Читать интересную книгу Государево око. Тайная дипломатия и разведка на службе России - Николай Кудрявцев

Подготовка крестового похода проводилась в тайне. Тем не менее, о ее ходе известно достаточно много. Можно с уверенностью утверждать, что роль координатора и организатора совместного выступления немецких, датских и шведских рыцарей сыграл папский легат Вильгельм. В его легатскую область входили Швеция, Дания и немецкая Ливония. Известно, что Вильгельм во время своего пребывания в Ливонии и в Северной Эстонии в 1225–1226 и в 1237–1238 гг. встречался со всеми правящими деятелями немецких и датских владений в Прибалтике[133]. Значительна и роль в подготовке похода других представителей католической церкви. Так, летописи упоминают епископов, которые находились в составе шведского войска. В качестве организатора немецкого похода 1240 г. называется дерптский епископ Герман[134]. Шведским и немецким католическим епископам, подчиненным папе и его легату в Прибалтийских странах, было легче договориться между собой, чем светским властям. Весьма вероятно поэтому, что именно папский легат Вильгельм, используя свои светские и духовные связи, выступил в роли посредника в достижении договоренности об одновременном нападении шведов, немцев и датчан в 1240 г. на русские земли.

На наличие определенного сговора указывает и факт немецкого выступления летом. Походы немецких рыцарей в Ливонии всегда совершались зимой, когда замерзали болота и реки. Поход же 1240 г. немцы начали летом. Следовательно, для этого была какая-то веская причина, которой вполне могла быть необходимость согласовать время похода с морской экспедицией шведов. Еще одним фактом, свидетельствующим о договоренности между шведами и немцами, является одновременность нападения. Шведский флот вошел в Неву в середине июля 1240 г., а немецкие войска вместе с отрядом датчан напали на русские земли в конце августа. Такое совпадение по времени начала двух завоевательных походов против Новгорода не могло быть случайностью. Незначительная разница во времени может быть объяснима отсутствием постоянной связи между шведами и немцами. Сроки выступления войска зависели от целого ряда причин, поэтому трудно было согласовать день выступления. Шведские и немецкие власти могли договориться заранее лишь о выступлении в одно и то же лето, с точностью до одного месяца.

Первой против Новгородской Руси выступила Швеция. Решение начать поход раньше немецких крестоносцев, можно объяснить стремлением шведов успеть до начала немецкого вторжения захватить в свои руки наиболее важные в стратегическом отношении берега Невы[135]. Целью похода был захват берегов Невы и Ладожской крепости. В этом случае Новгород терял выход в Балтийское море, а финские земли отрезались от Руси. Затем, опираясь на Ладожскую крепость, шведы предполагали нанести удар по Новгороду. Высказывается также предположение, что, направляя шведскую агрессию на овладение берегами Невы, папская курия преследовала цель принудить Новгород перейти в католическую веру[136]. Для похода на Новгород правительство короля Эриха Картавого выделило значительное войско под командованием ярла Ульфа Фаси[137].

Князь Александр Ярославич еще в 1239 г. позаботился об укреплении границ Новгородской республики. После того как Литва в 1239 г. захватила Смоленск, Александр укрепил границу с Литвой оборонительными городками вдоль реки Шелони. «Того же лета князь Александръ с новгородцы сруби городци по Шелоне»[138], — сообщает летописец. Видимо, тогда же князь принял меры к укреплению и северных границ, установив тщательную охрану залива и Невы.

В первой половине июля 1240 г. шведское войско на кораблях вошло в устье Невы. Здесь, у устья Невы, приближающийся вражеский флот увидел «старейшина в земли Ижерстей, именем Пелгусий (в других источниках Пелугий. — К. Н.)». Под руководством старейшины находился один из постоянных морских дозоров («стража нощная морская»), которые были расставлены Александром по всему побережью. Дозор Пелгусия был поставлен в очень важном пункте, где главный морской путь с Запада на Русь подходил к русской территории и входил в устье Невы, в пределы русских владений. Морской дозор был здесь особенно необходим на случай приближения вражеских кораблей, собирающихся напасть на русские земли, — тогда он должен был немедленно извещать новгородские власти о возникшей опасности (которая с моря могла прийти совершенно неожиданно). По сведениям Повести о «Жития Александра Невского», Пелгусий и его дозор охраняли «обою пути», т. е. оба фарватера, соединявшие Неву с морем — по Большой Неве и по Малой Неве[139].

