Блевинс выглядел оскорбленным. Только положение Арабеллы спасло ее от головомойки. В конце концов, будущую графиню Стрейтерн не отчитывают.
– Пожалуйста, Арабелла, – попросила Джиллиана, от всей души сочувствуя старику. – Если Блевинсу понадобится помощь, я уверена, он придет к тебе. – Она взглянула на него, ожидая поддержки, и он неохотно кивнул. – Ну вот, видишь? Блевинс не только сам обратится к тебе, если ему понадобится помощь, он еще и обязательно будет направлять к тебе тех слуг, которые почувствуют недомогание. Верно, Блевинс?
Снова старик неохотно кивнул. Это была дьявольская сделка, которую она заключила между ними, но Джиллиана хотела, чтобы Блевинс понял, что от Арабеллы нельзя так просто отмахнуться. Если она желает заполучить пациента, она его получит.
Арабелла выглядела не слишком довольной подобным соглашением. Она сложила руки и посмотрела на Джиллиану, сжав губы в тонкую линию. Джиллиане хотелось предупредить ее, что не стоит прибегать к такой мимике. Если она будет делать это в течение многих лет, то в конце концов по обеим сторонам подбородка у нее образуются мешки, и с возрастом она станет похожа на белку с полным ртом орехов.
Когда Блевинс ушел, Джиллиана повернулась к девушке.
– Арабелла… – начала она.
– Незачем было возражать мне, Джиллиана, – прервала ее Арабелла. – Мужчина хромает. Я точно знаю, что нужно делать, чтобы вылечить его. Почему он упорно отказывается от лечения, я не знаю.
– То, что ты знаешь, как вылечить человека, еще не означает, что ты имеешь право это делать, Арабелла. В конце концов, это его колено, и ему решать, лечить его или нет.
– Но это же глупо. Болезнь необходимо остановить сразу по обнаружении. Нельзя позволять болезни свободно разгуливать по организму.
– Сомневаюсь, что это можно отнести к колену Блевинса, – возразила Джиллиана, стараясь не улыбнуться. – А сейчас нам с тобой нужно позаниматься.
– Ты не моя гувернантка, Джиллиана. Ты моя компаньонка. Компаньонка, – повторила Арабелла, подчеркнув это слово. – Не моя совесть и уж точно не мой учитель.
Джиллиана сделала глубокий вдох. Бывали моменты, вот как сейчас, когда она предпочла бы просто оставить Арабеллу в покое и уйти, а не пытаться урезонить ее. Однако она дала обещание доктору Фентону.
– Нужно заняться твоими платьями.
Арабелла продолжала хмуриться, но хотя бы не возражала.
– Особенно бальным. Граф устраивает бал в твою честь.
– Семья в трауре, – напомнила Арабелла. – Не будет никакого бала.
Джиллиана еще раз глубоко вздохнула.
– Мне сказали другое. Графиня считает, что нужно устроить небольшой вечер, чтобы представить тебя соседям. Не какое-то пышное торжество, верно, а просто бал. Ты, разумеется, должна будешь присутствовать на балу, быть милой, любезной и одетой, как будущая графиня.
– Какая пустая трата времени, сил и денег, Джиллиана. Наверняка у них есть мои мерки. Возьми одно из моих старых платьев, и сделайте из него бальное.
Арабелла взглянула на одного из лакеев. Кажется, мужчина поморщился? Он взялся рукой за челюсть и часто заморгал? Арабелла радостно встрепенулась, словно получила подарок.
– Это деньги графа, Арабелла, и он волен тратить их как пожелает. Так что обсуждай это с ним. Что касается меня, я обещала твоему отцу, что ты будешь на примерке, и ты будешь там.
Взгляды девушек встретились. Им обеим упрямства было не занимать. К тому же Джиллиана сегодня с утра была немного не в духе, и ей хотелось встряхнуться, выиграв стычку с Арабеллой.
Она плохо спала ночью и проснулась с уверенностью, что Роберт приснился ей с единственной целью – напомнить, что пренебрежение правилами общества всегда заканчивается крахом и бесчестьем. Страсть – это хорошо и прекрасно, но она не защитит ее, не накормит, не даст безопасности и тепла. Страсть – это как пагубная привычка, болезнь, слабость, и следует навсегда покончить с ней.
Находиться рядом с графом Стрейтерном так же опасно, как принимать наркотик.
– Мой отец дал ясно понять, что это брак по расчету, Джиллиана. Выгодный главным образом для графа, я думаю. Мне будет позволено практиковаться в области медицины, в то время как ему будет позволено практиковаться в роли мужа. – Она махнула рукой. – Что до бального платья, мне это неинтересно.
– Значит, ты должна притвориться, Арабелла, – сказала Джиллиана, теряя терпение.
– Разве нет других подобающих леди занятий, которым ты могла бы обучать меня? Я, например, хотела бы научиться шить, а то мои стежки не такие аккуратные, как у тебя.
– Сомневаюсь, что шитье входит в перечень обязанностей графини, – возразила Джиллиана.
– Он мне не нравится, – резко сказала Арабелла.
– Сомневаюсь, что тебе понравился бы хоть кто-то, кого отец выбрал бы тебе в мужья.
– Он довольно недружелюбный, ты не находишь, Джиллиана?
– Он граф, Арабелла. Полагаю, граф и должен выглядеть несколько необычно. Этого требует положение. Разве ты не выглядишь столь же суровой, когда занимаешься лечением кого-то из своих пациентов?
– Но я не унаследовала эту роль и не просто приняла ее. Я очень много и упорно училась тому, что знаю, и сделала не меньше, чем любой мужчина.
– Я это знаю, Арабелла, но сейчас не время дискутировать о правах женщин. Сейчас время примерять платья.
– Он мне не нравится, – повторила Арабелла.
Она что, полная идиотка?
– Тебе нужно просто лучше узнать его, Арабелла. Перестань постоянно избегать графа. Поговори с ним хоть немного. Он удивительный человек.
О Боже, зачем она это сказала?! Не выдали ли эти слова ее собственное увлечение Грантом, графом Стрейтерном? Или ее зависть?
Внезапно Джиллиана так разозлилась на себя, что у нее возникло желание оказаться как можно дальше и от Арабеллы, и от Роузмура. Будущее разверзлось перед ней, пугающее и пустое, и все же она должна посмотреть ему в лицо.
Какая же она дура. Какие дуры они обе. Арабелла потому, что отказывается увидеть счастье, которое ей дано. А она потому, что мечтает быть на месте Арабеллы.
– Ты слишком избалованная, Арабелла, – сказала она. – Избалованная и глупая. Ты думаешь, что мир остановится и подчинится тебе просто потому, что ты считаешь, будто так должно быть. Но нет. Мир может быть холодным и бессердечным, Арабелла, и не дай тебе Бог узнать это на собственном опыте.
Арабелла резко повернулась к ней. Лицо ее было бледным, лишь два красных пятна горели на щеках.
– Почему ты думаешь, что я уже не узнала, каким холодным и бессердечным может быть мир, Джиллиана?
На это у Джиллианы не было ответа. Как не было ответа и на внезапный и непонятный страх, который она ощутила в этот момент, глядя в зеленые глаза Арабеллы.