нет, но тут все и началось.
Я ощущал, что мое лицо, руки и все тело будто пылают в огне. Боль выкручивала меня наизнанку. Я пытался пошевелиться, но это все было тщетно. Я не мог встать с кровати, я не мог уйти из этого места. Боль с каждым разом усиливалась. Это было не передать словами, а затем… Мне кажется, я начал терять сознание.
– Не сдавайся, у тебя все получится, помоги ей, если очнешься, – она спасена, – будто сквозь пелену слышал я последние слова старухи.
Я очнулся от резкой боли. Вокруг было невыносимо жарко. Хотя, жарко – это слово, которое никак не характеризует то, что происходило вокруг меня. Я очнулся и мог шевелиться, но… Я прекрасно знал «Кубикон» до пожара, и сразу же определил, что я нахожусь именно в нем. Все вокруг горело. Со стен отпадали куски отделочного материала. То тут, то там взрывалась какая-то техника. Дым разъедал глаза. Кашель не давал сделать вдох, а о том, чтобы сказать хоть слово, и речи быть не могло. Я не понимал, как я здесь оказался и почему все повторяется с моим участием. Вдруг…
– Помогите! – доносился откуда-то женский голос. – Помогите!
Со второго раза я понял, что это кричит Рита. Как она здесь оказалась непонятно. Я не мог сообразить, откуда доносится ее голос.
– Рита! Я здесь. Я иду к тебе! Подожди!
– Вова? Ты где?
– Я иду!
Я шел по длинному коридору. Слева и справа от меня располагались некогда модные магазинчики, которые арендовали в «Кубиконе» площади. Голос Риты становился все более отчетливым. Вдруг… Она сама выбежала мне навстречу.
– Вова! Где ты был? Я так рада тебя видеть!
– Рита! – я не говорил ей больше не слова, а просто бросился к ней и начал обнимать.
– Что ты? Как будто мы вечность не виделись? – со свойственной ей насмешкой спросила Рита.
– Да, вечность.
– А я здесь одна осталась… Все люди… Не знаю… Куда-то делись… Я брожу, брожу, а выхода нет… Все горит… Я не знаю, что делать.
– Выхода нет? Не страшно, главное, что живы! А выход мы найдем. Теперь же вместе мы!
– Найдем? Ты уверен?
– Конечно! Иначе, зачем мы здесь? Чтобы выход найти. Только дай мне свою руку.
Как только я взял Риту за руку, моя боль утихла. Огонь в здании практически потух. Вокруг висел непроглядный дым, но… Совершенно внезапно где-то в конце коридора засветилась зеленым светом надпись «выход».
– Ты видишь, Рита, я же говорил, главное, что вместе.
Мы побежали с Ритой к выходу. Я резко открываю дверь. Резкий свет ослепил нас. Я очнулся.
Я очутился во все том же домике старухи. Теперь здесь было темно и пахло чем-то затхлым. Ни свечей, ни образов, ни старухи рядом. Только темнота и приглушенный свет, поступающий из маленького окошка, чем-то занавешенного. Я привстал с кровати.
– Бабушка Дуня? Вы здесь?
Под ногами весь пол был устелен старыми листьями вперемешку с пылью. Создавалось впечатление, что в этом домике уже давно никто не жил. Я решил не засиживаться. Боли больше не было, но какое-то странное чувство не покидало меня, несмотря на это я решил пойти к дороге, чтобы поймать автобус. Стоял солнечный день, так что попутку я мог поймать за пять минут. Итак, я вышел к дороге. Я вытянул руку и начал ловить попутки. Признаться, раньше я подобным не занимался, поскольку практически никогда не покидал пределов города. Исключением лишь были нечастые проведования прабабушки в деревне вместе с родителями, однако, мне было тогда годика два и знал я обо всем этом лишь по рассказам самих же родителей.
Впрочем, вернусь к попуткам. Несколько машин отреагировали на мою молчаливую просьбу по поводу «подбросить до города». Но… Как только машины подъезжали поближе к моей обочине, то тут же выворачивали обратно и ускоряли ход. Я не мог понять, что же происходит. И вот очередная машина. За рулем женщина, на пассажирском сидении тоже. Подъезжают. У пассажира окно открыто. Девушка смотрит на меня, взвизгивает и кричит: «Настя, давай быстрее, ты посмотри, какой он непредсказуемый. Поехали. Я не могу. Давай быстрее». Машина уехала.
Для меня все тало еще более непонятным. Неужели я так плохо выгляжу? Да, прическа могла испортиться после лежания на кровати… Ну и все. Что же еще? В домике старушки я не посмотрел в зеркало. Да и даже не отряхнулся. Но, оглядевшись, я понял, что одежда моя абсолютно чиста. Что же могло испугать людей? Благо, что у меня под рукой был телефон, правда не такая популярная модель как у многих молодых людей: на моем телефоне только одна камера, нет камеры для «селфи». Я как мог изловчился и сделал свое фото. Что я там увидел? Как бы это сказать… С экрана на меня смотрело лицо, изрядно пострадавшее от пожара… Значит… Все это был не сон и не видение… Значит… Мои мысли резко обрывались. Я не мог ничего понять. Я чувствовал, что на этом все закончено. Кому я такой нужен? Истерика. Крик. Я стою посреди поля и просто кричу. В бессилии падаю на колени и утыкаюсь лицом в землю. Никому не нужен. Определенно. Что же делать? И тут я вспоминаю, что старуха говорила мне о то том, если я очнусь, значит, Рита будет спасена. А что, если это тоже окажется правдой? Что, если это моя плата за ее спасение? Я больше ничего не анализировал. Просто встал, собрался с мыслями и пошел в направлении города.
6.
Поскольку ожоги Риты уже давно затянулись, я мог беспрепятственно заходить к ней в палату. Но в этот раз я полагал, что меня могут к ней не пустить, несмотря на то, что в коридорах больницы ходят и не такие тяжелые люди. Я мог зайти, по сути дела в любую плату и редко кто поинтересовался бы, куда я и с какой целью направляюсь. Все достаточно демократично. И так часто бывает не только в этой больнице. Но в этот раз я не хотел полагаться только лишь на случай. Наверное, больше для своего успокоения я решил зайти еще к себе на квартиру и надеть ветровку с капюшоном плюс к этому я добавил солнцезащитные очки. Да, я понимаю, что это не решило проблемы в целом. Лицо мое прикрывалось не полностью, но так я чувствовал себя более комфортно. Мне казалось, что абсолютно все люди, которых я встречал, глазели на меня и показывали пальцем. Когда я выходил из