Этот поцелуй отличался от прежних. На пляже он просто пытался соблазнить. У Косты он был зол — зол на нее и, насколько можно судить, на себя. Сейчас он не зол. Но и не совсем держит себя в руках.
Он целовал долго, неторопливо и чувственно. Умело вызывая ответную чувственность. Кристина смогла осознать это, хотя ее разум помутился, а руки вопреки желанию обвились вокруг его шеи. Губы Люка были мягки и едва касались кожи, но прожигали до костей. Она вся дрожала, пока его губы путешествовали от ее рта до уязвимой ямки у шеи. Она ощущала кончик его языка, такой нежный и такой смертоносный. Глаза закрылись, и голова с тихим стоном упала назад.
Тела их слились. Она прижалась к нему не сопротивляясь, почти без сознания.
Он что-то бормотал. Слова достигали ее слуха, но не напоминали ни один язык, который Кристина слышала раньше. Сейчас это вряд ли удивляло ее. Все было ново для нее, ничто не напоминало о прежней жизни.
Она изогнула спину, плотнее прижимаясь к нему. У него прервалось дыхание. На мгновение он напрягся словно от удивления. Кристина открыла затуманенные глаза.
Он смотрел на ее губы. Его взгляд потемнел. Слепой, голодный взгляд. При других обстоятельствах Кристина бы встревожилась. Но сейчас ее сердце ликующе затрепетало.
Глаза их встретились. Да, страсть узнается безошибочно. Кристина вздрогнула от глубины этой яростной страсти. Словно он испытывал еще и… гнев? Нет, не гнев, но эта страсть была не слишком приятна ему. Она была окрашена цинизмом и даже ледяной холодностью. Губы его скривились. Он словно смеялся над какой-то шуткой.
Кристина похолодела, хотя тело все еще сладко ныло от его прикосновений. Смеется над ней или над собой? И что хуже?
— Причина? — пробормотал он. — Я забыл это слово, едва увидев тебя.
Теперь его лицо было совсем рядом, даже не удавалось удержать его в фокусе. Все подозрения внезапно показались пустыми. Кристина закрыла глаза.
Руки Люка погрузились в ее волосы. Он снова поцеловал ее. Нет, это не поцелуй мужчины, который смеется над ней.
Кристина забыла, что совсем не знает Люка, что он ничего не рассказал о себе, что он преследует ее и держится с такой властностью, какой она не стерпела бы ни от кого. Она забыла, что он, вероятно, шпионит за принцессой.
Собственно, она забыла про свой зарок никогда не влюбляться, который хранил ее шесть средиземноморских сезонов. Забыла принципы, гордость, даже здравый смысл. Что-то перевернулось в душе — и она в забытьи потянулась ему навстречу.
На несколько безрассудных секунд их желания слились. Его руки с уверенностью собственника блуждали по ее телу. Вряд ли понимая, что делает, Кристина выгнулась ему навстречу. Поцелуй Люка внезапно стал неистов. Она не протестовала. Она ликовала. Руки сомкнулись на его горячих плечах, она требовала от него того же, что и он от нее. Когда его руки скользнули по бедрам ниже, вся осторожность, не изменившая ей на пляже, оставила Кристину. Она и не думала сопротивляться.
Затем Люк произнес что-то странное и почти оттолкнулся от нее, тяжело дыша. На лице не было скрытой иронии, лишь неистовое вожделение. Безошибочно узнаваемое вожделение. Ей ли не понять, если она разделяла это чувство? И он не мог не видеть.
Она поднесла непослушную руку к губам. Они распухли.
Огонь в его глазах умирал. Он изумленно, словно опомнившись, глядел на нее.
— Я забылся, — пробормотал он скорее про себя.
Кристина ощутила болезненную досаду. Он целовал ее с исступлением, а сейчас разговаривает с собой?
— А я — нет. В точности как у Косты — язвительно напомнила она, подхлестывая свой гнев. — Вы на самом деле думаете, что можете позволить себе что угодно? Где угодно, с кем угодно?
В его глазах вспыхнуло самодовольство. Люк отвел ее руку и уставился на вспухшие губы.
— Я? Не сказал бы, что остался невредим.
Кристина попыталась вырваться из цепких рук.
Бесполезно. Кажется, он даже не заметил ее усилий.
— Дайте выйти.
— Как только скажете, когда я снова увижу вас.
— Никогда!
Слово вылетело чисто инстинктивно. Просто бунт против этого ленивого самообладания. Она снова попыталась высвободиться из его рук. Без всякого эффекта.
— Это просто нереально, — с отвратительной терпеливостью произнес он.
Неужели ничто не сломит эту самоуверенность?
— Нет! — почти закричала Кристина.
Он только беззвучно засмеялся. Она снова резко дернулась в его руках, болезненно потянув поясницу, и вскрикнула. Но в ответ на все усилия он лишь поднес ее руку к губам и, не отводя от нее глаз, покрыл пальчики нежнейшими поцелуями.
Кристина приняла брошенный вызов. Она оставила попытки вырваться и постаралась взять себя в руки. Самодовольство в его глазах ей совсем не нравится. Его нужно погасить.
— Я сказала «нет», — произнесла она более спокойно, но твердо.
Глаза Люка так и вспыхнули. Затем сонные веки упали.
— Не делай этого.
На мгновение она смутилась и в замешательстве покачала головой.
— Не делать чего?
— Этого, — пробормотал он.
Наконец он отпустил ее руку. Кристина с облегчением вздохнула, но последовало новое испытание. Он скользнул рукой под ее разлетающиеся волосы.
Дыхание Кристины прервалось, словно от выстрела в спину. Она затрепетала от прикосновения его длинных пальцев к шее у затылка и облизнула внезапно пересохшие губы. Это быстрое движение не укрылось от него, и Кристине захотелось, внезапно и страстно, не мучиться подозрениями, кто он и что здесь делает.
Он взглянул на ее губы и произнес:
— Или этого.
Кристина почувствовала, что лицо ее запылало. Сил терпеть больше не было. Она резко потребовала ответа:
— Кто ты, Люк-Анри?
Его глаза мгновенно скрылись под веками. Он весь напрягся, руки соскользнули с ее плеч. Вот оно, возвращение таинственного человека. Когда он наконец поднял глаза, Кристина уловила в них настороженность.
— Тебе придется долго просить ответа, — медленно произнес он.
— Хватит играть! — взорвалась Кристина. В своем голосе она услышала откровенную боль и осеклась. Но было слишком поздно.
Она страдала и не умела скрыть этого. Невозможно не заметить такую боль, если у человека есть хоть крупица разума. И в чем бы она ни подозревала Люка-Анри, в разуме ему не отказать.
Этот крик радикально изменил баланс сил между ними. Ей оставалось признать, что Люк для нее больше чем незнакомец, как бы она ни сопротивлялась этой мысли. Признать, что она внезапно слишком сильно влюбилась. Неприятная мысль, тяжелая в своей ясности, проломившая барьер самозащиты: влюбившись, она стала уязвима.