резких движений.
– Я тебе сейчас, знаешь, в какое место эту иглу… – люди, громко возмущаясь, поднимались.
Некоторые иглы и правда нашли своих жертв.
Отмерев, я заметила, что хмурый диколюд спрятал свои иголки и так тихо произнёс:
– Извините, рефлекторно, от боли.
– Продолжим торги, – выкрикнул работорговец. – Кто даст двадцать серебряных?
Народ, почёсывая уши, бока и голову несмело вставали с земли.
– Скидывай до пяти серебряных и я подумаю, – выкрикнул бугай, стоявший недалеко от меня.
– Что? Я его сам купил… – продавец замахал кулаком, но сумму не озвучил. – Двадцать серебряных! Кто даст двадцать? – минуты три мужчина кричал, посматривая на толпу. Может и правда яд этого диколюда настолько опасный, что народ не торгуется?
– Ну, так как, отдашь за пять? – мужик подошёл ближе к импровизированной сцене.
– Да хватит возиться, убирай товар с продажи, показывай, кто у тебя там ещё есть! – выкрикнул кто-то нетерпеливый.
– На сегодня разумных больше нет, – ответил торговец. – Лишь экзотические животные.
– У-у-у… – загудела толпа и начала расходиться.
– На небольшой площади осталась я, да трое мужчин, что пытались сторговать хмурого оборотня за пять монет.
– Я дам двадцать, – что за порыв души? Я не собиралась покупать мужика с колючками.
– Госпожа, – Валя потянул меня за подол.
– Продано! – работорговец так эмоционально закричал, что аж уши заложило.
Я понимаю, что если сейчас пройду мимо, то потом ночами спать не смогу. С детства жалостливая была.
– Госпожа-а… зачем? – столько боли и страха было в словах Вали, что мне стало неудобно и даже стыдно.
– Позже поясню, – улыбнулась ему.
Мужчины, которым я перебила торг, хмуро на меня посмотрели, а один из них сплюнул мне под ноги. Хам!
– Госпожа, вы не пожалеете, – волна негодования и злости поднималась в душе. Как же я ненавидела этого работорговца. И сожалела, что не могу купить всех рабов, что он продаёт. Одно душу грело, что разумных среди них сегодня больше не было. Но я вернусь! Я точно вернусь! И пока будут деньги, буду выкупать несчастных!
– Ваши двадцать серебряников, – сухо произнесла, вспомнив историю своего мира. В руку торговца лёг золотой.
– Госпожа, я вижу, что вы не обременены в средствах, не хотите ли посмотреть на другой товар? – быстро отсчитав сдачу в восемьдесят серебряных, он вытянул руку, показывая куда-то за клетку с диколюдом.
– Где бумаги на диколюда? – как не хотела идти смотреть, но сейчас уж точно пойду.
– Вот, всё тут, договор, право собственности, – в мои руки попали два свитка.
– Один вопрос, вот мне он надоест или за хорошую работу я захочу подарить ему волю, что в этом случае делается?
– Если надоест, приводите на рынок, продам на аукционе, – буднично ответил торговец. – А на счёт отпустить, ещё проще, напишите вольную, но не раньше, чем пройдёт двадцать четыре часа с момента покупки, отдадите рабу, снимете ошейник и он свободен. Но имейте в виду, как только вы снимете магический ошейник, диколюд вернёт свои способности. И тогда за вашу жизнь я не дам и ломаного гроша. Не успеете моргнуть глазами, как окажетесь мертвы. Его иглы наполнены ядом.
– А как же он тогда служил в доме губернатора?
– О, наш губернатор тот ещё эстет, гурман и азартный игрок. Нахождение рядом такого диколюда доставляло ему наслаждение, пока всё не вышло из-под контроля.
– И что случилось? – заинтересованно посмотрела на угрюмого шеф-повара, выходящего из клетки.
– Этого никто не знает, госпожа, но ходят слухи, что губернатор сам попросил капельку яда, для эксперимента, который закончился очень неудачно. Так? – он повернулся к вышедшему мужчине, но тот молчал и смотрел на меня.
От его взгляда по спине пробежали мурашки. Стало не по себе. Я же хочу его освободить. Брысь, плохие мысли, всё будет хорошо!
Значит, двадцать четыре часа.
– Вот возьмите палку магическую, от сердца отрываю, если не будет повиноваться, одно нажатие…
– Господин, вы в своём уме? А я потом плати за увечья, что получит народ рядом стоящий? Ну, нет, оставьте её себе. Показывайте, кто у вас там остался, я спешу. И не вздумайте задирать цены, торговаться не с кем, я одна тут осталась, – и так выразительно перевела взгляд на Валю, продавец тоже увидел, кто стоит рядом и кивнул головой.
– Если купите не одного зверя, а двух или трёх, сделаю скидку.
– Хорошо, я хочу переговорить со своим рабом об условиях содержания. С глаза на глаз, так сказать. Вы не против?
– А что мне быть против, он весь ваш. Как закончите разговор, спуститесь по ступенькам в зверинец. Я буду там, откину пока пологи от жары. Бережно отношусь к товару, – усмехнулся работорговец и ушёл.
– Как вас зовут? – был мой первый вопрос.
– Называйте как хотите. Я – раб и имени у меня нет, – целую минуту молчал, прежде чем ответить.
– Так не пойдёт, уважаемый! Я купила вас не для собственных нужд или увеселения. Как только закончится двадцать четыре часа, напишу вольную, сниму ошейник и гуляйте на все четыре стороны, – диколюд недоверчиво посмотрел на меня. – Что, не веришь? А ты поверь! Поверь! В моём мире рабство запрещено законом и вот такой супчик, – я кивнула в сторону ушедшего торговца. – Давно бы был пойман и отбывал срок.
– Это вы только на словах, – вздохнул раб. – А на деле буду служить, и служить, не зная сна и отдыха.
– Ты меня не равняй с другими. Что тебе стоит подождать сутки? Считай, что вот очень сердобольная хозяйка попалась. Прибудем в мир, где я живу, сам увидишь, что рабов в нём нет, – перед глазами встал хмурый взгляд Джервиса Брига. Интересно, что он скажет, когда увидит диколюда? Уверена, что быстро прибежит… Эх, жизнь моя…
– Дик, зовите меня, Дик, – уголки губ чуть приподнялись, намекая на улыбку. Полное имя – Диклан.
– Уже хорошо. Слушай меня Дик. Ты наверняка больше моего знаешь об этом мире. Мне нужна будет твоя помощь и даже советы. Согласен?
– Да, ради свободы на всё согласен.