Второй убежал, и Дек удалился небрежной походкой, а прохожие ускорили шаги, старательно отводя глаза.
Он почувствовал себя так хорошо! Таким непобедимо могучим! И вспомнил Филадельфию. Тот вечер, тот особый вечер.
Он вспомнил, и походка его обрела пружинистость. Мачете он купил у закладчика за двадцать долларов, просто потому, что оно ему понравилось. И оно два года висело на стене его спальни без применения, хотя он иногда снимал его и принимал перед зеркалом всякие позы. Ему и в голову не приходило, что наступит день, когда он воспользуется им по-настоящему.
Он вспомнил Джой. Ее плотное тело, торчащие вихры волос и широкий красный рот.
Джой Кравец.
— Эй-эй! Ищешь, как поразвлечься, красавчик?
Дек попытался пройти мимо, но она встала перед ним, решительно преграждая дорогу. Наклонила голову набок и призывно подмигнула.
— Я ж не собираюсь тебя порезать, и ничего такого! Я одного хочу: залезть тебе в штаны и разрядить так, как тебя весь год никто не разряжал. Ну, что?
Он уставился на нее. Даже почти хорошенькая. Только нос сдвинут в сторону, один глаз косит, красный провал рта обмазан помадой…
— Сколько? — буркнул он.
— Доллар за минуту. Честнее не найдешь. — Она скосила глаза вверх на него, потому что он был куда выше, — пигалица, ростом футов пять с небольшим. — Сполна получишь за каждый цент, ковбой.
Ковбой. Так его никогда не называли. Ему стало хорошо.
— Ладно, — пробормотал он, зная, что все займет не более пяти минут. — Где?
— У меня есть маленький такой дворец. — Она ухватила его за локоть. — Через два квартала. По дороге могу послушать историю твоей жизни. Меня звать Джой, а тебя?
Такой девушки он еще не встречал. Конечно, проституток он имел много — с кислыми ртами и пустыми глазами; ну, а дуры, которых он приглашал, только вежливо улыбались и не позволяли пальцем до себя дотронуться. Джой была совсем другая. Они шли по залитой дождем улице, и казалось, ей с ним приятно.
Ее «дворец» был комнатушкой на третьем этаже с раковиной в углу, кроватью, на которой развалилась жирная белая кошка, и лампой, задрапированной розовым шарфом.
Она согнала кошку с кровати, сбросила пластиковый дождевик и сказала:
— Уютно, а? Куда лучше прежней моей дыры.
Он нерешительно топтался в дверях и думал, что все будет как всегда. Сначала деньги, а потом короткое соитие с неподвижным куском мяса.
Джой дернула «молнию» на боку узкой черной мини-юбочки и, извиваясь бедрами, стащила ее, оставшись в узеньких трусиках с красной вышитой надписью «вторник». Была пятница.
Дек сунул руку в карман за деньгами.
— Да погоди! Откуда ты знаешь, сколько тебе времени понадобится? — хихикнула она. — А может, по-другому договоримся: пятьдесят зеленых — и сколько тебе захочется?
Он мотнул головой.
— Ну, как знаешь, — сказала она, стягивая свитер через оранжевые торчащие вихры и швыряя его на пол. Груди у нее оказались совсем маленькие с грубо нарумяненными сосками. Румяна смазались, как и тушь под ее левым глазом.
Она подняла руку и затеребила пальцем соски, пока они не встали торчком.
— Что, ведь стоит полтора доллара, а? — хихикнула она. — Я много таких штучек знаю, ковбой.
Он сухо закашлялся.
— А ты очень милый, — сказала она, продолжая играть нарумяненными сосками. — Ты мне нравишься. По-моему, мы можем стать друзьями. Понимаешь — близкими-преблизкими друзьями.
Глаза у тебя, какие я люблю. Горяченькие такие. Я могу кончить, просто поглядев в них, ковбой. Просто поглядев.
Он пробыл с ней два часа. Они обошлись ему в сто двадцать долларов, но стоили того. И очень.
Издали донеслось знакомое завывание полицейской сирены.
Дек ускорил шаг. Явно подошло время двигаться дальше. Нью-Йорк был хорошим местом для передышки. Город, где можно было затеряться, пока убийства не забудутся. Еще день, от силы два — и в путь. Ему нужно многое сделать, побывать во многих местах.
