Читать интересную книгу Ворг. Успеть до полуночи - Марго Генер

Из глотки вырвался раздраженный рык. Хищники не любят становиться объектом слежки. Непонятно, кому еще понадобилась моя персона. Не нападает, а мог бы. Даже не знаю, сколько раз оказывался к нему спиной.

Я по‑собачьи тряхнул головой, разбрызгав капли с волос, и ускорил шаг. Головокружение и слабость после оборота прошли. Чувствую себя, как нормальный ворг. Можно даже забыть, что сейчас не перекинусь даже в волка. О других зверях и говорить нечего.

Совсем рядом из воды с шипением вырвался фонтанчик, забрызгав меня торфяной грязью. От неожиданности я подпрыгнул на месте и раздраженно выругался:

– Проклятая топь!

Словно мне в ответ, из воды выстрелил еще один фонтан, уже ближе. Едва успел отскочить, уворачиваясь от новой порции торфа. Тугая пленка из ряски с болотной гнилью натянулась гигантским пузырем и застыла в таком положении.

Я сжался, как пружина. Пузырь похож на горб неведомого чудовища, которое проснулось от спячки и очень хочет выяснить – кто его разбудил.

Так и не успел понять, как это получилось, но пузырь неожиданно лопнул, выпустив облако зловонного газа. Желтые частички медленно поплыли в воздухе. Они быстро осели на листьях ряски, в растениях остались сквозные дыры с обугленными краями.

Новый пузырь стал надуваться всего в шаге. Я секунду пялился на новое чудовище, затем трезвая мысль хлестнула, словно кнутом: бежать.

Я сорвался с места и кинулся по размокшей тропе в туман, на бегу перепрыгивая лужи и непонятные кочки, которые, скорее всего, не кочки, а какие‑нибудь болотные звери.

Мышцы моментально разогрелись, сердце качает, как добротный гоблинский насос. Природа наделила качествами, необходимыми для выживания в любых условиях. Наверное, даже эльфы не могут похвастаться такой универсальностью. Хотя тролль их разберет, все равно толком о них не знаю.

Мокрая трава звучно шлепает под ногами, приходится поглядывать на новые пузыри. Они, как почуяли, что я кинулся наутек, стали вылезать с двойной скоростью все ближе к тропе. Как живые. А может, и правда. Может, это месть утопленников за то, что сбежал из самых лап.

Один раз даже показалось, кто‑то завыл, да так протяжно и тоскливо, что засосало под ложечкой. Сначала не понял почему, потом дошло – вой точь‑в‑точь похож на тот, которым меня провожала мать.

– Твари! – выкрикнул я на бегу. – Душу разбередить вздумали? Не выйдет, я многодушный.

Пузыри или те, кто в них прячется, словно поняли и простонали что‑то в ответ. Я ничего не разобрал, только припустил сильнее.

И без того хлипкая тропа превратилась в зыбкий ковер из кореньев и болотной травы. Кое‑где заметил останки нерадивых животных, которых угораздило забраться так далеко.

– Нет, – прорычал я под нос. – Я тут не застряну.

Перспектива задохнуться в парах ядовитого газа мало кого обрадует, а в моем случае это еще и позорно. Что я за ворг, если нелепо сгину? Самая почетная смерть – в хорошей драке, желательно с противниками не меньше сотни. Чтоб потом в стаях ходили легенды о славном ворге, который в одиночку вышел против армии, славно бился, но не смог выстоять под бесчисленным натиском. Память о герое останется в веках и будет примером подрастающему поколению.

По мере движения стал замечать в воде синие тела с оскаленными мордами. В местах прорывов пузырей им иногда удается высунуться чуть выше поверхности. На воздухе кожа утопленников моментально сморщивается, несмотря на высокую влажность. Пару раз выглядывала сиреневолосая кикимора. Улыбается, гадюка, во все тридцать два зуба. Хотя, может, у кикимор не тридцать два, никогда не интересовался челюстями утопленников.

– Не убежишь, ворг, – донесся из воды булькающий голос. – Останешься с нами.

– Как бы не так, – гаркнул я в ответ и замер, прислушившись к звериному чутью.

Тропа резко оборвалась. Возможно, она и пролегает дальше, но на глубине. А ступить в воду – все равно что подписать смертный приговор.

Через один волчий прыжок тропа продолжается, даже выглядит относительно сухой и широкой. Но это через волчий, а не человечий прыжок.

Два смертоносных пузыря вздулись по обе стороны от меня, грязная пленка натянулась, прорисовывая травинки и мелких насекомых. Вода вокруг наполнилась синими лицами с ожидающими выражениями. Взгляды водянистых глаз буквально кричат: «Тебе конец!»

– Иди к нам, – прожурчала кикимора из‑за водяной пленки.

