Читать интересную книгу Семен Дежнев - Лев Демин

Кузнечное ремесло считалось в якутском обществе почетным, престижным, а искусные мастера кузнечного дела пользовались большим уважением. Нередко кузнец, подобно шаману, был и знахарем и предсказателем. В якутских эпических былинах — олонхо часто фигурируют богатыри кузнецы, наделенные чудесной, сверхъестественной силой.

Якутские воины пользовались металлическими шлемами, украшенными красивым орнаментом, и пластинчатыми доспехами. Железные пластины прямоугольной формы крепились поверх кожаной рубахи. Такой тип боевого доспеха был широко распространен в странах Востока. Очевидно, якуты познакомились с ним еще в Прибайкалье через торговые связи с народами Средней Азии, Монголии, Китая. В качестве боевого оружия употреблялись лук со стрелами и «пальмы» — остроконечные ножи, насаженные на древко и игравшие в таком виде роль копья или дротика. У якутов существовали небольшие «острожки» или «городки», укрепленные поселения сооружавшиеся из дерева и носившие обычно временный характер. Возводились они для того, чтобы выдержать нападение воинственных соседей, отсидеться за их стенами. До прихода русских кровавые межплеменные столкновения были обычным явлением.

К приходу русских у якутов происходил заметный процесс разложения первобытнообщинного строя. Наблюдалось имущественное расслоение якутского общества. В общей массе соплеменников выделялась родоплеменная знать — тойоны, захватившая лучшие пастбищные земли, владевшая большими стадами скота, заставлявшая трудиться на себя рядовых членов общины. Тойона окружали вооруженные дружинники из числа долговых рабов и доставшихся в качестве военной добычи, а также различный малоимущий зависимый люд. О богатстве отдельных тойонов могут свидетельствовать такие примеры. Намский князец Ника Мамыков имел не менее 150 голов скота. При дележе наследства умершего батурусского князца Молтого Огеева в 1690 году была выявлена 231 голова разного скота. По актам XVII века известно, что наиболее богатые тойоны имели по 300–400 голов скота и десятки рабов. По существу, речь идет о крупных рабовладельческих скотоводческих хозяйствах. По представлениям якутов тойоны вели свое происхождение от сверхъестественных небожителей, прославленных шаманов, легендарных прародителей якутского народа. Таким образом родоплеменная верхушка окружалась определенным ореолом святости и исключительности. И это представление всячески поддерживалось шаманами.

К XVII веку, к моменту появления русских в ленском бассейне, якуты уже сформировались в народность с единым языком и культурой. Но стадии государственности они не достигли. В XVII веке у якутов был уже развитый родоплеменной строй. Сохранялись некоторые пережитки матриархата, например в счете родства, пережитках своеобразных форм группового брака. О матриархате в прошлые времена напоминали рассказы о девушках-богатырях в якутском фольклоре.

Невесту жених умыкал и договаривался с ее родителями. В одних случаях за невесту выплачивался калым, в других случаях бралось с ней приданое. На этот счет у разных племен существовали свои обычаи. Практиковалась и такая форма брака, как брак обменом. Две семьи, заинтересованные в том, чтобы укрепить взаимные родственные связи, обменивались невестами. Эта форма иногда имела место при примирении враждующих сторон. Все зависело от договоренности и местных традиций.

Отдельные дворы находились обычно на большом расстоянии один от другого. Жили якуты большими семьями. Кроме своих лиц, связанных кровным родством, под одной крышей могли находиться пришлые зятья, воспитанники, работники, рабы. Глава семьи, отец или старший из братьев, располагал неограниченной властью над всеми домочадцами. В семье существовала строгая иерархия. Старшие стояли над младшими, жены находились в полном подчинении у мужчин, дети — у родителей. Работники и особенно рабы занимали самую низшую ступень в этой иерархии. Глава семьи был для них ага — отцом, а также тойоном — господином. Если у богатого якута было много рабов, то для них ставили специальное жилище. Рабы и работники прислуживали в доме, ухаживали за скотом, забивали животных, заготовляли дрова, выполняли всякие другие хозяйственные работы. Раб составлял собственность хозяина. Его можно было обменять на что-либо, подарить другому лицу, дать в приданое за дочерью. В целом положение рабов было тяжелым и бесправным, хотя и зависело от характера и нрава хозяина. Он мог быть и более человечным и мягким, а мог быть и более жестоким и деспотичным. В судебных документах XVII века можно найти немало свидетельств бесчеловечного обращения хозяев со своими рабами и работниками вроде вот этого: «хозяин иво нюрюптейский якут Деник Боков иво Овсея не поит и не кормит бьет и увечит…». В случае смерти богатого хозяина его любимых рабов убивали, чтобы они могли прислуживать ему и в загробной жизни.

