— Бьярни, убери это с глаз моих...
Приятель, не говоря ни слова ухватил человека за голову, дернул ее на себя, закидывая... И полоснул по горлу ножом. Блин, я ж не это ... Я ведь только хотел, что б этого молчальника вернули назад, к пленным!
Бьярни, подождав пока тело перестанет биться, перекинул его через борт.
Несколько секунд я стоял, тупо уставившись на плавающий у борта труп, вокруг головы которого расплывалось бурое пятно.
— Ладно, дружище, давай что ли следующего... — с тяжким вздохом выдавил из себя я.
— Кого? Слушай, там такой толстяк есть...
— Погоди, — я поднял руку, — давай этого на потом, у меня на него планы. Тащи кого-нибудь из простых.
***
Где-то через час я стоял в той же позе — тяжко опершись о борт, не мигая глядя в морскую даль. Под бортом плавало еще три трупа.
Странное состояние овладело мной — я словно замерз. Замерз чувствами. Или просто боялся к ним прикоснуться.
Не думать... Только не думать. Не думать о том, что творю, иначе... Иначе я сломаюсь. Сломаюсь, признаю, что я самый обыкновенный подросток-орк: недоделанный лучник, слабый боец... Одним словом — бесполезный вечный дренг. И можно валить на берег, забиваться в дальний угол Оркланда... Что потом? Я не хочу и об этом думать. НЕ ХОЧУ!!!
— Асгейр, — негромко позвал Бьярни.
Приятель притащил еще одного морячка. Я устало вздохнул:
— Как тебя зовут, человек?
На этот раз я на него даже не глядел. Зачем? Сейчас полчаса мы будем безуспешно пытаться его разговорить, а потом... Непроизвольно покосился за борт. А что делать, когда люди кончатся?!
— Я Алан... — кажется он сглотнул, — из Скотвуда.
Что? Еще не веря, я повернулся. Выглядит немолодо, я бы сказал — потасканно. Худой, с впалой грудью и болезненным взглядом.
— Хорошо, Алан из Скотвуда, — стараясь, чтоб голос от неожиданности не дрогнул, проговорил я медленно, — а я Асгейр. Асгейр из Угра. Рад познакомиться.
— И мне... в смысле приятно, — человечек кивнул, попытался изобразить поклон. Ноги плохо слушались, и он при этом чуть не растянулся.
— Оставь Алан, — я изобразил небрежный жест. Получилось само собой, просто я был вымотан, словно пробежал полный марафон, — мы тут обычные парни. Ты, я вижу, простой моряк, а я совсем недавно ловил рыбу...
Человечек несколько раз часто кивнул.
Глаза! Он не прятал глаз, и в его глазах таилась надежда!!!
— Скажи, Алан, что это за судно, откуда и куда идете, что за груз?
Взгляд его заметался.
— Алан, — как же я устал! — посмотри на меня, пожалуйста.
Моряк застыл взглядом.
— Послушай меня, Алан. Я не пытаюсь выведать что-то, за что ... Короче, я не прошу тебя погубить свою душу, — наконец нашелся я, — я также как и ты верю в Спасителя.
Во взгляде мужичка недоверие.
— Как ты думаешь, зачем мы приходили в этот монастырь? Грабить? — я усмехнулся. — Мы приходили за благословением, Алан. Хочешь, я осеню себя кругом Спасителя? — испытанный трюк. Сколько еще я буду его применять?
Удивление, неверие, а потом — радость? Нет, конечно, он не бросился со мной обниматься, меж нами было слишком много крови. Но какие-то искорки где-то в глубине этих болезненно морщащихся глаз я заметил.
— Скажи, Алан, — неожиданно, даже для самого себя спросил я, — ты же не молод? Что погнало тебя в море?
— Нужда, господин, — мужик пожал плечами. — У меня пятеро детей, и трое из них дочери.
Он не давил на жалость, как попрошайка, нет, он просто делился. Неожиданно.
— Понимаю, — кивнул я, — и каждой нужно приданное?
Ну, наверняка реалии этого мира не столь далеки от нашего. И угадал.
— Конечно. Старшую уже выдал, теперь очередь Люси, и так она в девках пересиживает... Вы спрашивали зачем я в море? В море хорошо платят. Что я еще могу? Я еще пацаном начал выходить с рыбаками, теперь вот здесь. Мастер Петер не жадный... Был не жадный...
— Это не он? — я кивнул в сторону носа.
