Читать интересную книгу Семен Дежнев - Лев Демин

Францбеков вымогал с якутов взятки и подарки, в частности, быками. Этих быков воевода потом раздавал служилым людям, отправлявшимся в дальние зимовья, и вынуждал их расплачиваться пушниной и деньгами. Судьба Дмитрия Францбекова едва не обернулась для него плачевно. Воевода затронул интересы влиятельных московских торговых людей, реквизировав хлебные запасы у их якутских приказчиков для экспедиции Хабарова. Один из приказчиков написал об этом в Москву, своему хозяину, главе крупного торгового дома Василию Федотову Гусельникову, и тот подал жалобу на имя царя. Пришел в движение громоздкий бюрократический механизм царских приказов, заскрипели перьями приказные, началось расследование злоупотреблении Францбекова. У него была конфискована мягкая рухлядь на огромную сумму. В конце концов воеводе, располагавшему влиятельными покровителями в столице, удалось выйти сухим из воды, хотя и пришлось испытать немало волнений и тревог. Но карьера корыстолюбца на том, кажется, и закончилась.

Было бы неверно утверждать, что местное население, да и русские безропотно сносили деспотизм и мздоимство воевод. Якуты не раз восставали. Русские служилые люди собирались в лихие ватаги и ударялись в бега, не признавая над собой никакой власти. В Москву, как мы видели, с оказиями посылались челобитные, в которых перечислялись злоупотребления воевод и их приближенных; и иногда жалобы доходили до столицы и находили там отклик. Нашелся в Якутске и свой сочинитель сатирических каламбуров, приказчик дьяка Михайлова Афонька, зло высмеивавший воевод: «Был де Головин, и то де головнею покатил, а приехал де с товарищами Василий Пушкин, так де стало пуще, а как де Дмитрий Францбеков приехал, так весь мир разбегал…»

Первостепенной задачей администрации воеводства был сбор ясака. Сперва его размеры не были строго определены. Собирали ясаки с якутов и других народов столько, сколько удавалось собрать. Выплатившие ясак приводились к присяге как подданные московского царя, а иногда одаривались подарками — бисером, слитками олова, медными котлами и т. п. Но случалось, что аборигены отказывались платить ясак и оказывали русским служилым людям сопротивление. И тогда сборщики ясака старались сломить сопротивление силой, забывая о царском наказе действовать ласками и увещаниями и лишь в крайнем случае прибегать к силе оружия. Они громили селения и острожки непокорных, захватывали у них меха, заложников-аманатов из числа «лучших мужиков», то есть наиболее знатных людей. Захваченную добычу участники похода делили между собой.

Создание по ленскому бассейну системы опорных пунктов острожков и ясачных Зиновьев, а также проведение по распоряжению воеводы Петра Головина переписи местного мужского населения позволили упорядочить систему ясачного сбора. Теперь размеры ясака зависели от семейного и имущественного положения ясачного человека. Имевший в семье больше работоспособных мужчин и больше скота вносил в государеву казну соответственно и больший ясак. Поэтому размер ясака колебался от одной красной лисицы до 30–40 соболей. Безлошадные якуты исключались из списка ясачных, так как, не имея лошади, невозможно было охотиться. За престарелых и нетрудоспособных ясак взыскивался с их детей и родственников. Примечательно, что князцы и другие богатые якуты, имевшие до 50 голов скота, а в отдельных случаях и по нескольку сот, платили ясак по более льготным нормам, чем малоимущие. Рядовой якут, имея одну-две головы скота, был обязан внести в казну одного соболя в год, а богатые — одного же соболя с четырех голов. Эта политика свидетельствовала о стремлении властей опереться на богатую часть коренного населения, поставить его в привилегированные условия. В некоторых случаях индивидуальная система обложения заменялась начислением ясака на весь род.

Поборы не ограничивались только официальным государственным ясаком. Ясачных плательщиков принуждали также вносить «поминки», то есть подарки, предназначавшиеся царю, воеводе, дьякам, подьячим. Не забывали о своей выгоде и предводители отрядов ясачных сборщиков. Время от времени воеводы старались увеличить размеры сбора.

В дальних землях ясак собирали отряды служилых люден, направленные туда воеводой. В роли сборщика ясака, как мы видим, выступал и Дежнев. Время от времени ясачная пушнина привозилась в Якутск. Туда же ее привозили сами якуты, проживавшие на средней Лене в непосредственной близости от города. В остроге пушнину принимали подьячие. Соболиные шкурки тщательно проверялись на качество и сортировались по категориям — отдельно соболи «добрые», то есть высшего качества, «соболи с хвосты», «соболи с пупки», соболи низшего качества («недособоли»), а затем упаковывались в тюки для отправки с очередной партией в Москву.

