— А мне нужна жена, Марусе — мать! Я рад, что у тебя есть увлечения. Мне было бы скучно с тобой, если бы тебя интересовали только салоны и бутики. Но сейчас ты переходишь всякие рамки. Что значит, ты будешь играть роль? Ты женщина, это твое предназначение, а не тяжкая повинность. Или не так? — голос Андрея стал жестким. Либерализм в отношениях явно не принес им ничего хорошего. Пора переходить к расстановке акцентов на том, кто в доме хозяин.
Ева отвернулась, обхватила себя руками за плечи, сразу став похожа на нахохлившегося птенца.
— Андрюш, милый, не дави на меня. Дай мне время. Мне действительно нужно разобраться в себе, многое понять. Давай я съезжу в тайгу, и потом мы вернемся к этому разговору? Обещаю, что серьезно подумаю о твоем желании перебраться в Малайзию, — Ева почувствовала, что надо срочно гасить конфликт.
Но Андрей не захотел в очередной раз заминать эту болезненную для их отношений тему.
— Вот что, милая. Насчет этой поездки мы уже все решили еще в Сингапуре. Пусть так. Поезжай. Но это последняя твоя экспедиция в тайгу. Хватит. После возвращения ты будешь работать только в Москве. Ну, или на Лангкави.
Ева круто развернулась к нему.
— Но, Андрей!
— Тебе будут присылать все необходимые материалы. Если надо, я построю тебе еще один офис. Или зоопарк для твоих снежных людей и морлоков. Но это будет здесь, а не за тысячи километров от дома.
— А если я не соглашусь? — Ева, привыкшая выходить победительницей из всех споров с мужем, с вызовом взглянула на него.
— Я прекращу финансирование твоего проекта и выставлю на торги подземную базу в тайге, — Андрею нелегко дались эти слова, но он твердо решил настоять на своем.
— Это последнее, что ты должен был делать — шантажировать меня своими деньгами! — Ева задохнулась от злости.
— Вот именно, последнее! Других аргументов ты не слышишь.
— Ты сейчас ведешь себя со мной, как со своими деловыми партнерами, которых нужно прогнуть любой ценой!
— Ты сама вынуждаешь меня к этому, — Андрей уже был не рад, что начал этот разговор. Но раз уж начал, нужно было закончить.
Минуту Ева молчала и пустым взглядом смотрела сквозь мужа.
— Хорошо, Андрей. Будет так, как ты скажешь. Ты тут хозяин, — она сказала это так медленно и спокойно, что Андрей тут же почувствовал себя подлецом. Но он был уверен, что в итоге его жесткость принесет их семье только пользу. Ева слишком заигралась в Индиану Джонса в юбке. Слишком поверила в то, что главная в их семье — именно она. А это было неправильно.
Некоторое время они молча стояли на веранде, глядя на разбросанные по саду перевернутые плетеные стулья и кресла, застрявшие в ветвях воздушные шарики и блестевшие в свете садовых фонарей разноцветные ленты. Праздник кончился, подумал Андрей.
— Ты иди спать, я еще немного тут постою и приду, — Ева отвернулась, пытаясь скрыть слезы. Андрею захотелось обнять жену, прошептать ей на ухо что-нибудь ласковое, но он боялся, что такое проявление чувств будет истолковано как слабость.
Он пожал плечами и вошел в дом.
Глава шестая
Первая встреча, последняя встреча
Андрею приснилось море. Ласковое, лазурное, раскинувшееся под ярким тропическим небом. Он стоял босиком на теплом белоснежном песке, держа за руку Марусю, и смотрел на приближающуюся к ним легкую яхту под розовыми от рассветного солнца парусами. На носу яхты стояла девушка — во сне Андрей был уверен, что это Ева, хотя не мог различить лица. Потом девушка, грациозно изогнувшись, прыгнула в воду и поплыла к берегу в ореоле сверкающих брызг. Но чем ближе она подплывала, тем отчетливее видел Андрей, что с ней творится что-то неладное. Загорелые руки превратились в черные плавники, волны рассекало мокро поблескивающее вытянутое тело большого дельфина. Андрей хотел отвернуться, но его словно парализовало, и он застыл на берегу, наблюдая за страшным превращением своей жены. Потом Маруся выдернула свою ручку из его ладони и бросилась в море, туда, где плескалось животное, минуту назад бывшее Евой…
Гумилев застонал и проснулся. Он лежал поперек их огромной кровати, сжимая в объятиях Евину подушку. То, что Ева так и не пришла ночевать в спальню, он понял сразу.
Несколько минут он лежал, глядя в потолок и пытаясь удержать в памяти рассыпающиеся на глазах фрагменты сегодняшнего сна. Сон, без всякого сомнения, был наполнен символами и смыслами, вот только Андрей совершенно не разбирался в толковании сновидений.
«Может быть, сон говорит о том, что Ева сильно изменилась в последнее время? Настолько, что я почти перестал ее понимать?»
Да, без сомнения, его жена разительно отличалась от той юной и чрезвычайно самоуверенной особы, с которой Андрей Гумилев познакомился семь лет назад. Их знакомство произошло на конференции, посвященной «социальной ответственности крупного бизнеса перед наукой», проходившей под эгидой партии власти. Смысл мероприятия заключался, главным образом, в том, чтобы заставить предпринимателей раскошелиться и оказать спонсорскую поддержку перспективным разработкам российских ученых. Кроме того, следовало продемонстрировать перед телекамерами горячую заинтересованность отечественных капиталистов в инвестировании в наукоемкие производства, представить массовой аудитории бизнес, делающий ставку на развитие высоких технологий, а не на сырьевую экономику. Поскольку предпринимателей, по-настоящему готовых вкладывать деньги в инновации, среди гостей практически не было, в атмосфере конференции чувствовался тонкий душок лицемерия. Впрочем, присутствие Гумилева во многом выручало устроителей мероприятия: его компания, занимавшаяся инновационными разработками, уже тогда приносила многомиллионные прибыли, а сам Андрей служил олицетворением «предпринимателя новой формации», о чем так любили писать СМИ.
Довольно быстро устав от назойливых журналистов, Гумилев сбежал в бар, где наткнулся на Петра Чернецкого — молодого преуспевающего выпускника Академии имени Губкина, недавно купившего контрольный пакет акций периферийной нефтедобывающей компании. В отличие от матерых зубров нефтянки, не лишенный представления о последних достижениях науки Чернецкий мог поддержать разговор о необходимости внедрения новых технологий — правда, только в сфере добычи и транспортировки энергоносителей. Впрочем, он был веселым малым и относился ко всему происходящему со здоровым цинизмом.
— Слушай, старик, — сказал он, хлопая Андрея по плечу. — Меня вся эта говорильня изрядно подзае. ла. Давай-ка хлопнем граммов по триста хорошего вискаря — я тут в буфете видел «Лафройг».