смысле, они хотели больше, чем ты?
Я сдвинулся, позволяя коленям еще больше раздвинуться, сжав кулаки и изучая землю возле своих ботинок.
— Они сказали, что я всего лишь сын мелкого мошенника из Бруклина. Я был тем, кем был лишь потому, что использовал преступную протекцию отца.
— Ты ведь не видишь себя таким, правда?
— Я пытаюсь не видеть.
Чарли взяла меня за руку и переплела наши пальцы.
— Я не знаю, чем ты занимаешься, — сказала она. — Знаю, что много работаешь. Я не знала, что ты из Бруклина. Ну и что с того? Ты отвез меня в дом в Вестчестере. Но, Нокс, я даже не знала твоей фамилии в "Дель-Маре" просто знала, что ты состоятельный человек.
Я посмотрел на ее прекрасное лицо, обрамленное золотисто-каштановыми волнами. Хотя она откинула назад большую часть волос, маленькие пряди мягко развевались на ветру, дразня ее щеки и губы. Я протянул руку и заправил непослушную прядь волос ей за ухо.
— Ты говорила со своей матерью. В том письме говорилось, что она хочет, чтобы ты ушла от меня. Без сомнения, она думает, что я не подойду ее дочери голубых кровей.
Гнев вспыхнул в ее золотистых глазах.
— Ты хоть представляешь, как я это ненавижу?
— Меня тошнит от всего этого мира голубой крови, — она продолжила, прежде чем я успел ответить. — Черт, это как на Вестминстерской выставке собак. Размножающийся пул становится все меньше и меньше. Довольно скоро единственный способ сохранить родословную будет женить братьев и сестер или кузенов!
— Сегодня утром Патрик бросил на меня подозрительный взгляд.
Ее гнев закипел.
— На самом деле он мне не кузен. Кроме того, что он гей, мы могли бы жениться.
— А разве нет?
Моя спина выпрямилась. Сколько фальшивых членов семьи, она собирается заявить?
— Только не по крови. Он племянник Алтона, сын его сестры. Я всем и каждому говорю, что не состою в родстве с Алтоном Фицджеральдом. Я не хочу, чтобы в моих жилах текла кровь этого человека.
— Значит, Патрик твой сводный брат?
— Да.
— Возвращаясь к твоему предыдущему вопросу, — сказал я, — после того как Джо ушла, я больше не говорил об этом. Я никогда не рассказывал Мэтьюсам всей истории. Если бы они пришли ко мне, я мог бы, но они этого не сделали. Вместо этого они выдвинули обвинения. Единственный, кто знает все, это Делорис. Она знает, потому что тогда работала на нас.
— Айзек?
— Да, но не все детали. Он не работал так тесно с Джо. Делорис стала семьей Джо, когда они повернулись к ней спиной.
— Ее родители были… состоятельными людьми?
— Нет.
Чарли покачала головой.
— Я не понимаю, почему они считали тебя таким плохим, почему они обвинили тебя?
— Потому что со мной она жила жизнью, которую они не понимали. Они хотели, чтобы она встретила хорошего адвоката или врача и осела в маленьком городке с идеальной жизнью за белым заборчиком. Они никогда не представляли себе ее в Нью-Йорке, живущей в квартире в многоэтажном доме, летающей туда-сюда. Для них это не имело смысла. Если она не звонила, они решали, что это из-за меня. Если она не пришла на восьмидесятилетие своего двоюродного дедушки, это была моя вина.
Тишина повисла в воздухе, пока я ждал ответа Чарли. Когда я больше ничего не сказал, она заговорила сама.
— Спасибо тебе.
С этими словами она подняла мою левую руку и поцеловала ладонь.
— За что? — спросил я.
— За то, что поговорил со мной. Я все еще не знаю, что случилось, но… — она повернула мою руку и провела подушечкой пальца по почти выцветшей линии, где было мое обручальное кольцо. — …Я верю, что ты любил ее.
Она оглядела парк, неужели это были слезы на ее глазах? С чего бы ей плакать? Прежде чем она продолжила.
— Я хотела бы встретиться с ней, но опять же, если бы могла, тебя бы здесь не было со мной. — Она смахнула слезу со щеки. — Я уже говорила, что доверяю тебе. Я пыталась показать тебе это, отдавая часть себя, уязвимую часть, и ты не причинил мне боли. Сегодня утром, во время этого разговора, я чувствую, что на этот раз ты даешь мне что-то. Я обещаю сделать все возможное, чтобы заботиться об этом кусочке твоего прошлого, как ты заботился о моем. Я буду дорожить ее памятью, насколько ты готов поделиться.
— Она часть тебя, Нокс. И за помощь в создании человека, который держит мою руку и мое сердце, я благодарю ее.
Я отпустил ее руку и притянул к себе. Это было не то место, куда я собирался пойти во время нашей прогулки. Я сказал больше, чем когда-либо, и все равно мне было что сказать. Когда наши губы встретились, я удивился пониманию Чарли.
Она была права. Я был человеком, которым являюсь сегодня частично из-за Джо. Никто не пережил такой любви и потери и не ушел без шрамов. Я где-то читал, что шрамы служат определенной цели. Они создали более жесткую кожу. Они становились щитом и делали человека сильнее. Это сделала Джо. Любовь и потеря сделали меня сильным и несгибаемым.
Только после Чарли у меня появилось желание согнуться.
Когда наш поцелуй закончился, слова продолжали литься рекой. Я редко