картины, о которых рассказывала Кирстен: лицо озверевшего мужа, испуганную девушку и её тело, лежащее на асфальте, как сломанная кукла. По коже пробежал холод, который скорее всего ощущала на себе погибшая, пока летела из окна. Пётр налил в стакан холодной воды и поставил на стол перед пациенткой. На его удивление глаза Кирстен были сухими и не было даже намёка на слёзы. Видимо рана уже давно зажила.
— Я была готова убить его собственными руками, — женщина сжала стеклянный стакан с водой, — Но этот урод решил закончить всё легче. Вскрыл себе вены перед приездом полиции.
— И после неё у тебя уже не было таких людей, с которыми бы ты могла поделиться своими переживаниями?
Кирстен отрицательно покачала головой.
— Нет. После этого я…
— Боялась, что подобное может повториться? — предположил Павлов после долгой паузы.
— Да, — призналась она, — Я боялась, что вновь привяжусь к человеку, а он уйдёт. Неважно как. Он просто перестанет существовать в моей жизни.
— Ты когда-нибудь задумывалась о том, что не люди отвергают тебя, а ты — людей? Может даже неосознанно, не специально.
Женщина смотрела в пол. Она дышала через рот, иногда глубоко вздыхая. Пётр молчал, понимая, что знает ответ. Улыбка на лице Кирстен вновь дала о себе знать, чем Павлов был недоволен.
— Видимо и вправду я отталкивала всех сама, — губы Кирстен дрожали, отчего слова смазывались, — И что мне теперь делать?
Этот вопрос был адресован не столько Петру, сколько самой себе и неизвестной всезнающей сущности. Женщина впервые за весь разговор подняла взгляд на Павлова. И в этом взгляде он наконец-то смог разглядеть настоящую Кирстен: с её болью и радостью, разочарованием и надеждой.
— Тебе нужно принять тот факт, что люди уходят. Горевать об утрате — нормально, но не стоит переносить весь негативный опыт на последующие отношения. Иначе ты продолжишь отталкивать от себя людей просто потому, что знаешь, что они уйдут. Ведь может быть, именно тот человек должен был остаться с тобой.
На этот раз Кирстен одарила Петра благодарной улыбкой, в которой не было неестественности и наигранности. Павлов видел, что их разговоры приносят пользу не только ему, как профессионалу, но и Кирстен, как женщине, нуждающейся в его помощи.
После сеанса вдохновлённый Пётр быстро направился домой, чтобы начать писать выпускную работу, до которой не мог долгое время дойти. Сейчас же миллионы мыслей кружились в голове, и они мгновенно попадали на белые электронные листы. Павлов не отходил от ноутбука до самого вечера, пока не увидел горящий за окном алый закат. Кто бы мог подумать, что Кирстен, которая в первые встречи раздражала его, сейчас станет источником вдохновения? Пётр был благодарен ей, ведь теперь он может быстрее закончить университет и отправиться с Лолитой в небольшое путешествие. Куда? Он пока не знал, но очень хотел, чтобы его возлюбленная с фиалковыми глазами вновь посмотрела на этот мир с прежней любовью.
12
Мечты о том, как они с Лолитой отправляются изучать мир, разбились о холодный жёсткий разговор с ней. Пётр стоял возле койки, как статуя, без возможности двигаться. Всё потяжелело внутри. Даже воздух в лёгких давил на внутренние органы, как бетонный блок. Пётр не смог долго стоять на ногах и упал на колени перед Лолитой. Он продолжал молчать. Язык онемел. Даже глаза не двигались с места. Они застыли на худой фигуре девушки, которая безразлично смотрела в противоположную от Петра сторону. Всё то, что он хотел сказать, улетучилось в леденящем воздухе. Наконец-то он смог протянуть руки к постели. Он гладил гладкую кожу рук Лолиты, зная, что она не почувствует этого.
— Зачем ты это говоришь? — Пётр не смог сдержать дрожь в голосе.
Каждое слово выговаривалось с трудом. Павлов хотел думать, что сейчас Лолита развернётся к нему и скажет, что шутит. Но… такие слова не могут быть шуткой. Только очень жестокой шуткой, на которую не способна Лолита.
— Я уже решила, — отчеканила девушка и продолжала смотреть в сторону.
— Лолита, — мужчина подскочил с места, из-за чего Босстром одарила его холодным безразличным взглядом, — Ты даже не дала себе шанс, чтобы встать на ноги! Почему ты так быстро сдаёшься?
— Нет никакого шанса на это, Пётр, — оскалилась она, — Это приговор, поэтому я хочу скорее закончить всю эту похоронную процессию, которая затянулась на долгие годы.
— Какая глупость! — не смог сдержать крик Павлов и опёрся на стену кулаком, — Мы даже не попробовали ничего! А ты уже говоришь об эвтаназии!
— Я не хочу ничего пробовать.
Эта короткая фраза, сказанная с завидной уверенностью, полоснула, как ножом, по сердцу Петра. Он не думал, что она сдастся так быстро. Война проиграна, даже не начавшись. Павлов бегал внутри собственного сознания в поисках карты, решебника, который даст верный ответ на такие громкие слова Лолиты. Но все листы, что он находил были пусты или перечёркнуты чёрными чернилами так, что ничего нельзя было разобрать.
Спустя время, которое мужчина потратил на размышления, огонь внутри успокоился, и Пётр спокойно сел на прежнее место. Лолита знала, что Пётр не станет устраивать спектакли, как любили делать Мэрит и Кайо, поэтому она могла озвучивать мысли так уверенно и безразлично. Пусть это и не соответствовало тому, что творилось у неё внутри. Сколько раз она прорепетировала этот разговор за эти две недели? Сколько раз успокаивалась после очередной истерики? Она видела реакцию Петра столько же, сколько думала об этом, но его глаза полные боли наносили больше урона сейчас, когда он рядом. Настоящий.
— Я не могу, Лолита, — прошептал он, приклонив голову на сложенные в кулаках руки, — Не могу потерять тебя второй раз.
— Прошу, — с теплотой, уже не сдерживая ком из слёз, взмолилась парализованная девушка, — Я только обуза для тебя. Я не могу ничего делать самостоятельно. Ты приходишь только вечером. И это сейчас. А что будет, когда ты будешь завален работой? Клиенты с утра до вечера, а потом заполнение документов. Если ты будешь находиться здесь ночью, то тебя вскоре уволят, потому что ты спишь на рабочем месте, — хмыкнула Лолита, — Нам… Тебе и мне будет намного легче, если я сделаю то, что хочу. Зачем откладывать, если исход уже понятен?
Пётр почувствовал зов озера, возле которого они стояли с Габриэлем. Вновь захотелось полететь вниз в его объятия. Туда, где темно и никого нет. Чтобы звуки внешнего мира не доходили до его уставшего рассудка. Последние слова Лолиты гудели, словно он уже был под водой.
Мужчина поднял голову. Одним грубым