надо? Я с Садух дел не веду, я человек маленький, мое дело – грузить концентрат.
Почувствовав слабину, я слегка надавил:
– Для начала, хотелось бы знать, как зовут маленького человека.
Почему-то Ана не произвела никакого впечатления на дядьку. Точнее, и грузчики, и незнакомец таращились на нее с большим любопытством вместо знакомого по прежним путешествиям с девушкой панического страха. Может быть, земная одежда не позволила им разглядеть скелле?
– Маатах, – очнулся мужчина и рыкнул на грузчиков: – Вам что, особое указание надо? Чего стали?!
Те тут же унеслись на берег к большой груде мешков, складированной неподалеку.
– Пойдемте к домику – здесь мы мешать будем, – нехотя пригласил нас Маатах.
Приближался вечер, в тени бамбука рядом с домиком было уже сумрачно. Управляющий, которым, по всей видимости, был Маатах, махнул нам рукой на лавку рядом со стеной и сел сам, напротив. Ана продолжала молчать, похоже, приняв решение до времени не вмешиваться. Я начал первый:
– Маатах, я здесь не от лица семьи. Хотя посмотреть, конечно, любопытно, кто здесь хозяйничает.
– Я за пределы рудника не выхожу. А рудник этот Садух не принадлежит, – дядька набычился.
– Лодка тоже не выходит? – поинтересовался я.
– Лодка берега не касается! В Дальнем все знают, что мы с орехом не связываемся! – Маатах, похоже, был нешуточно взволнован.
Я не знал, что такое Дальний – возможно, ближайший поселок вниз по течению. Но сейчас это было неважно.
– Не кипятись! Говорю тебе, я не по делам. Можешь продать продовольствия? Мы поиздержались, пока прочесывали пустоши.
Похоже, это сразу же успокоило Маатаха:
– Да, пожалуйста. Только разносолов у нас никаких нет – мы люди простые.
– Давно уже здесь сидишь? – с видимым сочувствием спросил я расслабившегося управляющего.
– Уже третья смена. Первый раз сюда года два уже как приехал. Но мне нравится – тихо, – он опять настороженно посмотрел на меня.
– А из Ур видел кого-нибудь? – девушка не шевельнулась.
– Откуда? Чего им тут делать?
– Ну, это же их рудник?
– Какой рудник? Это слезы, а не рудник! Еще год-два, и можно забыть о нем. Лет пять уже, как Ур его в аренду сдают. О них уже все, поди, забыли здесь.
– А мне говорили, что сюда Сам приезжал, лично, – забросил я наугад наживку.
– Ну, то еще до нас было. Теперь старик носа из своего владения на скале не кажет, – Маатах стрельнул глазами на девушку.
Семья Ур отличалась довольно экзотическим для местных обликом – оставалось надеяться, что управляющий сочтет невероятным визит гостей такого уровня в этот глухой угол.
Так же, наугад, я решил забросить еще одну наживку:
– Не в курсе, Садух сейчас в Саэмдиле?
– Откуда мне знать? – насторожился Маатах.
Я сделал вид, что так и должно быть, ухмыльнулся:
– А вдруг знаешь? Проверка – ты уж извини.
Потратив еще какое-то время на суету с продовольствием – набрали целый мешок, чем, похоже, немало удивили кладовщика – мы отошли от причала и направились обратно наверх, к базе.
Ощутимо темнело, и я опасался, что, пока дойдем, стемнеет совершенно. К счастью, я захватил с Земли маленький, но мощный фонарик, и была надежда, что, если что, то мы хотя бы сможем пристать к берегу без приключений. Какое-то время молчали, поглощенные едой.
На ближайшем перекате, пока я, выбравшись из лодки, брел в воде, борясь с неожиданно сильным течением, Ана вдруг произнесла:
– Папа жив. Мы должны добраться до него.
Я приостановился, но лодка, влекомая магическим движителем, останавливаться не собиралась, и мне пришлось ускорить шаг, оскальзываясь на камнях. Наконец, выбравшись с переката, я забрался в лодку и с наслаждением вытянул мокрые избитые ноги:
– А где эта скала?
– Это на север от устья Дона – довольно далеко. Я там родилась, – и после паузы: – Между прочим, эта скала – остатки строения древних. Интересно, что скажешь ты, когда это увидишь.
– Поживем – увидим, – я вздохнул. – Думаю, без самолета нам не обойтись.
Девушка помолчала, потом произнесла задумчиво:
– Может быть. Только его надо привести в порядок. И еще, я не представляю, как мы будем летать ночью.
Я пожал плечами:
– Полетим днем. Останавливаться будем в стороне от людей. Но, в любом случае, я уверен, нас заметят, – заулыбался. – Зато, не догонят. Считай, что этот полет над всем Мау будет как объявление войны!
В сумерках я не видел ее лица, но, похоже, она пристально разглядывала меня:
– Не боишься войны?
Я вновь пожал плечами:
– Не знаю. Сейчас я точно ничего не боюсь, – подумав, тихо добавил – – Кроме лап скелле.
Глава 13
Три дня мы провели на базе. В домике, где раньше обитал Курт, нашлись остатки полотна, которым раньше был оклеен наш самолет. Два больших рулона почти истлели снаружи и по краям – видимо, поэтому на них никто не позарился, а может быть, на базе просто никого не было с тех пор, как ее оставили хозяева. Почти все время я провозился, восстанавливая обводы летательного аппарата. На старом складе обнаружилась большая бочка со смолой. Когда я вскрыл ее, то обнаружил затвердевший пластик и решил, то смола полностью полимеризировалась. С досадой пнув ее ногой, я услышал, как внутри плеснулась жидкость, и пятнадцать минут спустя Ана обнаружила меня стоящим посреди обломков разгромленной деревянной бочки, любующимся творением случая – пластиковой полупрозрачной канистрой, с мельчайшими деталями воспроизводящей деревянный шаблон, в которой плескалась уцелевшая смола. Аккуратно срезав пластик с отпечатка затычки, я стал обладателем шикарной тары и вполне годного содержимого. Для застывания смолы необходимо было испарение какого-то растворителя, который в ней содержался. Слоя пластика в полтора сантиметра вполне хватило, чтобы прервать этот процесс. Уцелевшую смолу я использовал для покрытия полотна, которое натянул на каркас самолета и которое, как показало время, оказалось самым ненадежным элементом конструкции. Ана принимала самое непосредственное участие в восстановлении оболочки – пользуясь своим даром, она прогревала нанесенную смолу, от чего та застывала почти мгновенно.
Результат превзошел все ожидания. Смола застыла блестящей, прочной и в то же время эластичной коркой. Самолет сверкал гладкими боками в свете наконец-то выглянувшего солнца. Дорвавшись до любимого занятия, я никак не мог остановиться. Девушка уже изнывала от нетерпения в ожидании путешествия, я же планировал, как использовать остатки замечательного природного пластика. Недостатком конструкции было отсутствие ветрозащитных козырьков – на большой скорости глаза очень быстро начинали пересыхать и слезиться. И я задумал отлить их из остатков смолы. Проблема была в том, что поверхность козырька должна была быть идеально гладкой, для