Читать интересную книгу Блицкриг Берии. СССР наносит ответный удар - Анатолий Логинов

К зарулившим на стоянку «МиГам» уже сбегались летчики и техники 126-го истребительного полка. Конечно, они уже видели эти серебристые скоростные машины в воздухе, а некоторые и на земле. Но какой же авиатор откажется от удовольствия посмотреть, а то и потрогать новый, невиданный ранее самолет. Тем более такой, который для людей 41-го года представляет собой не меньшую фантастику, чем приземлившаяся на аэродроме XXI века летающая тарелка.

И вот когда уже большинство летчиков приземлившихся «МиГов» покинули свои машины, один из летчиков 126-го полка вдруг бросился к командиру второй эскадрильи с криком:

– Колька, ты?!

А тот, побледнев, смотрел на подбегавшего, как на привидение.

– Колька, ё, Колька, вырос, чертяка! – обнимая все еще не пришедшего в себя капитана Буланова, приговаривал летчик из 41-го.

– Михаил, ты… вот так встреча, – наконец смог выговорить Буланов.

Из последовавшего разговора выяснилось, что этот летчик – старший брат Николая Буланова, пропавший без вести в «прошлом 41-м» году. Вечером по этому поводу командиры 927-го и 126-го полков устроили совместный праздничный ужин всего личного состава, за исключением летчиков и техников дежурных эскадрилий.

А через две недели в квартиру Булановых в старинном русском городе Вологде пришло сразу два письма. Поседевшая и постаревшая Надежда Ивановна Буланова наконец-то дождалась долгожданного письма от своего первенца. В глубине души, несмотря ни на что, она ждала от него весточки, не веря в его гибель. Дождалась, и радость со слезами пополам поселилась в еще одной семье. Много таких семей было по Союзу. И много было таких, горе которых стало еще глубже. Ибо стало понятно, что своих, потерявшихся в войну, им уже не увидеть, а война шла снова, требуя новых и новых жертв…

Теперь два полка взаимодействовали не просто как две части одной армии, а как два побратима. Командование же, словно поняв эту истину, почти постоянно использовало их совместно. И летели наземь пытавшиеся сопротивляться фашисты от напора дружбы и огня. Петр Логичев тоже подружился со своим ровесником из 41-го – командиром звена лейтенантом Муравьевым. Молодой, но уже седой лейтенант, как и Логичев, имел в жизни только одну главную страсть – полеты. Он, спокойный и даже несколько заторможенный на земле, в небе преображался, принимая мгновенные решения. Ювелирный пилотаж, великолепное знание самолета и отличная реакция помогли ему выжить в первых боях, и теперь он считался, как и Петр, одним из лучших летчиков полка.

Польская Народная Республика. Краков

Освобожденный советскими войсками Краков ликовал. С восторгом, хотя и настороженно, встречали поляки русские войска. А при известии о решении открыть в мало пострадавшем замке Вавель съезд всех польских политических сил для организации правительства освобожденной Польши, восторг перешел в ликование. Жаль, конечно, что Варшаву пока освободить не удалось, но зато жителям древней столицы Польши было приятно возвращение, пусть временно, прежнего статуса. Несколько недель ушло на согласование организационных вопросов, сбор делегатов и перелет представителей лондонского правительства в изгнании.

К началу съезда русские преподнесли сюрприз, доставив из Москвы нескольких сотрудников посольства Польской Народной Республики. Собравшиеся на заседание съезда представители польских антифашистских сил были в приподнято-изумленном настроении, разглядывая представителей польского посольства из Москвы и нескольких коммунистов-подпольщиков, похожих друг на друга, как две капли воды. Правда, прибывшие из Москвы товарищи были старше своих дублей на двенадцать лет, но тяжелые условия жизни, как известно, отнюдь не омолаживают, а, наоборот, внешне старят человека. Так что и подпольщики, и поляки «из 53-го» выглядели очень похожими.

У некоторых делегатов заседания, настроенных отнюдь не прокоммунистически, мелькали и другие мысли. Слишком уж явным было сходство и слишком большое преимущество оно давало созданной недавно коммунистической Польской объединенной рабочей партии. Все предложения по организации власти, по составу правительства, по Конституции освобожденной Польши и даже предложенное ими название «Польская Народная Республика» проходили на ура. Большинство делегатов считали, что раз эти люди действительно прибыли из будущего, то они уже знают наилучшие решения вопросов для блага польского народа. Ведь они-то уже пережили все эти события – и поражение в войне с Германией, и освобождение Польши русскими, и послевоенное восстановление. Конечно, представители из Лондона и многие аковцы были отнюдь не в восторге, но часто были вынуждены идти вслед за большинством, которое с восторгом внимало каждому слову «гостей из будущего».

