— Это праздник новой луны, — начала рассказывать Ева. — Морлоки поклоняются природным силам, а свою жизнь отсчитывают по новым лунам. В новолуние они как будто впадают в религиозный транс. Часами так танцуют, — она кивнула на экран, где продолжали сомнамбулически двигаться странные существа, — и не замечают ничего, что происходит вокруг. Поэтому мы свободно можем приземляться на вертолетной площадке, выгружать оборудование и вещи. В полнолуние у них тоже бывает праздник, но совсем другой, они пьют наркотическое зелье и рыщут по всей территории, разрывая пойманных по пути животных на куски. Поэтому полеты над территорией морлоков разрешены только в ночь новолуния.
— И где же расположено это место? — Ковалев с интересом наблюдал за морлоками, которые водили свои зловещие хороводы вокруг костров.
— Тебе понравится — это место называется Бараки Ада, — улыбнулась Ева. — Это в Сибири, там совершенно фантастическая природа. Завтра я отправляюсь в Хабаровск, оттуда — в тайгу. А через месяц обратно.
— Завтра? — Бунин посмотрел на часы. — Уже сегодня! Что-то мы засиделись за полночь, пора оставить хозяев наедине: им теперь не скоро удастся побыть вдвоем.
Бунин усмехнулся так, что Андрею вдруг захотелось дать ему в зубы. Ева заметила, как сузились глаза мужа, и быстро встала с дивана, подавая знак, что вечер закончен.
— Спасибо, что пришли! Маруся была очень рада.
Проводив гостей до машин, которые ожидали их возле ворот, Ева и Андрей не стали возвращаться сразу в дом, а задержались на веранде. Несмотря на поздний час, воздух был теплым, словно парное молоко. По темно-синему куполу неба скатывались серебряные капли падающих звезд. Ева прислонилась спиной к перилам, муж подошел вплотную, обнял ее за тонкую талию. Андрей был на голову выше жены, и когда она — так, как сейчас — смотрела на него снизу вверх, он видел перед собой маленькую, послушную и беззащитную девочку. Впрочем, никто лучше Гумилева не знал, как обманчиво это впечатление.
— Я не хочу, чтобы ты уезжала.
— Знаю, милый. Но мне это очень нужно. Пойми меня, пожалуйста, — глаза Евы заблестели. — Я очень люблю тебя и Марусю. Но, когда я здесь, в этом мире, в этом доме, в этом городе, где никого не интересует ничего, кроме денег, мне кажется, что настоящая жизнь проходит мимо. У меня ничего не происходит. Понимаешь?
— Не понимаю. Чем дом-то тебе не угодил?
— Дом чудесный! Но я здесь как на острове… нет, даже не как на острове. Представь, что ты на космической станции, летящей по орбите над Землей! Она может быть очень комфортабельная, настоящий космический отель, но ты все равно будешь чувствовать себя оторванной от настоящей жизни!
— Но ты ведь работаешь! Ты проводишь совещания, получаешь все данные из экспедиций. Какая космическая станция, не выдумывай!
— Но ведь и космонавты получают всю необходимую им информацию, проводят эксперименты… вот только от настоящей жизни их отделяют триста пятьдесят километров!
— Знаешь, — Гумилев немного отстранился, — ты так все описываешь, что мне даже становится стыдно. Получается, будто я тиран, который посадил тебя в золотую клетку и контролирует каждый шаг.
— Не обижайся, Андрюш, — Ева попыталась теснее прижаться к нему, но очарование вечера уже прошло, и он не почувствовал в ее движении искренности. — Знаешь, как раньше называли ученых, которые делали свои открытия, не тратя время на поездки и экспедиции? Кабинетные крысы! Я не хочу быть такой!
Гумилев выпустил Еву из рук и отошел в сторону. Стоя в глубине веранды, он смотрел на жену: ее волосы горели в свете луны, а лицо оставалось в темноте. Какие эмоции она испытывала, оставалось загадкой. Сам же Андрей был очень зол — на нее, но в большей степени — на себя. Он дал ей все, что она просила, но так и не смог удержать ее дома.
— Ева, послушай теперь меня. Я устал от всей этой гонки. Мне тоже надоел этот город, бесконечные пробки, пустые переговоры, бессмысленные встречи.
— Но у тебя есть твой бизнес, ты всегда в гуще событий!
— И это мне тоже надоело. Я десять лет занимаюсь своей корпорацией, ты же знаешь: там все работает, как часы. По большому счету мне совершенно не обязательно ездить каждый день на работу или деловые встречи. Все, что нужно, я всегда могу решить дистанционно — по телефону или Интернету.
— К чему ты ведешь?
— Я хочу пожить в свое удовольствие. Я нашел отличный дом на берегу океана — в Малайзии, на острове Лангкави. Помнишь, я пытался рассказать тебе о нем в Сингапуре? Ты только подумай: не надо никуда бежать, играть роли, решать вопросы. Можно просто наслаждаться жизнью. И как хорошо будет Марусе расти на чистом океанском воздухе!
— Но, Андрей! Как же твои грандиозные планы? Твои терраформирующие станции, твой проект «Искусственное солнце»?
Гумилев помрачнел.
— Ты права, конечно. Я тоже об этом думал. Но испытание модуля пройдет уже через несколько месяцев, а «Искусственное солнце» мы запустим в следующем году. После этого я сделаю передышку. Невозможно всю жизнь бежать по кругу, как хомяк, которого посадили в колесо. В конце концов, я имею право воспользоваться плодами своих трудов до того, как превращусь в шамкающего старикашку с болезнью Альцгеймера!
Ева дернула его за рукав.
— Не говори глупости! Я согласна, что Лангкави — просто земной рай. Но, Андрей, ведь там жизнь совсем остановится! Чистый воздух, море, обезьяны… но сколько так можно прожить? Две недели, месяц? А что потом? Я же завою от скуки!
— Черт, Ева! Когда мы успели стать такими разными? — Андрей сделал шаг к жене и слегка встряхнул ее за плечи.
— Мы всегда такими были, Андрюш. Просто раньше… раньше влюбленность не позволяла замечать различий, а потом родилась Маруся и стало не до этого…
— Теперь, значит, влюбленность прошла? — Гумилев не сумел скрыть сарказм.
— Ох, Андрюш, это же все эмоции! Они перестали туманить разум и выросли в настоящие чувства. Я люблю тебя. Но мне нужна моя собственная жизнь. Ты правильно сказал: замечательно, когда не надо играть роли. И, если мы уедем на Лангкави, мне придется играть роль жены и матери, но мне-то нужно гораздо больше!
— А мне нужна жена, Марусе — мать! Я рад, что у тебя есть увлечения. Мне было бы скучно с тобой, если бы тебя интересовали только салоны и бутики. Но сейчас ты переходишь всякие рамки. Что значит, ты будешь играть роль? Ты женщина, это твое предназначение, а не тяжкая повинность. Или не так? — голос Андрея стал жестким. Либерализм в отношениях явно не принес им ничего хорошего. Пора переходить к расстановке акцентов на том, кто в доме хозяин.