Я поблагодарил Бориса Абамова и попрощался. Поскольку время близилось к полудню, я направился в близлежащее кофе, чтобы пообедать и обдумать услышанное. Усевшись за столик, я вновь достал из портфеля расшифровку блокнота Бэггинса. На одной из страниц красовалась надпись: «Оружейный уран, 500 тонн». Я сразу понял, о чем идет речь. Не так давно мне доводилось читать скандальную статью о разоружении и сокращении ядерного потенциала США и России, которую написал мой близкий друг.
Закурив, я дождался кофе и только поднес кружку к губам, как раздался телефонный звонок. Вздохнув, поскольку в последнее время у меня что-то уж слишком часто возникали подобные звонки, я спокойно, как только мог, сказал в трубку:
– Дэн Перцефф слушает.
– Господин Перцефф, – зловеще просипел тот же голос, что и раньше угрожал мне. – Вы понимаете, что ставите нас в несколько щекотливое положение? Мы вас все равно найдем, чего бы нам это ни стоило. А вот во что это обойдется вам…
– Что вам нужно? – спросил я, зная ответ заранее, но мне нужно было выиграть время, и поэтому я моментально придумал план.
– Мы вам уже говорили, – голос, казалось, сочился ядом.
– Вы знаете, ваши условия – нереальные. Тем более теперь, когда я затратил слишком много времени и сил…
– Сколько вы хотите за документы и прекращение расследования?
Мой намек был понят правильно.
– Миллион, один миллион долларов…
Можно было назвать и миллиард, но вероятность того, что я после получения денег протяну достаточно долго, чтобы купить на них хотя бы пачку сигарет в супермаркете, стремилась к нулю.
– Однако… – просипел голос.
Я знал, что он играет свою роль. Сейчас поторгуется для вида, а потом как бы нехотя согласится. Ведь главное для них – это взять мой след снова, а тут на ловца и глупый зверь бежит. Но я хорошо знал другую прописную истину, ту, что про шантаж и бесплатный сыр, точнее, сыр в капкане.
– Нам нужно обсудить с партнерами кое-что, – вновь незримый собеседник порадовал меня тем, что я угадал их план.
– Хорошо, только помните, документы у надежного человека, точнее, они придут к нему по почте в случае моей гибели, поэтому проследить, кому именно, вы не сможете.
– Нам все ясно, господин Перцефф, мы вам перезвоним.
Короткие гудки вселили в меня надежду. Прежде чем отключить телефон, я позвонил и договорился о встрече с Майклом Юнгом, талантливым коллегой, который расследовал дело об афере с российским оружейным ураном. Отключив телефон, выигрывая таким способом необходимые мне часы, я устремился на встречу с собратом по перу и просто моим хорошим другом.
То, что я уже узнал, снова свидетельствовало в пользу моей теории, что совсем не российская преступность породила коррупцию в высших эшелонах власти России, – все произошло с точностью до наоборот. В итоге мы имеем то, что имеем, и виновато в этом ЦРУ. В частности, его далекоидущие планы – стереть СССР, а потом и Россию с лица земли. Ведь только Россия могла противостоять Штатам на мировой арене. К тому же это Клондайк, поскольку, как мы помним, такого количества полезных ископаемых и природных богатств, как в Сибири, нет ни в одном уголке мира.
…Юнг пожал мне руку, и, не вдаваясь в пространные разговоры, я сразу перешел к делу.
Глава 5.
Сатана США не страшен
Нет лучшей возможности направлять средства на национальную безопасность, чем способствовать уничтожению ядерного комплекса бывшего врага. Нет ничего менее разумного и глупого для Соединенных Штатов, чем упустить возможность для таких вложений и действий…
Бывший министр обороны США У. Перри
Пожав руку Майклу Юнгу, я расположился в огромном кресле.
– Знаешь, Перцефф, обдумал я все… – закурив сигару, начал Майкл. – Такая ерунда, что я ведь не все рассказал в статье, потому что на самом деле эти материалы даже не стали бы публиковать, поскольку против администрации Буша никто не пойдет. Однако гложет меня совесть. Но начну с самого начала. Ты же знаешь моего друга Томаса Армандо, работающего в посольстве? Так вот, он мне как-то дал письмо – подумал, говорит, вдруг мне пригодится.
Юнг протянул мне письмо.
Здравствуйте, Джордж Буш!