Пелгусий проследил за движением вражеских кораблей вдоль Невы и за высадкой шведов на берег. Затем он выяснил место расположения шведского лагеря, определил численность вражеского войска и сообщил об этом князю Александру. «Уведав силу ратных, иде против князя Александра, да скажеть ему станы», — говорится в Житии. Шведский флот выбрал местом для стоянки устье реки Ижоры. Поход от берегов Швеции до устья Невы занял приблизительно 3–4 недели, поэтому войска очень устали. Перебросив с судов мостки, шведское войско сошло на правый берег Ижоры в том месте, где она впадает в Неву, и расположилось лагерем на отдых.

Получив известие о приходе шведов в устье Невы, Александр принял решение немедленно выступить против врага. Продвижение шведов необходимо было остановить как можно раньше, пока шведское войско не дошло до Ладоги и не захватило город. Александр не стал собирать ополчение и отправлять гонцов за помощью к отцу Ярославу Всеволодовичу. Он немедленно выступил к Ладоге в «моле дружине». Александр двинулся на встречу врагу не прямо по суше, а по Волхову через Ладогу, чтобы включить в свое войско ладожское ополчение. По всей видимости, «пешцы» во главе с новгородцем Мишей передвигались на судах, а конница шла параллельно движению судов. Известно, что шведские силы значительно превосходили по своей численности русские, поэтому очень важен был фактор внезапности, который мог обеспечить успех. В связи с этим, высказывается предположение, что русские войска непосредственно к месту сражения подошли не по Неве, а по Тосне. Движение по Неве не могло обеспечить внезапности нападения, так как русские суда можно было легко заметить уже на дальнем расстоянии. Скорее всего, русские суда вошли в реку Тосну, прошли вверх 6 км до места наибольшего сближения с притоком реки Ижоры, речки Большой Ижорки. Оттуда уже по суше русские отряды дошли до Большой Ижорки и вдоль ее правого извилистого и лесистого берега спустились к ее устью, находившемуся у места впадения реки Ижоры в Неву[140].

Стратегический замысел Александра заключался в стремлении нанести удар одновременно конницей и пехотой. Предположительно конница нанесла удар со стороны суши по направлению к берегу Ижоры, а пешие дружины атаковали вдоль Ижоры, с юга на север. Русским войскам помогло и то обстоятельство, что ввиду временного характера стоянки шведское войско оказалось разъединенным. Одна часть войска оставалась на шнеках, а другая, наиболее боеспособная, рыцарская часть находилась в лагере на берегу. Русские дружины напали на шведов в воскресенье 15 июля 1240 г. и застали их врасплох, что предрешило исход боя. «…И была сеча великая с римлянами, и перебил их князь бесчисленное множество, а на лице самого короля оставил след острого копья своего», — сообщает автор «Жития». Проявили себя в сражении и шесть «храбрых мужей». «Первый — по имени Гаврило Олексич. Он напал на шнек и, увидев королевича, влекомого под руки, въехал до самого корабля по сходням, по которым бежали с королевичем; преследуемые им схватили Гаврилу Олексича и сбросили его со сходен вместе с конем. Но, по божьей милости, он вышел из воды невредим и снова напал на них, и бился с самим воеводою посреди их войска.

Второй — по имени Сбыслав Якунович, новгородец. Этот много раз нападал на войско их и бился одним топором, не имея страха в душе своей; и пали многие от руки его, и дивились силе и храбрости его.

Третий — Яков, родом полочанин, был ловчим у князя. Этот напал на полк с мечом, и похвалил его князь.

Четвертый — новгородец по имени Миша. Этот пеший с дружиною своею напал на корабли и потопил три корабля.

Пятый — из младшей дружины по имени Сава. Этот ворвался в большой королевский златоверхий шатер и подсек столб шатерный. Полки Александровы, видевши падение шатра, возрадовались.

Шестой — из слуг Александра по имени Ратмир. Этот бился пешим, и обступили его враги многие. Он же от многих ран пал и так скончался»[141].

Сражение закончилось с наступлением темноты. Русские дружины отошли на отдых, а шведы, собрав на поле боя погибших знатных воинов, погрузили их на корабли и пустили эти суда вниз по течению Невы. Для погребения погибших простых воинов была выкопана большая братская могила, куда было положено трупов «бещисла». Русские в этом сражении потеряли всего 20 человек[142]. Разгром шведских войск на Неве стал первым ударом по крестоносной коалиции шведских, немецких и датских рыцарей, наступавших на Северную Русь. После поражения на Неве шведы отказались от дальнейших завоевательных походов на Русь. Ливонские немецкие рыцари вынуждены были теперь одни осуществлять завоевательные планы католической Европы.