Если между семьями возникали какие-либо конфликтные дела, тяжбы, например из-за угодий, в качестве единственного судьи выступал тойон. Хотя русские воеводы отнюдь не были носителями безупречной справедливости я никак не могут идеализироваться, якуты предпочитали обращаться с разными судейскими тяжбами в воеводскую избу, а не к своим тойонам. Это говорит об убежденности якутов в том, что тщетно искать какой-либо правды у своего тойона, еще большего мздоимца и деспота. Русская власть, феодальная по своему характеру, все же выступала носителем хоть какой-то законности. Не раз и Семену Ивановичу приходилось выступать в роли арбитра, примирителя враждующих сторон, вступаться за обиженных.

Если рядовые члены рода вели тяжелую трудовую жизнь, то тойоны жили в праздности и достатке, имели по многу рабов и слуг, которые трудились на них. Если они иногда и охотились, то только ради забавы и развлечения. Во времена столкновений с другими племенами или народами тойоны выступали в качестве военных предводителей. Их военную дружину составляли вооруженные родичи, занимавшие в ней привилегированное положение, а также рядовые соплеменники, слуги и рабы.

Иногда тойоны соседних родов с другими представителями богатой родовой верхушки, «лучшими людьми», съезжались на совет, заключали союзы с одними против других, решали межродовые тяжбы. Они постоянно нападали не только на своих соседей — якутов но и на эвенков, эвенов, юкагиров. Обращение с побежденными было исключительно жестоким. У побежденных отбирали скот, имущество, жен, детей, многих обращали в рабство или истребляли, а оставшихся на свободе облагали данью.

Острое социальное неравенство в якутском обществе не могло не привести к острой классовой борьбе. Как пишет А.П. Окладников: «Несмотря на связанность рядовых членов родовой общины патриархальными узами и зависимость их от знати, в якутском обществе еще до появления русских существовал поэтому классовый антагонизм, шла глухая классовая борьба». Наиболее распространенной формой социального протеста рабов и зависимых было их бегство от хозяина в другой род.

Между отдельными якутскими родами и племенами шло постоянное соперничество, выливавшееся нередко в кровавые усобицы. Более сильные и влиятельные тойоны стремились обратить более слабых соседей в своих данников и расширить сферу своей власти. Здесь уже просматриваются предпосылки создания крупных родоплеменных объединений. В начале XVII века одним из наиболее влиятельных и воинственных тойонов Якутии был кангаласский князец Тыгын, власть которого распространялась на левый берег Лены в центральной части расселения якутов. Из русских первым столкнулся с ним казачий атаман Иван Галкин в 1631 году. Позже он в своем донесении царю написал: «А те кангаласские князцы людны и всею землею владеют и многие князцы их боятся».

В якутском фольклоре встречается упоминание Тыгынова деда Баджея, или Дойдуха-Дархана, как о богатом и влиятельном тойоне, имевшем много рабов и воинов. В легендах якутов можно также найти рассказы о том, как Тыгын после смерти отца вел долгую борьбу за власть со старшими братьями и лишь под старость лет достигает над ними частичной победы. Образ Тыгына в фольклоре опоэтизирован и идеализирован Его могущество гиперболизировано. Создатели легенд представляли его как своего рода могущественного «царя» якутов.

Не был ли Тыгын предвестником объединения якутских родов и племен в раннее государственное образование? Можно ли рассматривать появление такой фигуры шагом к якутской государственности? Советские ученые в том числе и якутские, отвечают на этот вопрос сдержанно и по существу негативно. Приведем высказывание из такой авторитетной публикации, как книга очерков «Якутия в XVII веке», изданная в Якутске (1953) под редакцией С.В. Бахрушина и С.А. Токарева. «Наши источники не подтверждают этих представлений о межплеменных объединениях государственного типа якутов той эпохи. Более того, нет никаких оснований предполагать, что у якутов существовали какие-либо прочные, постоянные связи между отдельными племенами, связи, которые бы выходили за пределы упоминавшихся временных и эпизодических союзов.