Читать интересную книгу Гулливер у арийцев - Георг Борн

Между тем я понял, что процессия направляется к храму. Большая часть вождей поспешила вперед, оставшиеся же замедлили шаг. Когда мы приблизились к храму, оставшиеся вожди выстроились в два ряда и обнажили мечи; Зигфрид пошел вперед. Как только эта процессия появилась перед храмом, раздались крики «хайль», «хайль», и я увидел вождей, стоявших двумя рядами у входа, приветствуя Зигфрида. Тот, протянув правую руку, важно им отвечал тем же приветствием.

В этот момент в дверях храма показался вождь, державший в руках шлем с рогами по бокам. Зигфрид водрузил шлем себе на голову и торжественно проследовал в храм, довольно ярко освещенный факелами. Я поспешил пройти туда, не отставая от вождей. Зигфрид приблизился к алтарю, поднялся по ступенькам на коленях и начал отбивать земные поклоны перед статуей Вотана.

После этого вожди запели какую-то заунывную песню, слов которой я не разобрал, кроме слова «бург». Вслед за этим двое младших вождей притащили белого козла и закололи его на алтаре. Когда вся кровь вытекла, тушу отнесли, а вожди обмакивали в кровь палец и прикладывали ко лбу.

Наступила пауза, во время которой Зигфрид шепотом совещался со своими ближайшими друзьями. Затем он вновь влез на алтарь и повернулся к вождям лицом, изображавшим лицемерную кротость. Глаза его были подняты вверх, руки сложены на груди.

— Братья-вожди, — сказал он, — перед лицом арийского бога Вотана я клянусь, что ничего не сделаю дурного тому, кто препятствовал мне в выполнении моей великой миссии. Я хочу прекратить распри и раздоры. Если я нарушу эту клятву, пусть накажет меня бог Вотан, который все видит, и все знает.

Мне показалось, что, произнося последние слова, Зигфрид посмотрел на меня с видом авгура. Откровенно говоря, этот старый мошенник импонировал мне своим наглым цинизмом. Я не сомневался, что клятва не помешает ему расправиться со своими врагами, но меня интересовало, какой повод он для этого изберет.

Зигфрид обернулся лицом к статуе Вотана и отвесил ей земной поклон. Вслед за этим к нему приблизился Ахим, надел ему на шею золотой знак свастики и вручил посох. Церемония закончилась, и мы вышли из храма. Здесь нас ждали самцы, которые вели себя еще безобразнее, чем прежде. Младшие вожди, их опекавшие, выбились из сил и сломали наконечники на своих палках.

Ночью было устроено большое пиршество, все вожди перепились, и торжество закончилось дракой, после которой многие вернулись в свои пещеры с подбитыми глазами и свернутыми скулами. Я благоразумно решил не принимать участия в этом пиршестве, так как не хотел подвергнуться неприятным неожиданностям. Сидя у пещеры, я думал о там, выполнит ли Зигфрид взятые им на себя обязательства по отношению ко мне.

На следующий день Зигфрид проснулся очень поздно, долго кашлял и сморкался. Младшие вожди, сидевшие у пещеры, услышав его кашель, куда-то побежали и вернулись с рогом, наполненным любимым напитком арийцев. Вскоре новый вождь вождей вышел из пещеры, опираясь на посох, являвшийся одним из атрибутов повелителя и поддерживаемый за локти младшими вождями.

Затем пришли три арийских вождя, близкие друзья Зигфрида; они вновь совещались с ним и, очевидно, до чего-то договорившись, разошлись. Зигфрид сел на камень у пещеры, явным образом чего-то ожидая. Часа через два он начал проявлять беспокойство и волнение, благодаря чему я понял, что готовится какое-то новое событие, непосредственно касающееся Германа и его клики.

Я с нетерпением ждал дальнейшего развертывания событий. Приближался вечер, с моря поднялся туман. Вдруг к нашей пещере подбежал, запыхавшись, младший вождь. Увидев Зигфрида, он закричал:

— Вождь вождей, они его убили!

— Кого? — спросил Зигфрид с тревогой, показавшейся мне деланной.

— Иозефа. Они ему раскололи голову топором; его теперь несут на площадь великого судилища.

Зигфрид засуетился и завопил:

— Подлые изменники, они отомстили Иозефу за его честность и верность. О, Герман, кровь моего лучшего друга тебе дорого обойдется!

Затем старик бросился в пещеру и, вернувшись с золотой свастикой на груди, быстрыми шагами, опираясь на посох, направился к площади великого судилища. Я последовал за ним, подгоняемый любопытством.

Все происшедшее мне было совершенно понятно. Люди Зигфрида заманили в какое-нибудь глухое место ренегата Иозефа и там его убили. Таким способом Зигфрид избавлялся от опасного будущего соперника, хитрости которого он не мог не бояться. С другой стороны, создавался удобный предлог для расправы с Германом.