Кроме ясака и «поминок», на плечи якутского населения ложились и всякие другие повинности. Якутов заставляли поставлять служилым людям лошадей и оленей для разъездов по краю и перевозки пушнины, участвовать в военных походах. Нередко власти штрафовали неплательщиков ясака, налагая на них обременительную подводную повинность.

Помимо случаев вооруженного сопротивления, убийства и ограбления сборщиков ясака, якуты часто практиковали такую форму протеста против поборов, как уход в отдаленные и труднодоступные местности. При обширности и малонаселенности края еще можно было найти такие укромные места, куда долго не доходили руки ясачных сборщиков. Покидая свои насиженные места, якуты уходили в места расселения эвенков на Оленек, Индигирку, Колыму, Анбару. И это избавляло их от уплаты ясака по крайней мере на несколько лет. В ясачных книгах начиная с 40-х годов упоминается немало «сошлых и несыскных» якутов. Так, в конце 1649 года отмечено, что из 1497 зарегистрированных ясачных плательщиков 266 человек, или 17,7 процента, не явились для уплаты ясака и числились «сошлыми и несыскными».

На неплательщиков ясака обрушивались самые суровые меры наказания: конфискация скота, тюремное заключение. Практика взятия аманатов — заложников из числа детей и родственников князцов и «лучших мужиков» преследовала цель гарантировать, чтобы их сородичи исправно выплачивали ясак. В Якутске и других острогах и зимовьях имелись для содержания аманатов специальные аманатские избы. Наказы воеводам предписывали доброе, человечное обращение с аманатами, дабы не вызвать недовольства их сородичей. В наказе Голенищеву-Кутузову, выдержки из которого мы уже приводили, есть такое предписание: «а аманатов их в остроге велети кормити государевыми запасы и беречи накрепко… а в ясачной сбор, как из их землиц и из учусов и из волостей с государевым ясаком ясачные люди придут, и их аманатов тем ясачным людям оказывать, чтоб ясачным людем в том сумненья никакого не было».

Все же в Якутии система аманатов получила ограниченное распространение в сравнении с другими уездами Сибири. Аманатов старались брать у эвенкийских и юкагирских племен, кочевавших по окраинам Якутского края. Это объяснялось затруднениями в сборе ясака с этих народов, вызванными их кочевым образом жизни и удаленностью их стойбищ. Во второй половине XVII века среди якутов практики выплаты ясака под аманатов уже не было. В документах того времени, перечисляющих наличных аманатов, мы уже не встречаем ни одного якутского имени.

До выплаты ясака русским служилым, торговым и промышленным людям запрещалось вести какие-либо торги с ясачными людьми. Это запрещение фиксировалось в правительственных наказах воеводам. «И не взяв ясака государева полного ясаку, самому и служилым людям с иноземцы, мимо государевых товаров своими товарами на мягкую рухлядь на соболи и на лисицы не торговать. И торговцам и промышленным людям наказ о том учинить крепкий, чтоб у иноземцев до ясашного збору ни в которых волостях у тунгусов и у якутов соболей и шуб собольих и никакой мягкой рухляди не покупали». Этот запрет был продиктован интересами правительственной монополии на пушнину, стремлением максимально ограничить деятельность своих конкурентов, от воевод правительство требовало сурового наказания нарушителей этого предписания с непременной конфискацией в казну всей частной пушнины, собранной до ясачного сбора. На практике, однако, нарушений этого запрета было немало. Выявить их все в особенности в удаленных от воеводского центра землях было весьма затруднительно. Этим и пользовались многие начальники отрядов ясачных сборщиков и промышленники, нарушавшие предписания правительства в надежде на бесконтрольность и безнаказанность.

В течение XVII века в Москву стекались из Восточной Сибири огромные массы ценнейшей пушнины, обогащавшие государственную казну. Следствием этой выкачки «мягкой рухляди» стало значительное оскуднение к концу века пушных богатств края.

Численность русского населения Якутии росла медленно, но неуклонно. В 70-х годах в Якутском воеводстве можно было насчитать два острожка и 21 ясачное зимовье. Это были небольшие крепостцы, окруженные деревянным тыном, за которым можно было отсидеться при нападении. Внутри тына располагались изба (одна или несколько) для служилых людей, аманатская изба и амбар для хранения пушнины. Численность русских в одном острожке или зимовье колебалась от 5 до 20 человек. Лишь в Охотском зимовье находилось 44 служилых человека.