Сквозь трескотню в наушниках рации Луис Лики едва слышал далекий голос Мэри. Она, наверное, небрежно настроила передатчик:
— Олдовэй вызывает Лангуту. Олдовэй вызывает Лангуту. Ты слышишь? Прием.
— Олдовэй, я Лангута, — отвечал Лики, переключив передатчик. — Слышу тебя, но плохо. Подправь передатчик! Прием.
— Олдовэй вызывает Лангуту, — послышался отчетливый голос Мэри. — Так слушай — вчера на стоянке Н. Н. мы нашли ногу. Да, я сказала ногу. Мы сделали еще одно открытие, не менее важное, чем находка зинджа! Прием.
— Слышу тебя хорошо, спасибо, — закричал в микрофон Луис. — Прекрасная новость! Какую часть ноги вы нашли?
— Пятку, кость лодыжки и большое количество других. Когда ты приедешь посмотреть их? Прием.
— Я выезжаю немедленно! Прием и баста!
— Ну, не так скоро, — засмеялась Мэри. — Тебе предстоит кое-что закупить. Карандаш и бумага при тебе? Ну, так слушай…
Лики не сомневался в успехе экспедиции 1960 года, но что удача пришла так скоро — настоящее чудо. Стоило ему выехать на неделю в Найроби, и вот Мэри уже порадовала его. На этот раз дело не только в «Счастье Лики». Раскопки 1960 года велись с небывалым размахом. Открытие зинджантропа произвело столь сильное впечатление, что исследования олдовэй-ской экспедиции предложило финансировать Национальное географическое общество США. Его крупный денежный вклад позволил Лики запланировать на
1960 год при 13 неделях полевого сезона очень большие по объему работы. Он подсчитал, что увеличенный штат сотрудников позволит потрудиться на раскопах не менее 92 тысяч человеко-часов и вскрыть 1200 квадратных метров стойбища. Следовательно, раскопки одного полевого сезона сразу же превзошли вдвое масштабы земляных работ, проделанных за предшествующие 28 лет. Раскопки, которые с воодушевлением велись на участке, где год назад Мэри нашла череп и плечевую кость зинджантропа, порадовали сразу же. Помимо отщепов, груды инструментов из гальки, а также своего рода отбойников, с помощью которых дробились кости животных, удалось обнаружить новые останки скелета зинджа — большую и малую берцовую кость, а также ключицу. Эти части скелета позволили вычислить рост зинджантропа: судя по всему, он составлял 152,5 сантиметра. Часть фрагментов костей принадлежала женской особи зинджантропа. «Я же говорил вам о напарнице, а вы смеялись надо мной!» — торжествовал Лики.
Останки животных подтвердили наблюдения предшествующего года: зиндж охотился только на молодых животных. Все трубчатые кости раскалывались, и из них извлекался мозг. В более поздних слоях шелль-ского и ашельского человека эта черта хозяйствования выражалась не столь отчетливо, поэтому Лики сделал вывод, что владельцы ручных топоров не испытывали такого недостатка в пище, как их предок зинджантроп. До отъезда в Найроби «оракул» Лики оказался не прав лишь в одном — на стойбище так и не удалось найти нижнюю челюсть. Досадное обстоятельство, ведь именно она решила бы вопрос, владел ли «щелкунчик» речью. Оставалось утешаться тем, что прямая посадка его тела после открытия костей нижних конечностей не вызывала сомнений. Значит, руки «дорогого мальчика» освободились для разнообразных трудовых операций.
История нового, еще более удивительного открытия, последствия которого трудно предугадать, началась со случайности. Как-то Джонатан, двадцатилетний сын Луиса, специализирующийся в изучении змей, бродил по дну каньона невдалеке от раскопа. Осматривая обнажения, по уровню залегания расположенные ниже слоя с культурными останками зинджантропа, в эрозионном углублении пещерки, протянувшейся в стенке ущелья метров на 12, он обнаружил челюсть неведомого ему животного. В лагере эта находка вызвала немало удивления. Лики определил, что челюсть принадлежала саблезубому тигру. Среди десятков тысяч костей, собранных в Олдовэе, никогда не встречались его останки. Более того, на всей территории Восточной Африки их тоже никогда не находили. Неудивительно поэтому, что в первый же удобный момент Мэри и Луис отправились посмотреть слой, из которого Джонатан извлек челюсть. Местонахождение, названное Н. Н., находилось всего в 227 метрах от стоянки зинджа, но было древнее на несколько сотен тысячелетий и уже поэтому вызывало особый интерес.
