Читать интересную книгу Лунное стекло - Екатерина Белецкая

Илья же всю свою жизнь, сколько себя помнил, находился к этой элите в оппозиции. Такие люди, как Илья – это всегда очень неудобные элите люди. Во-первых, Илья не хотел и не мог молчать: если он видел какую-то лажу, которую элита творила, он всегда эту лажу озвучивал, причем довольно громко. Во-вторых, Илья с элитой по мере сил боролся – зачастую в ущерб себе. Тех же Кира, Ита и Скрипача он взял сначала исключительно в пику Ваттону, им отказавшему, и лишь потом понял, что случайно вытащил выигрышный билет – ребята оказались для госпиталя «полезным приобретением». Госпиталь, конечно, потерял в деньгах, но зато запросто мог выиграть по ним в будущем: если удастся подготовить новых специалистов, то будет и премия, и хорошая надбавка. В-третьих, Илья элиту не любил и при малейшей возможности «наступал этим гадам на хвост», где получалось. Элита огрызалась, но поделать ничего толком не могла – Илья и так занимал одну из самых низких должностей, которые мог занять врач его категории, и сделать с ним что-то, чтобы стало еще хуже, было весьма затруднительно.

Разве что убить… но убить, даже имея возможность, далеко не так просто, как хотелось бы, особенно, если убиваемый на виду и если законы не позволяют свернуть ему шею безнаказанно.

– Крепко ты им насолил, – заметил Кир через пару дней, когда они снова стояли в приемном шлюзе. Шлюз теперь был снабжен двумя уровнями защиты, и все чувствовали себя увереннее, чем раньше. – Нехило он взбесился тогда, этот Ваттон.

– Я им еще больше насолю, как «в поле» пойдем, – хмыкнул Илья. – Ты водишь хорошо?

– Не жалуюсь. Но солнце с психом водят лучше.

– Кто водит лучше? – не понял Илья.

– Ит и Скрипач, – пояснил Кир. – Это я их так, по-домашнему… приласкал.

Илья усмехнулся.

– Хорошая семья у вас, – заметил он. – С женой их дружишь?

– Мы вместе живем, – Кир улыбнулся.

– Это как так? – удивился Илья.

– Ну, получилось так. Мне как раз кажется, что так правильнее, чем по отдельности двумя домами, – признался Кир. – Она у нас замечательная. Я себе вообще не представляю, что можно отдельно жить. Зачем?..

– Красивая? – поинтересовался Илья.

– Умная, – спокойно ответил Кир. – Она у нас с Терры-ноль, ни много ни мало.

– Ничего себе! – Илья посмотрел на Кир с интересом. – Во как у вас все закручено… Ну а внешне-то она все-таки как?

– Нормальная, симпатичная, – пожал плечами Кир. – Не красавица, как у вас, людей, положено…

– У кого это так положено? – удивился Илья.

– Ох… ладно, неважно. В общем, симпатичная женщина. Попроси ребят, покажут.

– Ну вот еще, не буду я просить, – отмахнулся Илья. – И нормально у вас с ней?

– Да я за нее убью, – Кир снял налобник и потер висок. – Любят, Илюш, не за красоту, а за душу. Сам понимаешь.

– Ну, это кто как, – передернул плечами тот. – О, «стрелы»! Сейчас опять будет кваканье про статус, мать их за ногу…

* * *

«Лады» теперь появлялись часто. Спустя несколько дней, как выдалось свободное время, Саиш объяснил, что к чему, и всех от этого объяснения передернуло – правда оказалась простой, как веник, и от этого особенно горькой и страшной.

«Лады» были – все лишь жены. Жены тех, кто уже погиб тут. Саиш рассказал, что стать «ладой» женщина могла только в том случае, если у нее есть хотя бы двое уже взрослых детей и она имела подтвержденную верность мужу и муж погиб. Семье после «лады» доставалась компенсация, которая была настолько мала, что служила в большей степени символом, чем помощью.

После смерти мужа будущая «лада» подавала прошение. Месяц его рассматривали, и если все было соблюдено, женщина получала доступ к службе. На службе она проходила обучение, длившееся два месяца, а потом – подвергала свое тело многочисленным модификациям и имплантации. Назад пути у нее уже не было: модификации калечили тело так, что жить без части имплантов «лада» уже просто не могла. После «лада» продолжала учиться и требовать назначения в тот мир, в котором погиб ее муж. И только так. Весь смысл этих действий сводился лишь к одному: уйти на тот свет там же, где любимый, и при этом постараться уничтожить его врага. Еще «лада» могла поставить себе знак «рок» – своего рода печать, говорящую о том, что эта «лада» отказывается от любой помощи. Если стоит «рок», помощь оказывать нельзя, нужно «отпускать». Сразу же. Таково правило.

