После подачи заявления о банкротстве по Chapter 11 компания радикально перерождается: «интересы акционеров» в одночасье из приоритета превращаются даже не в бедного родственника, а в откровенного парию — они в прямом смысле слова испаряются! Их больше нет в природе! Любой судья скажет вам, что выплаты текущим акционерам вовсе не принимаются во внимание, поскольку в 100 случаях из 100 до них никогда не доходит очередь. Эдакий «Интернационал» задом наперед: «Кто был всем, тот станет никем!»
Тревожные эти мои соображения и догадки попытаюсь продемонстрировать на примере банкротства культовой компании Polaroid, которую менеджмент собственноручно утопил в далеком 2001 году2. Поводом вспомнить эту поучительную историю послужило сообщение, прошедшее по телетайпным лентам совсем недавно. Оказывается, в декабре 2008 года Polaroid снова обратилась в суд о защите по статье Chapter 11, а в апреле 2009 компанию окончательно раздербанили на части. Впрочем, второе банкротство носило уже чисто технический характер: речь шла о несчастных десятках миллионов долларов, потому как жирные миллиарды растащили по сусекам еще в 2001 году.
Полагаю, будет разумно предварить наш рассказ небольшим экскурсом в теорию Chapter 11, без которой разобраться в событиях 2001 года будет сложновато. Итак, приступим.
Американское законодательство о банкротстве регулируется Титулом 11 Кодекса США, известного в обиходе как «Кодекс о банкротстве». Кодекс этот в последней редакции был принят к исполнению 1 октября 1979 года, а затем дополнен рядом положений, самым существенным из которых явился «Закон о предотвращении злоупотреблений банкротством и о защите потребителя»3 (2005), прозванный «Новым банковским законодательством».
В основе американского Кодекса о банкротстве лежит представление о двух возможных путях реализации — через привычную и давно известную всем процедуру ликвидации или через оригинальную процедуру реорганизации. По ходу дела отмечу, что все эти процедуры доступны как частным, так и юридическим лицам, хотя пути банкротства граждан и корпораций расходятся. Граждане выбирают для ликвидации т. н. Chapter 7 либо Chapter 12 (семейные фермы и рыболовные хозяйства), а для реорганизации — Chapter 13 (если только общая задолженность не превышает 336 900 долларов и доходы индивида выше среднего значения по штату). Компании в массе своей предпочитают реорганизацию и проходят по Chapter 11, которая и является объектом нашего изучения сегодня.
Chapter 7 — это традиционная форма банкротства, с которой связаны все негативные исторические коннотации: имущество должника описывают и передают под управление т. н. trustee (опекуну), а тот затем распределяет его по кредиторам. В американском варианте ликвидация смотрится весьма и весьма гуманно: во всех штатах существуют длинные списки объектов собственности, не подлежащих отторжению (т. н. non-exempt property), которые начинаются с дома и автомобиля, а заканчиваются орудиями производства (ноутбук у журналиста!) и средствами, необходимыми для отчислений в пенсионные фонды, медицинского страхования и всех выплат на содержание зависимых лиц (например, алиментов). По этой причине большинство банкротств по Chapter 7 в Америке проходит «бескровно», иными словами, нажитое добро у бедолаги не отнимают, долги списывают, а в наказание лишают на 10 лет права пользоваться кредитными картами, получать ссуды, ипотеку и прочие блага общества увлекательного консьюмеризма.
Процедура корпоративного банкротства по Chapter 11 выглядит следующим образом. Как только компания регистрирует в суде заявление, сразу же прекращаются все преследования со стороны кредиторов — наступает т. н. automatic stay4. Всякая попытка кредиторов взыскать долги в любой форме (от подачи заявления в суд до реализации ранее принятых в суде постановлений) чревата столь суровым наказанием по статье о «неуважении к постановлению суда», что никому и в голову не приходит вытрясти из должника свое кровное в период действия Chapter 11.
Назначение стороннего опекуна происходит по Chapter 11 чрезвычайно редко: в подавляющем большинстве случаев управление компанией продолжает осуществлять текущее руководство. Логика законодателей в подобном решении — текущий менеджмент знает дела лучше кого бы то ни было, поэтому у него на руках и все козыри для успешного разруливания ситуации, — не выдерживает никакой критики. Если не отклоняться от здравого смысла, то можно предположить, что выдающиеся способности текущего менеджмента были априорно продемонстрированы уже самим фактом доведения компании до разорения.