На площади уже собралось человек двадцать арийских и младших вождей. Они громко кричали и угрожающе размахивали мечами. Когда появился Зигфрид, они протянули правую руку и три раза прокричали арийское приветствие. Зигфрид влез на свастику и, утирая слезы рукавом халата, пронзительно завопил:

— Братья-вожди! Вчера в храме я перед лицом Вотана поклялся не мстить врагам расы за их прежние поступки. Теперь я вижу, что я ошибся: я напрасно доверял этим грязным псам. Если бы я этого не делал, наш дорогой брат Иозеф был бы жив. Я вспоминаю, как он мужественно и честно выступал, на этом самом месте против изменника Германа. Теперь Вотан требует крови, и он ее получит. Смерть Герману и его друзьям! Братья! Приведите их ко мне живыми или мертвыми.

Не успел он закончить свою речь, как показались три младших вождя, тащивших за собой друга Германа — Генриха. Он был весь в кровоподтеках и царапинах. Лицо Зигфрида приняло еще более жестокое, чем обычно, выражение. Он обратился к вождям с вопросом:

— Что говорит закон крови?

— Большая смерть! — закричали вожди.

— Нет, братья-вожди, теперь не время возиться с псами Валькирий, я требую малой смерти.

Вожди запели свое любимое «хайль, хайль, тра-тра-тра», один из них схватил Генриха за волосы, пригнул его голову к земле, в чьей-то руке взлетел топор, и голова осужденного покатилась по земле.

— Тело изменника повесьте в долине смерти, — приказал Зигфрид.

Через полчаса притащили младшего вождя, сторонника Германа, и его постигла та же судьба, что и Генриха.

Уже наступала ночь, темная и жаркая. У меня по лицу стекали капли пота, я себя чувствовал подавленным и разбитым. Зрелище казни и убийств действовало на меня угнетающе, хотя я прекрасно знал, что жертвы были не лучше своих палачей.

Площадь была освещена факелами, Зигфрид сидел на троне в центре свастики, охраняемый двумя младшими вождями. Он, видно, ждал еще своего главного врага Германа. Через несколько минут прибежал младший вождь, сообщивший, что Герман куда-то исчез, его ищут и не могут найти. Видно было, что эта новость произвела на Зигфрида очень неблагоприятное впечатление. Он, не скрывая признаков раздражения и беспокойства, громко ругался.

Неожиданно раздался чей-то пронзительный крик:

— Не трогайте меня, я хочу говорить с вождем вождей! Я увидел при свете факелов человека с растрепанными волосами, в разорванном халате и узнал в нем одного из вождей, всегда сидевших рядом с Германом. Ему скрутили руки и подвели к Зигфриду.

— Говори, изменник, — сказал тот.

— Вождь вождей, Герман скрылся в пещере, известной только ему и мне. Он там еще вчера заготовил себе продовольствие и воду, вы сами его не найдете, но я покажу вам дорогу, если ты, вождь вождей, поклянешься сохранить мне жизнь.

— Веди, собака. Я клянусь, — сказал Зигфрид. Предателю набросили на шею петлю, и он повел группу вождей, отправившуюся на поиски Германа. Я решил наблюдать до конца и последовал за вождями.

Через час мы пришли в узкое ущелье, находившееся в неизвестной мне части острова. Проводник с петлей на шее спустился в это ущелье, рядом с ним шел младший вождь с факелом. Тропинка проходила вдоль крутого обрыва, и я решил остаться позади всех, чтобы меня в суматохе случайно или преднамеренно не столкнули вниз. Вскоре проводник остановился:

— Там, наверху, — сказал он, — но дальше я боюсь идти, — Герман меня убьет: он от ярости совершенно потерял разум.

Тогда выступил вперед «друг псов Валькирий» Рудольф и в сопровождении двух младших вождей стал подыматься по крутому склону. В течение нескольких минут господствовала тишина. Вдруг раздался звериный крик, упало что-то тяжелое, и опять наступила тишина. Вскоре двое младших вождей притащили на плечах тело Рудольфа. Выяснилось, что Герман, стоявший у входа в пещеру, увидев приближавшихся врагов, бросил пудовый камень в Рудольфа и раздробил ему череп. Вожди разразились злобными криками, но не решались в темноте подняться к пещере, так как в этих условиях все преимущества были на стороне Германа, который мог, ничем не рискуя, перебить немало людей.

Вожди решили дожидаться утра. Я оказался в довольно тяжелом положении; мне не улыбалась перспектива ждать рассвета, стоя на узкой тропинке. С другой стороны, я не мог решиться проделать без факела обратный путь.