– Зачем? – горестно спросил Скрипач, когда Саиш рассказал им про обычаи конгломерата и про несчастных женщин. – Господи, вот сколько лет живем, вот вроде бы на все насмотрелись, но я все равно не понимаю – зачем они это делают?! Ну черт-те что… Молодые, красивые женщины, и вот такое творить…

– Слушай, ты отлично понимаешь, почему очень и очень многие такое творят, – печально ответил ему Фэб. Саиш согласно кивнул. – И сам ты тоже, смею заметить, насколько я знаю, тоже такое творил, и даже не такое.

– Я был идиотом, и это меня нисколько не оправдывает, – огрызнулся Скрипач. – И потом, я на себе всякие знаки не рисовал и убивать себя окружающим не приказывал. Этот их «рок» противоречит закону в данном случае. Понимаешь, Саиш?

– Закону – чьему? Официалки? А они из Свободных и чихать хотели на закон. И кстати, – он понизил голос, – уж не знаю, из-за чего именно тут сыр-бор, но я в этом конфликте болею не за официалку.

– Мы тоже, – вставил Ит.

– Так что будем лечить «лад», – резюмировал Саиш. – Может, это и кажется неправильным, но воюют они за правильную сторону. Так что… в наших интересах, чтобы они были в строю, а не в могиле.

* * *

Что такое «лада» в бою, они поняли через несколько дней, когда Илья взял их с собой «в поле», чтобы поднатаскать на поиск. По идее, это было против правил, потому что поиском всегда занимались самые опытные врачи, которые, например, могли в долю секунды взять с визуала все данные и выдать правильную оценку состояния. Обычно «в поле» выпускали именно их, но у Ильи по любому вопросу было, конечно, свое мнение.

– Будете ходить, – приказал он. – Не всегда, через раз. Оценку делаете правильно, но медленно, а мне надо, чтобы вы за год практики ее брали секунды за три. Сейчас безобразно много, по полминуты. Никуда не годится.

Фэб с ним был целиком и полностью согласен. Он до этого ходил вместе с Ильей и Саишем в поиск (подтверждал статус) и тоже считал, что новичков надо натаскивать, причем не в теории, а практически.

– Так, хорошие мои, две минуты на инструктаж, – сказал он перед первым поиском. – Самим никого не подбирать, звать или меня, или Илью, или Саиша. Олле с Заразой сегодня не идут, поэтому ты, Кир, летишь один, а вы оба берете машину на двоих…

– Чур, веду я, – вызвался Скрипач.

– Хорошо, ведешь ты. Так, теперь дальше. Учтите, там одновременно с нами будут ученые, не знаю чьи, и «сфинксы», которые тоже придут на сбор. К ученым близко не подходить. Со «сфинксами» не спорить.

– Спорить мы не будем, а если рядом с учеными кто-то лежит еще живой? – спросил Ит.

– Зовете нас, – тут же ответил Фэб. – Теперь важное. Предельная осторожность! На любую броню – один запрос, только один! И никакой самодеятельности, понятно? Рыжий, Ит, я вас знаю, поганцев, лучше, чем вы себя сами знаете, поэтому…

– Фэб, они давно выросли, – напомнил Кир. Ит усмехнулся. – Они старше тебя, если ты не забыл.

– Ты тоже в некотором смысле старше меня, но в данном случае у меня на порядок больше опыта, – спокойно ответил Фэб. – И если я что-то говорю, то я это делаю не просто так. К тебе, Кирушка, это относится в первую очередь, ты у нас резвый порой не в меру, а это в данном случае чревато большими последствиями.

– Может, я и резвый, но я не идиот, – хмыкнул Кир. – На рожон не полезу. Не бойся.

– Хотел бы я не бояться… вы все поняли?

– Поняли, поняли, – покивал Ит. – Ладно, начальник, командуй. Рыжий, ты только на первых порах хотя бы не летай как чокнутый, а то устроишь тут Херсонес-два, и собирай потом кости по буеракам…

* * *

Зимы в портале не было.

В первом слое темпоральной капсулы и вокруг самой капсулы стояла зима, снежная, холодная; летел ветер над Финским заливом, и невозможно было понять, где кончается небо и где начинается бескрайнее ледяное поле, освещенное прозрачным зимним солнцем. На Лубенском тоже была зима, озеро давно и прочно сковало; по берегам стояла вмерзшая в лед сухая побелевшая осока, и деревья на берегах тонули в снегу. Единственный зимник вел только к домику лесника, стоящему в полукилометре от озера, а дальше был только лес и снег, который спрятал под собой сейчас все и вся.

В портале зимы не было, потому что зиму давно сожгли.

Когда «стрелы» прошли во вторую зону, Скрипач от удивления даже притормозил машину – такого никто из них увидеть не ожидал.

Перед ними лежало черное поле, окруженное низкой белой стеной. Белая стена – это был снег, видимый в первом слое темпоральной капсулы, но сам портал, идеальный круг четыре километра в диаметре, был виден как черное, выжженное дотла пятно.