Нет, этот съезд был разыгран русскими как по нотам. Что отнюдь не прибавляло радости представителю Коммунистической партии и Советского правительства на съезде товарищу Хрущеву. Он великолепно понимал, что этот успех, полученный в результате предложения Берии и вопреки его и Булганина предложениям о созыве чисто коммунистического съезда, работает на авторитет Лаврентия Павловича. Осознание этого еще больше злило Никиту Сергеевича, чувствовавшего, как, словно вода сквозь пальцы, утекает из его рук власть. Все, что он делал для продвижения к заветной цели, уничтожалось какой-то неведомой силой. Все его предложения, казалось бы, логичные и направленные не только на повышение его авторитета, но и на усиление роли партии, на построение по-настоящему коммунистического общества, опирающегося на незыблемый авторитет классиков марксизма, не принимались товарищами или проваливались при выполнении. Зато все, что выдумывал этот «обер-палач», этот паршивый интеллигент в пенсне, проходило без сучка и задоринки. Поэтому власть, та власть, которую Хрущев уже видел своей, понемногу ускользала. А ведь поначалу все было так хорошо.

Как и Сталин в двадцатые, Никита Сергеевич занял вроде бы незначительную, этакую техническую должность – секретаря ЦК КПСС, которая давала множество невидимых остальным рычагов влияния, самое главное – на подбор и расстановку кадров. «А этот змей ухитрился вырвать из рук самый важный инструмент воздействия – под предлогом войны и Катаклизма назначением на должности стали заниматься ГКО и Совет Министров, а ЦК лишь подтверждал их выбор задним числом. Тем временем Лаврентий договорился до того, что вообще предложил оставить за партией только идеологическое воспитание. Нет, он точно не коммунист и даже не марксист…»

Мрачные мысли Никиты Сергеевича, несостоявшегося «Генерального» и «кукурузника», прервал гром аплодисментов. Так делегаты отреагировали на оглашение результатов голосования по составу переходного правительства ПНР. Большую часть постов в нем заняли члены ПОРП и их союзники. Правда, попал в правительство и Миколайчик, и даже Бур-Коморовский. Вот это уже Хрущеву понравилось, так как давало повод для критики предложений «обер-палача», как ведущих к захвату власти в Польше контрреволюционными силами. Конечно, аргумент был слабоват, все главные посты в правительстве достались коммунистам, но все же «с паршивой овцы хоть шерсти клок».

Через несколько дней после завершения съезда для высокого гостя из Москвы устроили экскурсию по Кракову. Сопровождавший Хрущева в качестве гида переводчик польского посольства Марек Бжесский не столько рассказывал о различных достопримечательностях, сколько удивлялся небольшим разрушениям в городе по сравнению с тем, что запомнились ему. Впрочем, Хрущев, сохраняя приветливый вид, практически и не слушал добровольного гида, погруженный в свои расчеты.

Вечером, на устроенном в честь окончания съезда банкете Никита Сергеевич попытался прощупать отношение к возможной смене Берии. К своему большому недовольству, он узнал, что поляки в восторге от придуманного Берией хода с включением аковцев и лондонской делегатуры в правительство, что позволило нейтрализовать сопротивление отрядов АК, которые в прошлой жизни попортили немало крови правительству ПОРП.

В общем, несмотря на успешное завершение миссии, улетал Никита Сергеевич из Кракова в очень скверном настроении.

Москва. Кремль. Зал заседаний ГКО

Назначенное на этот день заседание ГКО должно было решить ряд «технических» вопросов. Планировалось обсудить протокол завершения испытаний «Системы-25» и принятие ее на вооружение, заслушать речь министра авиационной промышленности о ходе развертывания производства самолетов Ту-85 и главного конструктора – о работах по доводке самолетов Ту-16 и Ту-95. Кроме того, должны были обсуждаться программы создания бронетанкового и артиллерийского вооружения. К началу заседания все были извещены, что дополнительно будут рассмотрены работы по проектам СКБ Королева. Конечно, все эти вопросы были важными, но, так сказать, текущими, и поэтому большое удивление вызвало приглашение на заседание всех членов Политбюро.