Она выбрала это платье вовсе не для того, чтобы вызвать неудовольствие Колина. Просто у нее не было другого. Остальные платья слишком помяты, чтобы их можно было надеть, а Вейлина только что закончила гладить это.
Алесандру поразила элегантность Колина. Черный цвет удивительно был ему к лицу. Он поправлял свой крахмальный галстук, не забывая кусать яблоко.
Элегантность удивительным образом сочеталась в нем с мужской привлекательностью. Ткань камзола туго обтягивала его широкие плечи. Панталоны были крайне облегающими, и Алесандра, как ни отводила глаза, не могла не отметить выступающие мышцы его бедер.
Пока они ехали в оперу, Колин, казалось, был занят собственными мыслями. Алесандра сидела напротив него в тесном экипаже, скромно сложив руки. Она забилась в уголок, дав место его ногам. В темноте его размеры были гораздо более пугающими. И молчание тоже.
– Не думал, что вы с принцем-регентом друзья, – заметил Колин.
– Он вовсе мне не друг. Я с ним познакомилась только сегодня.
– Фланнеган сказал, что вы произвели на принца впечатление.
Алесандра покачала головой:
– На него произвела впечатление не я, а то, кто я.
– А именно?
Алесандра тихонько вздохнула, прежде чем ответить.
– Это был официальный визит, Колин. Принц-регент нанес его, потому что я принцесса. Он не был знаком со мною лично. Теперь вы понимаете?
Колин кивнул.
– Общество примет вас в свои объятия из-за вашего титула, Алесандра. Я рад видеть, что мелочность, которая может возникнуть з дружеских отношениях, задевает вас. Это говорит о вашем зрелом уме.
– О зрелом уме? Нет, это говорит о моем цинизме. Колин улыбнулся.
– И об этом тоже.
Несколько минут прошли в молчании. Затем Колин заговорил снова:
– Он вам понравился?
– Кто?
– Разумеется, принц!
– Я недостаточно его знаю, чтобы составить мнение.
– Не увиливайте от ответа, Алесандра. Скажите мне правду.
– Я обязана быть по-светски любезной, – ответила она. – Но дам вам прямой ответ. Нет, он мне не особенно понравился. Вы теперь довольны?
– Да. Ваш ответ говорит о том, что вы неплохо разбираетесь в людях.
– Возможно, у принца доброе сердце, – наметила Алесандра, чувствуя себя виноватой, поскольку созналась, что принц не вызвал в ней расположения.
– Вовсе пет!
– А вы-то почему его недолюбливаете?
– Он нарушил слово – обещание, данное моему компаньону, – объяснил Колин. – К принцу-регенту попало большое состояние, принадлежавшее жене Натана Саре, и некоторое время спустя он решил оставить его себе. Это было бесчестно.
– Какой позор! – согласилась Алесандра.
– А вам почему он не поправился?
– Он мне показался… несколько самовлюбленным, – призналась девушка.
Колин хмыкнул.
– Он полон… – Колин заставил себя замолчать, чтобы у него не выскользнуло грубое слово, о котором он подумал, и заменил его другим, –…уксуса.
У здания Королевской оперы экипаж резко остановился. Алесандра поправила белые перчатки, не сводя глаз с Колина.
– Я бы никогда не позволила ему переступить порог вашего дома, если бы знала, как он поступил с вашим компаньоном. Я должна извиниться перед вами, Колин. Ваш дом – ваша крепость, куда приглашаются только друзья.
– И вы бы отказали ему?
Алесандра кивнула. Он улыбнулся ей. Сердце ее тотчас же заколотилось, словно перепуганный зверек. Боже, он был очарователен!
Реймонд ехал с кучером на передке экипажа. Он спрыгнул с высокого сиденья и открыл перед ними дверцу.
Колин вышел первым и повернулся, чтобы помочь Алесандре. Когда она оперлась о его руку, ее плащ распахнулся. Косынка, прикрывающая вырез, сдвинулась, и когда Алесандра ступила на мостовую, кружево упало.
Колин подхватил его. Он бросил взгляд на ее рискованный вырез и не мог оторвать глаз.
Он был вне себя от ярости. Алесандра попятилась под угрюмым взглядом и чуть было не упала, споткнувшись о бордюрный камень. Колин подхватил ее, потом развернул, чтобы она встала лицом к дверце экипажа, и:нова набросил кружевную косынку ей на плечи.
Алесандра страдала от унижения, отвечая па его разъяренный взгляд не менее сердитым взором. Они долго смотрели друг на друга, пока она, наконец, не уступила и не отвела глаз.
Колин поправил ей плащ на плечах и потащил за собой к парадному входу. Алесандра сочла, что ей нужно быть благодарной за то, что он не устроил сцену. Вряд ли кто-то еще заметил их маленькое противостояние. Колин загородил ее собой от толпы, входящей в здание оперы. Да, ей следовало быть благодарной. Однако Алесандра не чувствовала благодарности. Колин поступал, словно старик.
– Вы слишком много времени проводите за своими бухгалтерскими книгами, сэр. Вам действительно нужно появляться в обществе почаще. Тогда бы вы заметили, что мое платье вовсе не такое вызывающее, а на самом деле довольно строгое. – Алесандра не придала значения его недоверчивому фырканью. Она почувствовала, что ей хочется дать ему хорошего тумака. – Вы принимаете свои обязанности опекуна слишком близко к сердцу.
Когда они стали подниматься по лестнице, Колин крепко обнял рукой ее плечи. Алесандра попыталась скинуть его руку. Однако Колин был настроен решительно и проявил властность; в конце концов, она сдалась.
– Алесандра, мой отец доверил мне заботу о вас. И не важно, нравится мне это или нет. Я ваш опекун, и вы будете делать, как я прикажу.
– Жаль, что вы совсем не похожи на своего отца. Он такой милый, добрый человек. Вам следует у него поучиться.
– Когда вы прекратите одеваться как продажная девка, я стану именно таким, – пообещал Колин. Алесандра выдохнула, заикаясь:
– Еще никто не смел назвать меня продажной девкой!
На это яростное утверждение Колин ничего не ответил, пряча улыбку.
Долгое время ни один из них не вымолвил ни слова. Их проводили в ложу принца-регента, и они заняли места бок о бок.
Здание оперы было заполнено до отказа, но Колин был уверен, что только Алесандра следила за действием. Остальные наблюдали за ней.
Она притворялась, что не замечает пристальных взглядов. Алесандра и Колина сразила наповал своей красотой. Она была замечательно сложена. Держась с царственной простотой, она ни разу не отвлеклась от сцены. Однако Колин мог видеть ее руки. Они были крепко сжаты и лежали на коленях.
Он пододвинулся немного поближе. Потом протянул руку и накрыл обе ее руки одной своей ладонью. Алесандра не отвела взгляда, чтобы посмотреть на него, но своих рук не убрала. Они не шелохнулись до окончания спектакля.
Белый крахмальный галстук на шее Колина сводил его с ума. Он хотел сорвать эту штуковину, задрать ноги на перила ложи и закрыть глаза. Вероятно, с Алесандрой случился бы сердечный приступ, если бы он осмелился так бесстыдно себя повести. Конечно, Колин не стал ее смущать, но, видит Бог, как он ненавидел все это притворство, все эти светские приличия!