы сумели застать их врасплох, то смогли бы, вероятно, справиться с ними по частям. Что касается самцов, то я привык относиться к ним в высшей степени пренебрежительно и склонен был вообще с ними не считаться, как со сколько-нибудь серьезным фактором.

По ночам я с трудом засыпал, думая о подготовке восстания. Часто мне снилось, что я защищаюсь от нападения вождей, что я окружен и взят в плен, что меня судят на площади у знака свастики. Одни сон я запомнил, вероятно, на всю жизнь, так как он снился мне три раза подряд почти без изменений: я лежу в темной пещере с очень узким окошком в стене, тут же рядом со мной спят мои друзья; вдруг в отверстии показывается голова Зигфрида, он злобно глядит на меня и затем, вопреки всем законам физики, начинает пролезать через узкое окошко в стене. Сначала я вижу его ногу, затем голову, наконец, он уже стоит в пещере. Я цепенею от ужаса и хочу крикнуть, но не могу издать звука и лишь беспомощно шевелю губами. Зигфрид медленно подходит ко мне, его желтые костлявые пальцы приближаются к моему горлу. Я напрягаю все силы, чтобы разбудить друзей, но мои голосовые связки парализованы, я испытываю беспредельный страх.

После таких кошмаров я чувствовал себя разбитым и раздраженным, иногда мне начинало казаться, что Зигфрид ночью действительно может меня задушить, и я прислушивался к его дыханию.

Мои отношения с ним в действительности делались все хуже и хуже. Как-то раз утром еще в пещере я подошел к нему и сказал, что собираюсь идти в храм.

— Зачем?

— Посмотреть каменные дощечки.

— Что ж, — ответил старик, если тебе надоело жить, то отправляйся. Стоит мне повторить то, что ты сказал только что, и тебе отрубят голову. Смотри, чужеземец, не раздражай меня. Ты мне уже давно надоел.

— Еще недавно ты меня просил о помощи, — заметил я. Зигфрид позеленел от злости и зашипел:

— Я тебе несколько раз спасал шкуру, мы давно расквитались.

Взбешенный этой грубостью, я быстрыми шагами вышел из пещеры и направился на гору испытуемых. На вершине холма я по счастливому совпадению встретил Угольфа, который, пройдя мимо меня, шепнул:

— Приходи перед заходом солнца в нашу пещеру.

Я решил, что не имеет смысла спускаться опять вниз, и предпочел провести день на холме, на его малонаселенном южном склоне; набрал ягод и кореньев и лег на лужайке у небольшого ручья. Журчание воды меня утомило, и я вскоре заснул крепким сном. Проспал я несколько часов и был разбужен небольшой птичкой, севшей мне на грудь. Проснувшись, я вскочил, так как мне показалось, что меня коснулась чья-то рука. Кругом, однако, было совершенно спокойно и тихо.

Наконец, наступил вечер, и я направился к пещере, стоявшей у обрыва, с которого я недавно сбросил Энгельберта. Не прошло и пяти минут, как за скалой раздались шаги, я увидел Угольфа, он, однако, был не один — за ним следовало еще пять юношей. Один из них, стоявший близко ко мне, оказался парнем лет шестнадцати, коренастым и широкоплечим, небольшого роста. У него было квадратное лицо с выдающимся подбородком, крепко сжатые зубы и довольно низкий лоб. Второй был худощав, высок и слегка горбился. У него были мягкие черты лица и серые глаза; лиц остальных я не разглядел в сумеречном освещении.

Мы проскользнули в пещеру, где было совершенно темно и невыносимо тесно. Я себя очень странно чувствовал, так как мне не приходилось разговаривать с людьми, не видя их лиц.

— Слушай, чужеземный друг, — обратился ко мне Угольф. — Я привел с собой своих приятелей, — помнишь, ты мне разрешил обо всем им рассказать. Они готовы исполнить твои приказания. Если ты обещаешь им, что их потом не сделают бесплодными рабами, они тебе будут во всем повиноваться.

Я объяснил Угольфу и его друзьям, что, если мы уничтожим власть арийских вождей, на острове все изменится, сюда прилетят другие люди, мои братья, и для всех начнется новая жизнь.