Сэм Браун, клерк «Бэнк оф Нью-Йорк», хороший специалист и семьянин, высоко ценимый начальством, имел только одну слабость, которая не нравилась, однако, лишь его жене. Нет, он не был бабником и не пьянствовал в свободное время. Он был радиолюбителем. На мансарде его дома была оборудована радиостанция, которой могли позавидовать самые продвинутые радиолюбители того времени. А его гордостью были подтвержденные связи с экспедицией Папанина, радиолюбителями в Австралии и особенно с радиостанцией в русском городке на Волге с почти непроизносимым названием Чебоксары. Развитие Чебоксар началось лишь во время войны, после того как туда было эвакуировано несколько заводов. До войны же это был маленький городок, который часто сравнивали с Кушкой. Так что такой сеанс радиосвязи был экзотикой похлеще связи с радиостанцией в джунглях Африки. Его старинный друг и соперник по этому хобби, Лайонелл Крэбс из Чикаго, завидовал Сэму черной завистью, но никак не мог добиться подобного.
Зато после 22 июня связь с радиолюбителями в России стала весьма затруднительной. Похоже, что после нападения немцев им запретила выходить в эфир их политическая полиция, как ее, «гэпэу», кажется. К тому же связь с Чебоксарами всегда была неустойчивой, потому что у тамошнего радиолюбителя был очень слабый передатчик. Но в одну прекрасную ночь, когда проходимость радиоволн была великолепной и Сэму удалось связаться с Веллингтоном, неожиданно в несколько ином диапазоне он поймал сильный и устойчивый сигнал с незнакомыми позывными, передававшийся очень знакомым почерком. Это был, как оказалось, старый знакомец из Чебоксар. Небольшой сеанс, разговор ни о чем… Но окончание сеанса связи заставило Сэма вновь связаться с корреспондентом. Отмечая время разговора, тот поставил дату – 1953 год! Дальнейший разговор походил на театр абсурда. Радиолюбитель из Чебоксар рассказал, что в России сейчас весна 1953 года, недавно умер их вождь Сталин, и они были очень удивлены новым нападением немцев, разбитых союзниками – СССР, США и Англией – еще в 1945 году.
Не удержавшись, Сэм поделился свалившейся на него сенсацией с Лайонеллом. Он же не знал, что тот был одним из пишущих редакторов «Чикаго трибюн» и очень интересовался неподтвержденными сообщениями о прибытии американских кораблей из СССР 1953 года…
На следующий день газета «Чикаго трибюн» вышла с сенсационными заголовками на первой странице:
«СССР перебросило к нам из будущего. Божья воля или дьявольский расчет?»
«Что скрывает Рузвельт?»
«Почему общественность ничего не знает о судьбе экипажа «Си Мью»?
Газета расходилась «на ура», и к полудню пришлось допечатывать дополнительный тираж. Прибыль от продажи сенсационного номера превзошла все мыслимые ожидания.
Возможно, ФБР удалось бы вовремя пресечь утечку информации, но, как впоследствии докладывал Гувер президенту, совпало сразу несколько взаимосвязанных причин. Начальник отделения и его заместитель были в разъездах, а офицера, имевшего допуск к теме темпорального переноса, неожиданно положили в больницу с приступом аппендицита.
Поэтому газета разошлась беспрепятственно, вызвав море откликов, в том числе и по радио. Сенсационная новость разошлась по всей стране, оттеснив на время все остальные. Не растерявшись, команда Рузвельта сумела воспользоваться вроде бы неудобным для нее обстоятельством, организовав сброс информации о переносе во времени, будущей конфронтации с СССР и предотвратив возможность утечки сведений о возможной войне с Японией.
В результате поправка к закону о ленд-лизе, распространяющая его действие на Японию, прошла через палату представителей и сенат большинством голосов. Ее поддержали и сторонники, и противники президента, объединенные ненавистью к проклятым русским большевикам, которым, как оказалось, Америка помогала в войне с немцами и которые после победы, предрешенной высадкой англо-американцев в Европе, так неблагодарно выступили против своих союзников.
Расследование же обстоятельств, вызвавших утечку информации, привело к принятию закона о контроле над радиостанциями и другими средствами связи, потенциально способными использоваться в шпионских целях. Так что радиостанции мистеров Сэма Брауна и Лайонелла Крэбса в числе других были опечатаны, из них были изъяты лампы выходного каскада усилителя, и теперь ни один из них не мог уже предаваться своему опасному для будущего Америки занятию.