Алан стоял спиной к своим, но понял.
— Нет, это мастер Томас, он был его помощник. Тоже хороший человек. Он наш, Скотвудовский, живет в квартале от моего дома.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
Понимаю тебя, Алан, тебе страшно, а тут вдруг появилась надежда, и ты готов говорить и говорить, лишь бы страшный орк не стал задавать ТЕ САМЫЕ вопросы. Какие? Ну, там, предлагать продать душу. Наверно.
— Хорошо, Алан. Я надеюсь, ты еще вернешься к своим дочерям и сыну, и, наконец, выдашь Люси за достойного человека... Скажи, как называется этот корабль?
— Пьяная лань, господин орк.
— Вот как? Это у кого же так хорошо с юмором? — усмехнулся я.
— Не знаю, — разочарованно замотал головой мужичок, — можно у мастера Томаса спросить...
Остановил его жестом.
— Ладно, пьяная так пьяная. Куда вы шли, Алан?
Секундная заминка.
— Послушай меня, человек, — я устало вздохнул, — послушай, Алан из Скотвуда, отец замечательной Люсии. Я готов поклясться Спасителем, что не строю никаких козней. Мне просто нужно это знать. Это ... и кое-что другое. И, после того, как я это узнаю, я отпущу вас всех домой...
Господи, ну что я несу? Как же, отпустит их Сигмунд, и особенно Болли. Но что мне еще делать?
— Подумай вот о чем, друг мой, — я подошел к мужичку, встал рядом и положил ему руку на плечо, — посмотри на всех этих людей, — развернул его лицом к пленникам. — Ты можешь спасти не только себя. Ты спасешь всех этих людей, представляешь? Возможно, кто-нибудь из них сейчас тебя ненавидит, но подумай... Все их жены... Их дети... У кого-то старики-родители... И все они будут благодарны тебе, будут молиться за тебя. За то, что ты не дал их глупым мужьям влезть под нож и бросить родню на произвол судьбы без средств... На голодную смерть Алан.
— Я... я... я... — он наконец собрался, судорожно вздохнул, — Я всё скажу, господин ... Асгейр. Только если вы не попросите меня проклясть Спасителя!
— Обещаю. Нет, клянусь! Да пусть покарает тогда меня сам Спаситель!
И я вновь обвел себя кругом.
***
— Как тебя зовут, человек?
Наконец-то Бьярни притащил приметного толстячка.
— А? Что?
— Скажи мне свое имя, человек.
— Я... я... я... — человек заикался.
Хлесткая пощечина мотнула его голову, из рассеченной губы пошла кровь. Блин, вроде я его не сильно ударил.
— Прошу, не оскорбляй мой слух блеяньем, — после разговора с Аланом, и особенно после того, как мне удалось разговорить еще парочку матросов, мне слегка полегчало, я обрел расположение духа и, почему-то, вспомнил дона Вито Корлеоне[1], — просто назови мне свое имя.
— Я Томас...
— Хорошо, — я чуть склонил голову. — Расскажи мне, Томас, что это за судно, куда и откуда вы шли, что за груз.
— Я... Я ничего не знаю, господин, я простой матрос...
Я недовольно поджал губы, короткий взгляд на приятеля. Миг! И Томас оказался в его крепких лапах, а к шее прижалась холодная сталь.
— И не оскорбляй мой разум ложью, — кого на этот раз я цитировал, уж и не вспомню, но что-то такое, кажется, попадалось в фильмах, — Ты одет не как матрос, ты единственный в обуви, на тебе туника, стоимостью в жалование обычного гребца, — даже я понял, что сморозил глупость, ну не может такая туника дорого стоить! Но Томас этого не заметил, ужас сковал его разум. — Так что не ври мне, Томас из Скотвуда. Иначе твоя жена, Мэгг очень огорчиться, когда с прогулки не вернется твой единственный сын, Роберт. Он ведь часто убегает один на пристань?
Коленки Томаса подогнулись, и только железный зажим моего друга не дал ему рухнуть, на глазах выступили слезы.
— Прошу...
Ого! А еще, он, кажется, обоссался!
— Прошу, пожалейте!
— Томас, не рассказывай мне про свою погубленную душу. Ты и так ее почти погубил.
Один из матросов обмолвился, что с момента, как новый помощник шкипера начал выдавать жалование, денег стало меньше. Не значительно. И на удивленные вопросы команды Томас тогда всё грамотно раскидал. Но, как говориться, осадочек остался.