Меня охватила невыносимая тоска.
Я больше не могла находиться рядом с Райзелем.
— Оставь меня, маг, — сквозь зубы проговорила я.
— Миледи… — начал он и замолчал.
Райзель был слишком стар и не знал, как выразить свои сожаления.
— Оставь меня, — повторила я голосом холодным, как ночь. — Отчаяние наполняет мою душу, и я не хочу, чтобы ты был рядом.
Спустя мгновение он ушел. Сквозь распахнутую дверь на парапет упали отблески света, а потом я осталась одна и долго стояла в темноте, ни в чем не находя утешения.
Если бы он был рядом, я бы могла бросить ему в лицо: «Ты был моим другом! Кому нужна Империя, которую можно сохранить только ценой предательства?» Впрочем, я знала правду. Мой отец безошибочно оценил мага: Райзель был готов пойти на столь отвратительный поступок лишь в одном случае.
Он не сомневался, что во мне нет Волшебства.
С момента смерти Императора-Феникса все другие соображения бледнели перед моей неспособностью доказать, что я обладаю наследственным даром. Рожденная от Сущности, потомка других Сущностей, я не имела с ними ничего общего, кроме стремления быть похожей на них и любви к ним. Райзель сохранял бы мне верность, если бы у него оставалась хоть минимальная надежда на то, что коронация пройдет успешно.
Я посмотрела на луну. До полуночи оставалось меньше часа. Развязка приближалась. На мне заканчивается династия Императоров. И все их деяния пойдут прахом. У меня не было желания бежать. Я не знала, что делать со своей жизнью… Нужно попытаться взойти на Трон, словно на эшафот — другого пути я и не мыслила.
Может быть, следует подойти к Трону пораньше, совершить попытку сейчас, до наступления полуночи, чтобы сократить это мучительное ожидание и сыграть отведенную мне роль в разрушении Империи.
— Миледи.
Его голос напугал меня. Он появился не из двери у меня за спиной — я не видела света. И не слышала шагов.
Он стоял в лучах лунного сияния, прекрасный, как мечта. Уоллен.
Я попыталась произнести его имя, но сердце слишком громко стучало в моей груди. Обхватив себя руками, я повернулась к нему спиной, чтобы он не увидел моего лица. Затем, стараясь смягчить свою резкость, я заговорила как могла ласковее:
— Ты полон сюрпризов. Как тебе удалось меня найти?
— Я слуга. — Мне показалось, что я вижу, как он пожал плечами. — Плох тот слуга, который не знает, где искать свою госпожу. — Теперь я скорее почувствовала, чем услышала, как он приблизился ко мне. — Миледи, — нежно продолжал он, — вы грустите.
За этот длинный тяжелый день я окончательно отвыкла от проявлений сочувствия. На глаза навернулись слезы. Я больше не могла сдерживаться.
— Уоллен, — с тоской проговорила я, — жизнь моя подошла к концу, во мне нет Волшебства.
Если Уоллен и понял, что означало мое признание, он не подал вида. С самого начала он говорил и делал то, чего я не ожидала от него, вот и теперь он сумел меня удивить.
— Миледи, — проговорил он, — ходят слухи, что ваша бабушка не смогла взойти на Трон из-за того, что не была девственницей.
— Это глупости, — ответила я, удивленная его словами не меньше, чем неожиданным появлением. — Восхождение на Трон — это проверка крови, катализатор для выявления латентных способностей к магии, а вовсе не жизненного опыта. Девственности от будущих Императоров никто не требовал.
— Тогда, миледи, — он уверенно положил руку мне на плечо и развернул так, чтобы я оказалась к нему лицом, — не будет ничего плохого в том, что я попытаюсь утешить вас перед концом.
Я ощутила прикосновение его губ, казалось, огонь обжег разбитую Торнденом щеку. Но уже в следующий миг я поняла, что жажду этой боли, словно путник, блуждающий по мертвой пустыне. Его запах, тепло и сила ошеломили меня.
— Пойдем, — севшим голосом приказала я, когда он ослабил объятия. — Пойдем в мои покои.
Взяв Уоллена за руку, я потянула его за собой обратно во дворец.
У меня не было никаких оснований доверять ему. Но все, на кого я могла положиться, предали меня, так что я не слишком рисковала, поверив тому, кто появился в моей жизни совсем недавно. Да и положение мое было незавидным. Теперь я хотела только одного: пусть он целует и обнимает меня в этот последний оставшийся мне час, и тогда я смогу умереть женщиной.
Из осторожности я выбрала окольный путь к своим покоям. В результате мы встретили нескольких слуг, но только не гостей и не людей Райзеля. Всю дорогу Уоллен молчал. Но его рука отвечала на пожатия моей руки, а когда я бросила на него взгляд, улыбка озарила его лицо — впервые после смерти отца я смотрела на человека, который стал мне дорог. Я не могла поверить, что эти прекрасные глаза устремлены с любовью и страстью на меня. И все же, словно по Волшебству, которого я не ощущала раньше, я перестала чувствовать себя дурнушкой, и на меня накатила волна благодарности.
Однако у двери в свои покои я засомневалась, что, ослепленная стремлением к счастью, ошиблась в Уоллене — вдруг в последний момент он передумает и покинет меня. Но его темные глаза продолжали жадно смотреть в мое лицо, он едва сдерживал охватившую его страсть.
Как ни странно, я заколебалась еще больше и неожиданно поняла, что не хочу близости с ним.
То, что он был для меня опасен, не вызывало никаких сомнений.
Безобидный человек никогда бы не решился на то, что сделал сегодня Уоллен. И как только женщина с моим лицом могла поверить в его страсть? Я сделала останавливающий жест и сказала:
— Уоллен, ты не должен… — Каким-то образом мне удалось заставить себя улыбнуться и не выдать горечи, которую я испытывала.
Твоя жизнь — слишком высокая цена за мое краткое утешение. Я склонна думать, что ты действительно хорошо ко мне относишься. Этого вполне достаточно. Прими мою благодарность и постарайся найти для себя безопасное место.
Да, он и в самом деле был полон сюрпризов. Как только он услышал мои слова, его лицо исказила ярость. Оттолкнув мою руку, он резким движением развернул меня и зажал ладонью рот; моя спина была крепко прижата к его груди, так что я не могла даже пошевелиться. Свободной рукой Уоллен распахнул дверь.
— Миледи, — проговорил он негромко, одновременно подталкивая меня вперед, — вы даже и представить себе не можете, что на самом деле меня интересует.
И хотя я пыталась ударить его каблуками туфель и отчаянно царапалась, он не выпускал меня. Оказавшись в моих покоях, Уоллен захлопнул дверь и закрыл ее на засов. Потом поднял меня на руки и отнес на кровать.
Прижимая лицом к покрывалу, быстро сорвал пояс с платья. Ловко, словно проделывал это не один раз, связал мне руки за спиной. Только после этого он отпустил меня; я смогла перекатиться на спину и перевести дух.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});