Следующий шаг в процедуре Chapter 11: создание т. н. реорганизационного плана, который призван вытянуть компанию из долговой ямы и вернуть на путь истинный. Приоритет в составлении реорганизационного плана, опять же, принадлежит текущему руководству, которое к тому времени уже окончательно избавилось от обязательств перед (похеренными) акционерами, а потому может действовать так, как ему заблагорассудится. Вернее, конечно, не ему, а кредиторам, обеспеченным залогом, которые де-факто играют первую скрипку во всем спектакле5.
Почему первую скрипку? Да потому, что только обеспеченные кредиторы обладают правом при желании обратиться в любое время в суд и получить освобождение от ограничений automatic stay, гарантированно зарезервировав тем самым все необходимые для погашения собственного долга активы компании-банкрота.
При такой расстановке сил у руководства компании, действующего рука об руку с обеспеченными кредиторами, есть шансы «уговорить» остальных кредиторов принять нужный реорганизационный план, поскольку руководство обладает всеми рычагами для бесконечного затягивания процесса automatic stay. По закону эксклюзивное право текущего руководства на создание собственного реорганизационного плана действует в течение 120 дней, однако эти сроки можно легко затянуть на несколько лет. Лишь после этого у остальных кредиторов появится право выдвинуть свой реорганизационный план.
Впрочем, рядовые кредиторы почти никогда не затягивают процедуру, поскольку понимают: руководство времени терять не станет и использует задержки для успешного сокрытия активов компании по самым дальним и недосягаемым закромам. Причем сокрытие это совершается не в обход закона (за подобное преступление полагается пять лет тюремной отсидки!), а вполне легальным образом — путем выборочного выведения из действия Chapter 11 «правильных» подразделений компании.
Именно так и поступил менеджмент Polaroid, который сумел менее чем за полгода после подачи заявления вывести почти 1 миллиард долларов из списка активов, подлежащих процедуре банкротства. В результате серьезно позолотить ручку удалось лишь обеспеченным кредиторам (во главе с JPMorgan Chase — кто бы сомневался?), руководству Polaroid, выписавшему себе сказочные премии, да загадочному фавориту со стороны — венчурному фонду One Equity Partners, которому, предварительно удавив возмущение непривилегированных кредиторов, продали за бесценок колоссальные активы некогда культовой компании.
Теперь, когда мы находимся во всеоружии теоретического знания, самое время насладиться красочными подробностями дела о банкротстве Polaroid в 2001 году.
В начале 2001-го руководство компании под предводительством Гари ДиКамилло обратилось к инвестиционному банку с романтическим названием «Дрезднер Кляйнворт Вассерштейн» с предложением изыскать для Polaroid возможность реструктурировать текущую задолженность, не прибегая к процедуре банкротства. Обращение было конфиденциальным, поскольку отчасти портило радужную картинку, которой Гари ДиКамилло аккурат в то же время потчевал акционеров и общественность: «Продажи высоки, как никогда раньше! Революция цифровой фотографии никак не отражается на продажах нашей 35-миллиметровой пленки и мыльниц-поляроидов!»
Можно только догадаться, что насоветовали Polaroid ребята из «Вассерштейна», но вместо реструктуризации долга в июле с компанией вышел конфуз: она отказалась от текущих купонных выплат по облигациям на смешную сумму в 22 млн долларов! При том что у Polaroid было 200 млн наличности (как потом всплыло на суде). В августе Polaroid не выплатила еще 4,3 млн долларов и в результате оказался в состоянии дефолта по облигациям уже на взрослые деньги — 575 млн.
Далее параллельно стали разворачиваться два трогательных сюжета: с одной стороны, Polaroid обратилась в суд с просьбой о защите по процедуре Chapter 11, с другой — выплатил премиальных и «вознаграждений за консультационные услуги» (политкорректный синоним тупого «отката») на общую сумму в 6,3 млн долларов. Себе родимому ДиКамилло отписал 1,7 млн компенсации по уходу с поста генерального директора, 300 тысяч наличными, 510 тысяч в акциях и 638 тысяч пенсионных отстегнули Джуди Бойнтон, финансовому директору. Остальное также поделили по карасям из высшего эшелона управленцев.