Лики предполагал найти здесь все, что угодно, но не то, что сразу же заметили зоркие глаза Мэри. «Примат!»— воскликнула она и подняла небольшую косточку. Луис осмотрел находку и согласился — действительно, эта кость могла принадлежать скелету человека или обезьяны. Лики тут же отдал распоряжение копать контрольную траншею. Предварительные раскопки дали новые костные останки, которые, судя по всему, принадлежали гоминиду, а не антропоиду: из траншеи извлекли несколько миниатюрных обломков черепа, позвонок и фаланги пальцев. Рекорд древности продержался за зинджантропом всего год. Он побит новым загадочным существом, получившим имя пре-зинджантроп, но воссоздать его облик не представлялось возможным и при самом богатом воображении — настолько фрагментарными оказались найденные останки. Кто он — непосредственный предок зинджантро-па или иная гоминидная ветвь, представитель которой отличался более развитым интеллектом? Ответ предстояло искать в земле.
Можно понять поэтому нетерпение Лики, мчавшегося в Олдовэй, — ему хотелось поскорее осмотреть стопу, об открытии которой на местонахождении Н. Н. ему сообщила Мэри. В лагере он принялся реконструировать тонкие кости левой стопы, подбирая ее смыкающиеся друг с другом части. От ноги сохранились пять фаланг пальцев, пять костей ступни, несколько разрушенная от эрозии пяточная кость и лодыжка. Строение нижней конечности отличалось примитивностью, но все же не оставалось сомнений, что нога не антропоидная, а человеческая. Не могло, в частности, быть и речи, что она сходна с ногой гориллы. В то же время определенное различие в соединении пальцев и форме костей ступни отличало ее от ступни современного человека.
В ближайшие за этим событием дни последовали новые находки, одна интереснее другой: ключица, фаланги пальцев руки, позвонок, кисть, зубы, голень, лобная и височные кости черепа… По позвонку стало возможным представить объем грудной клетки презинд-жантропа, она была обширной. Наибольшее волнение вызвало открытие костей ног и рук, определенно человеческих по особенностям своего строения. Никогда еще в горизонтах такой древности не находили останки конечностей homo.
Затем снова повезло Джонатану, «шефу» счастливо открытого местонахождения. Он все дни не переставал твердить, что рано или поздно обязательно найдет челюсть презинджантропа. Заклинания помогли. Однажды утром к палаткам прибежал помощник Джонатана и закричал на весь лагерь: «Джонни нашел ее! Идите скорее!» Когда участники раскопок сбежались к пункту Н. Н., Джонатан завершал расчистку части челюсти с тринадцатью хорошо сохранившимися зубами. Счастливчик ворчал недовольно — его огорчило, что челюсть разломана и к тому же сохранилась не полностью. Но это была находка! Во-первых, она помогла наконец установить возраст презинджантропа (11–12 лет); во-вторых, зубы ребенка, не превосходившие по размерам зубы «щелкунчика», значительно отличались от них, больше напоминая человеческие (по форме и строению, но не размерами: на участке челюсти, где размещались пять зубов презинджантропа, у человека могло бы поместиться шесть); в-третьих, именно челюсть и зубы позволили Лики прийти к сенсационному выводу о том, что презинджантроп представляет, по-видимому, иной, чем зинджантроп, тип древнейшего человека.
Открытие еще некоторых частей черепа презинджантропа, в том числе обломков теменной части черепной коробки, подтвердило это неожиданное заключение. Его умственный статус представлялся несколько большим, чем уровень, достигнутый зинджантропом. В свете новых находок последний не выглядел столь резко отличным от австралопитековых Южной Африки, как казалось год назад. Лики склонен был теперь принять гипотезу о параллельном развитии в Олдовэе двух разновидностей гоминид — зинджантропа и презинджантропа.
Обломки черепа презинджантропа имели отчетливые следы преднамеренного убийства: на левой части теменной кости остался след удара чудовищной силы. От него по поверхности теменной кости радиально расходились глубокие трещины. Кто убил его? Если при открытии черепов гоминид на стойбищах древнекаменного века каждый раз предполагать, что таинственный убийца — настоящий человек, а жертва, соответственно, примитивная боковая ветвь, не имевшая отношения к родословной Homo, то проблему происхождения людей никогда не удастся решить. «Недостающее звено» останется вечно ускользающим.
Не справедливее ли предположить, что древнейшие представители рода человеческого нападали на себе подобных или родственных представителей семейства гоминид, может быть лишь несколько отставших в развитии, убивали их и поедали, как обычную добычу повседневной охоты? Вероятнее всего, так оно и было.