– Чтоб тебя солнце сожгло, – ответил я зло и развернулся для разбега.

Воздух заполнился диким хохотом, от злорадства даже вода задрожала. Послышались всплески, словно утопленники пытаются прорвать барьер, но никак не могут.

Пузыри синхронно набухли, готовые разорваться в любую секунду, кикимора завизжала под водой, сиреневые когти царапнули прозрачную пленку. Я сделал глубокий вдох и сорвался с места.

Никогда еще бежать не было так трудно. До этого не замечал, что из‑за проседания почвы скорость сильно гасится. Приходится прилагать тройные усилия, шансов допрыгнуть до противоположного берега у меня меньше, чем у гнома жениться на эльфийке.

На самом краю я оттолкнулся что было сил и взлетел в воздух. Время замедлилось. В полете увидел десятки голодных глаз. Утопленники, не мигая, таращатся на меня, на лицах ожидание и злоба. За что они на меня злятся? Я тут первый раз.

В застывшем мире успел заметить, как вода подо мной пошла рябью, что‑то хлюпнуло, в глубине показалось огромное одутловатое лицо с круглыми, как у лягушки, глазами. Рот огромный, с мясистыми губами, вокруг то ли облако тины, то ли это волосы такие.

Существо молча посмотрело на меня, затем перевело взгляд на утопленников. Они сразу притихли, сжались и попятились в глубину.

Все произошло за секунды полета.

До тропы оставалось всего полсажени, когда понял – не долечу.

Я шлепнулся в воду с одной мыслью: продать свою жизнь подороже. Пусть знают, утопить ворга не самая легкая задача. Пока думал, руки гребли к берегу. Хотя это громко сказано – до него всего ничего.

Выбравшись на сушу, резко развернулся и оскалился на всю зловонную топь.

– Ну! – проорал я в туман. – Давайте, вылезайте! Попробуйте убить меня здесь!

Дыхание тяжелое, успел хлебнуть воды, когда свалился. Сердце глухо ухает в груди. Давно такого не было. Последний раз – в подростковом возрасте перед атакой лося.

На глазах красная пелена, клыки заострились. Сейчас даже на тролля готов идти – все равно.

Через несколько секунд дошло: они не напали. Не напали, пока был в воде.

Я тупо посмотрел на темную гладь, где только что была оплывшая физиономия, и прошептал неуверенно:

– Спасибо, кто бы ты ни был.

Глава 9

Постояв на краю тропы, я пришел в себя после прыжка и поплелся дальше. Под ногами все так же чавкает, в камышах поют лягушки, именно поют, а не квакают. Целыми хорами на разные голоса.

Над водой стелется туман, из серо‑зеленой дымки доносится бульканье, словно молчаливая ведьма мешает варево в огромном котле. Все как всегда, да только по спине тревожные волны ходят.

Что‑то не так на этой стороне, как если смотришь в отражение, но вдруг замечаешь, что право и лево поменяны местами. Или, например, когда полдня таскаешь воду в бочку, потом заглядываешь, а она наполовину пустая.

Все чувства сигналят, только не пойму – о чем.

Спустя полчаса стал замечать в тумане что‑то наподобие всполохов. Сначала решил – стайки светляков, но потом сообразил: ни один светляк не может так долго удерживать равномерный свет, оставаясь при этом на одном месте.

Я осторожно замедлил шаг. Серо‑зеленая дымка снова уплотнилась, даже как‑то стемнело немного. Хотя, по моим расчетам, сейчас середина дня.

Над самой водой туман, такой густой, что похож на молочную пену. Всполохи возникают то тут, то там, виснут на месте, затем бесследно исчезают.

Долго думал, что это может быть. Если не светляки, то какие‑нибудь гнилушки, хотя нет – ерунду подумал. Гнилушки не летают. Еще и ощущение это гаденькое, будто нашкодил, но не знаешь где. Зато остальные в курсе и украдкой поглядывают из‑за углов.

В носу засвербело, я фыркнул и потряс головой, от сырости даже у меня чихание появляется. Все тут какое‑то наизнанку, даже мелькнула мысль о магии. Болотная должна быть неведомой и страшной.

Шерсть на загривке встала дыбом – в топях все и так непонятно, а если добавить такую магию, совсем не хорошо.

Я глухо зарычал на себя, прогоняя недостойные ворга мысли. Я, конечно, не бесстрашный гном, который в силу воспитания не может позволить трусость, но и не мягкотелый человек. Тьфу, до чего докатился – сравниваю себя, ерунду всякую думаю. Все от голода.

В животе, словно в подтверждение мыслей, протяжно заурчало. Я посмотрел по сторонам в надежде хоть ящерицу какую‑нибудь найти – не мертвяцкие кости, конечно, но сейчас бы и паука съел.