Интерлюдия
Да, это была сенсация из сенсаций, на время оттеснившая с передовиц газет даже новости о вспыхнувшей второй русско-японской войне и о положении на русско-германском фронте. Очередной выкинутый русскими фортель поистине не лез ни в какие ворота. Суметь перенестись всей страной из будущего прямо в день начала войны, да еще и незаметно для всего мира! Американцы считали, что на это способен либо Бог, либо его извечный антагонист. Такое потрясение не выдержали многие человеческие умы, особенно из числа глубоко религиозных.
В Калифорнии (САСШ) некий Иеремия Джозеф Мэйдмен стал называть себя Джозефом Стиллманом и объявил, что ему открылась истина: «Ленин и Сталин суть новые воплощения Мессии, а коммунисты строят царство Божие на Земле. Все непокорные и неуверовавшие будут стерты с лица земли оружием, способным уничтожать миллионы людей и разрушать города». Первоначальный снисходительный тон сообщений о новоявленном пророке быстро сменился на нейтрально-уважительный, а число приверженцев новой секты стало исчисляться сотнями тысяч в Америке и в других странах после сообщений о применении русскими сверхмощных бомб, уничтоживших немецкие войска на балтийском острове и японский десант на Курилах. Новая церковь получила название Адептус Коммунизмус.
Исчадиями ада и пособниками сатаны объявила всех русских, попущением Божьим и вмешательством темных сил, перенесенных из будущего, Церковь адвентистов седьмого дня. В некоторых городах САСШ полиции пришлось разгонять многолюдные столкновения между адвентистами и сторонниками Адептус Коммунизмус.
На этом фоне почти незамеченными прошли сообщения о мирных советско-германских переговорах и о заключении перемирия на Дальнем Востоке. Впрочем, несмотря на переговоры, русские продолжали продвигаться по Европе, и лишь англичане в попытке спасти все, что удастся, высадили войска в Бельгии, Норвегии и Греции.
Муссолини в одной из своих очередных исторических речей заявил, что между итальянским фашизмом и русским коммунизмом нет непримиримых противоречий. Он подчеркнул, что Италия в тридцатые годы плодотворно сотрудничала с большевистской Россией и никакие идеологические противоречия им не препятствовали. Поэтому он призвал к переговорам с русскими и к заключению взаимовыгодных торговых и политических договоров.
Папа римский пока хранил молчание, но представитель римской курии при итальянском правительстве кардинал Споллето неофициально заявил, что курия не находит в данном явлении ни дьявольского, ни Божественного вмешательства. Это просто необычное природное явление, случившееся попущением Божьим, отметил кардинал, разговаривая с корреспондентами газет «Оссерваторе Романо» и «Нью-Йорк таймс».
Польша. Полевой аэродром 927-го истребительного полка
Наступление Советской Армии продолжалось, и 927-й истребительный полк перебазировался вслед за наступающими войсками на новый аэродром. Несколько раньше на этот же аэродром был переброшен из Белостокского выступа 126-й истребительный полк на самолетах И-16.
«Эти практически безнадежно устаревшие истребители временно использовались как штурмовики и легкие бомбардировщики. Благо часть из них была вооружена двадцатимиллиметровыми пушками, а в подготовку истребителей советских ВВС всегда входило и обучение атакам наземных целей. Впрочем, часто эти машины использовались и в качестве приманки для уцелевших истребителей люфтваффе. При этом И-16 сковывали «мессеров» боем, а реактивные «МиГи» атаковали немецев с пикирования. Жаль, что такие возможности были все более и более редкими, после выхода из войны Румынии и разгрома основных сил люфтваффе в приграничных сражениях немецкие истребители появлялись в воздухе реже, чем бабочки в начале весны. К тому же исправных И-16 осталось не так много: для вооружения одного полка по полному штату пришлось собирать машины со всей Девятой смешанной авиадивизии».
Эти воспоминания, кружившие в голове Петра Логичева, совсем не мешали ему проделывать привычную, выполняемую на рефлексах работу при посадке «МиГа». Правда, садиться в этот раз приходилось не на привычный бетон, а на выложенную БАО[16] взлетно-посадочную полосу из железных плит. Хорошо, что погода стояла холодная и сухая, поэтому плиты лежали прочно и никаких осложнений при посадке не возникло.