Я понимаю, что сейчас вы подумаете об очередном сумасшедшем, тем более что дальше разговор пойдет о ядерной безопасности…
Если бы мне дал это письмо не Майкл, я бы тоже подумал, что именно из-под пера душевнобольного вышло это письмо, уж слишком подобное обращение напоминает: «Дорогой Боженька!» Скептически хмыкнув, я принялся читать дальше:
…Позвольте представиться: я, Лев Макаров, новосибирский физик-ядерщик, директор закрытого Института физико-технических проблем металлургии и машиностроения Минатома, разработал проект модернизации АЭС с переводом их на использование тория вместо урана. Замечу, что это снимает с повестки дня не только опасность радиоактивного загрязнения при возможных авариях реакторов, но и решает одну из самых глобальных мировых экологических проблем – утилизацию отработанного ядерного топлива…
– Это серьезно? – спросил я у Юнга, смотря на его самодовольную улыбку.
– Более чем, – ответил тот и, помолчав, продолжил: – Так вот, после того как Макаров запатентовал свою разработку, его уже дважды пытались убить. Один раз киллеры были близки к своей цели, однако благодаря счастливейшему стечению обстоятельств Льву Макарову удалось выжить. Спросишь почему? Все просто. Начиная двигать свой проект и обращаясь в различные инстанции, он как истинный патриот старался показать очевидные выгоды этого проекта. Однако так получилось, что именно проект Макарова и послужил катализатором, вызвавшим панику в российских верхах. И напрямую указал на тех людей, чья деятельность характеризуется просто: государственная измена, ущерб от которой исчисляется не миллионами и даже не миллиардами, а триллионами долларов.
– Но как?
– Все просто, Дэн, – с видом победителя посмотрел на меня Майкл. Хотя мне было сейчас не до его самодовольства, приходилось сдерживаться, чтобы не понукать – уж больно любил он изумлять, причем радовался как ребенок, когда ему это удавалось. Вскоре Майкл с некоторым лукавством продолжил:
– Что ты знаешь о конвенции относительно ядерного разоружения, подписанной в 1993 году первым президентом России Ельциным и США?
– Да ничего существенного. В общих чертах, что обе страны обязуются сотрудничать в ядерных вопросах.
Тут Юнг рассмеялся, – хорошо так, до кашля. Смешного в сказанном я не видел, но все же выдавил из себя улыбку. Он же, отдышавшись, продолжил:
– Так бы и говорил, что ничего не знаешь. Совершено преступление такого масштаба, которого история планеты еще не знала. Пятьсот тонн оружейного урана и плутония, оцененных минимум в 10—12 триллионов долларов, отдали Штатам за 11,9 миллиарда долларов. Этим проектом Макаров невольно раскрыл самое громкое преступление XХ века! Поэтому его и хотели убрать. Читай дальше письмо, прошу, вслух. Я тебе поясню по ходу.
…В моих работах обоснована технология перехода мировой ядерной энергетики на новую элементную базу – использование принципиально новой конструкции тепловых элементов (ТВЭЛов) в виде так называемых микрокапсулированных и микроканальных ТВЭЛов. В результате их использования ториевый ядерный реактор способен работать без перезагрузки порядка 30—50 лет. И это как минимум. Однажды загруженное ядерное топливо заканчивается к тому времени, когда сама станция исчерпывает свои ресурсы. Нынешние же урановые реакторы пополняют Землю ядерными отходами каждые полтора-два года. И главное, в отличие от урана, при использовании тория не образуется плутоний и другие трансурановые элементы. Ториевая энергетика открывает выход на мировой рынок новых сверхгигантских залоговых ценностей. В ториевом цикле появляется перспектива использования государственных запасов оружейного урана и плутония теперь уже в мирных целях – в ядерной энергетике…
– Так вот, – сказал Юнг, – дело в том, что мой друг из приближенных (Юнг поднял палец вверх) рассказал, что наше правительство истратило на подобный проект из национальных запасов оружейного урана и плутония 3,9 триллиона долларов. Можно предположить, и это абсолютно верно, что Россия в годы холодной войны истратила не меньше средств на решение этой проблемы, но не добилась успеха. В это время в 1997 году Минатомом на закрытых парламентских слушаниях в Госдуме отверг проект Макарова. А ведь всего одна тонна указанных материалов в ториевом реакторе конструкции Максимова дает итоговое энерговыделение, эквивалентное 100 миллионам тонн нефти.
– Знаешь, я незнаком с высокими, как вы говорите, технологиями, – сказал я, закуривая. – Однако могу логически мыслить. Все просто бывает только на бумаге. Урановый реактор исследован и изучен. Кто возьмется вкладывать безумные деньги на полномасштабные эксперименты с ториевым? Это может обойтись в годовой ВВП Штатов. Для тория нужны иные способы обогащения, это значит – строить с нуля целую отрасль промышленности – снова большие деньги. Плутоний нужен промышленности, из него делают ядерные боеголовки. Наконец, торий тоже придется утилизировать, и в том же объеме, только не частями, как сейчас, а разом. Пусть потомки разгребают?