Глава 9
Итак, знаменитая кинозвезда вернулась домой, ворча и жалуясь на все.
Они лежали в кровати — Росс, откинувшись на четыре подушки, не отрывал глаз от телевизора. И Элейн решила, что настал удобный момент упомянуть фильм, про который ей рассказала Карен Ланкастер.
— По-моему, тебе следует сказать Заку, чтобы он этим занялся сейчас же.
— Ха! Великий Джордж Ланкастер от чего-то отказывается, а ты считаешь, что я тут же должен звонить моему агенту! — процедил Росс. — Черт подери, Элейн! Иногда ты меня доводишь!
— Если роль предложили Джорджу, значит, она выигрышная, — не отступала она.
— Херня! Джордж наделал больше дерьма, чем фабрики слабительного! — Он злобно сменил канал с помощью дистанционного управления. — Джордж, мать его, Ланкастер на пятнадцать, мать их, лет старше меня. Не забывай!
— На двенадцать, — поправила Элейн. Она знала возраст всех и каждого с точностью до одного дня.
Росс приподнял задницу и оглушительно пернул.
Элейн взбесилась. Поглядели бы на него сейчас его поклонницы!
— Если тебе это обязательно, так уходи в ванную! — крикнула она.
В ответ он снова пернул и переключил канал.
— Каким образом до нашей свадьбы ты всегда умудрялся контролировать свои телесные отправления? — спросила она холодно.
Он передразнил ее:
— Каким образом до нашей свадьбы ты никогда не взъедалась и не пилила?
— Господи! Ты невыносим! — Она выбралась из огромной кровати и надела неглиже из бирюзового шелка.
— Куда ты? — спросил он.
— На кухню.
— Принеси мне мороженого. Ванильного и шоколадного под горячим шоколадным соусом.
— Ты ведь должен соблюдать диету.
— Мне диета не нужна!
— Диета нужна всем, кому больше двадцати пяти лет.
Он сдался:
— Принеси мне мороженого, и я позвоню Заку.
— Обещаешь?
Он ухмыльнулся знаменитой ухмылкой Конти.
— Детка, ну когда я тебя обманывал?
Монтана сидела у себя в кабинете и смотрела на молодого актера, сидящего напротив у стены. Ей казалось что он изо всех сил гипнотизирует ее. Она опустила глаза и перечитала список сыгранного им, который он ей вручил. Обычная смесь дешевой телевизионной дряни и скверных фильмов.
— Вот уж не думал, что приду сюда сегодня и увижу за столом такую женщину, как вы! — хрипловато сказал он низким голосом.
Его глаза вновь ее гипнотизировали. Упорный взгляд, который действовал на нее очень тягостно, потому что в этих глазах она читала хорошо ей знакомое исступленное отчаяние.
— Тут сказано, что вам двадцать два года. А я ищу актера постарше, — сказала она деловым тоном.
— Насколько старше? — требовательно спросил он.
Она замялась. Как-то смягчить отказ. Отвергать всегда нелегко.
— Ну-у… э… лет двадцати пяти-шести.
— Я могу выглядеть старше. На самом деле мне двадцать четыре. — У него начался нервный тик, и подергивания испортили стандартную красивость его лица.
— Прекрасно, — ответила она, протягивая ему его бумаги. — Я это учту. Благодарю вас за то, что вы пришли.
— И это все? — В голосе у него прозвучало удивление. — А прочитать мне ничего не надо? Или сыграть?
— Не сегодня.
— То есть мне еще прийти?
Она улыбнулась ничего не значащей улыбкой — так она, по крайней мере, надеялась.
— Благодарю вас, мистер Кранч. — (Кранч! Что за фамилия!) — Мы свяжемся с вашим агентом.
Он встал и небрежным шагом подошел к ней.
— Не мог бы я увидеться с вами где-нибудь? — спросил он.
Отчаявшиеся глаза и так достигли предела. Ей было жаль его — и сотни других молодых актеров, таких же, как он.
— Послушайте, — сказала она терпеливо, — не дешевитесь так!
— А?
— Возможно, вы очень хороший актер, но не для кино. Так перестаньте пробиваться туда.
Он покраснел, закусил нижнюю губу чуть не до крови, но не отступил: