тщательно разрубили гиганта; он теперь был не более чем растоптанной листвой и кучей мраморных обломков.
Головорезы обступили ее со всех сторон. Один громила в маске ткнул в нее копьем, но она схватила оружие на древко, вырвала из рук бандита, ударила тупым концом копья ему в лоб, затем развернула оружие и проткнула им живот второго воина. Эммара ударила локтем в шею третьего и заклинанием превратила броню четвертого в клетку из удушающих стеблей. Но их было слишком много. Она перепрыгнула через одну из своих удачных жертв, и бросилась сквозь толпу, пытаясь добраться до Джейса, или Тростани, или кого-нибудь, кого она сможет узнать.
Когда она, наконец, вырвалась из массового побоища, она и вправду увидела знакомое лицо. Это был Каломир, окруженный своими элитными стражниками, по всей видимости, ожидавший ее появления. Мгновение они смотрели друг на друга. За ее спиной шел ожесточенный бой, в небе метались крылатые воины, воздух был наполнен предсмертными криками.
- Каломир, - сказала она. – Что ты натворил?
Голос Каломира был ровным и холодным. – Стража, отведите эту предательницу обратно в Конклав. Не спускайте с нее глаз.
Стражники взяли Эммару за руки и потащили ее прочь.
- За что, Каломир? – рычала она. – За то, что была голосом здравого смысла, пока ты разжигал войну? За то, что пыталась остановить войну, которую ты развязал? Сотни погибли сегодня из-за тебя, и тысячи придут им на смену!
Каломир больше не проронил ни слова. Эммара выгнула шею, чтобы взглянуть на него, стоящего там с выражением холодного удовлетворения на лице, наблюдающего за тем, как стражники уводили ее сквозь толпу.
Эммара пришла к выводу, что его сердце окаменело, и он сошел с ума. Каломир был ее соратником в мирное время, защитником духа гармонии Селезнии, и она любила его за это. Но теперь, тот, которого она любила, был охвачен жаждой бессмысленной войны, и солдаты ее собственной гильдии, ее большой семьи, тащили ее в тюрьму, как предателя. Она с горечью чувствовала себя брошенной и совершенно одинокой.
Она обернулась, взглянув на удаляющуюся битву, где она видела другое знакомое лицо. – Ты нужен мне, - прошептала она.
В рукаве ее мантии, хрупкая деревянная брошь вспыхнула ярким и теплым светом, согревая ее кожу. Ее искусно вырезанные прожилки на секунду загорелись, затем погасли и осыпались пеплом.
Слуги Экзавы были быстрыми, слишком быстрыми, и слишком сильными. Они схватили Джейса и скрутили ему руки, затянув масляную веревку на его запястьях, хохоча своим зловонным, жарким дыханием ему в уши. Он нападал на их разум психическими выпадами, но они уже и без того были безрассудными психами; у них почти не оставалось сознания, которому бы он мог угрожать.
- Итак, - сказала Экзава. – Не начать ли нам нашу игру? Правила простые: ты будешь орать как можно громче, а я буду стараться сделать твои вопли еще громче. – Острием одного из своих клинков она разрезала его тунику от шеи до пояса, оголив его грудь. Хищно ухмыльнувшись, Экзава коснулась мечем его кожи.
Слова возникли в его сознании, подобно вспышке белого пламени, и эхом их был лик Эммары. Ты нужен мне. Джейс тотчас понял, что она использовала листок, что ей грозила опасность, и он должен был любым путем добраться до нее.
Он изо всех сил пытался освободить руки, но громилы Рекдос держали его крепко. Один из них укусил его за ухо, напоминая ему, как близок он сейчас был к смерти – или к чему-то похуже.
Куда это ты собрался, Я-Отзываюсь-На-Имя-Бэррим? – спросила Экзава. – Мы же только начали.
Джейс сконцентрировал все мысли на поиске Эммары в толпе. Он выпустил наружу все свои внутренние чувства, высматривая на поле боя характерные черты ее разума. Это было не просто, с учетом такого огромного скопления людей, их мысли усиливались болью от наносимых ран, или кровожадным ревом обезумевших головорезов, а концентрация нарушалась его садистскими пленителями и будущими мучителями и палачами. Но одна лишь мысль, единственная фраза, исполненная горькой тоски, ярко вспыхнула на одно мгновение посреди этого кровавого хаоса. Он ухватился всем своим разумом за эту фразу, и проследовал за ней, как по тончайшей нити паутины, сквозь все поле сражения. Она была еле заметной, но он смог воспользоваться ею, и найти путь к разуму Эммары.
- Я здесь, - послал он ей мысль.
- О, Джейс, - пришел ему ответ.
- Я не могу добраться до тебя сейчас, но я хочу, чтобы ты слышала мой голос. Я останусь с тобой. Я не брошу тебя.
- Не бросай меня.
- Я не брошу тебя.
- Ты готов? – Спросила Экзава. – Твой ход. – Кровавая ведьма вонзила меч на полдюйма в его грудь, и Джейс заорал.
- Джейс?
- Я в порядке. Не волнуйся. Я с тобой. Не беспокойся.
Внезапно, вокруг них поднялся крик. Джейс замолчал, и Экзава вытащила меч из его груди.
- Дракон!
Оба они последовали примеру окружавшей их толпы и взглянули вверх.
Сначала, казалось, что сам Нив-Миззет появился из-за облаков, взбивая задымленный воздух могучими взмахами своих крыльев, сверкая чешуей на пробивающихся сквозь клубящийся дым лучах солнца.
Битва замерла, воины каждой стороны наблюдали за спуском громадного тела дракона. Однако, когда все взгляды устремились в его сторону, стало ясно, что это был не сам дракон, но его проекция, громадная иллюзия, сотканная из света, невероятно зрелищная, но не имеющая ни веса, ни плотности.
Джейс высмотрел Иззетского мага, стоящего на крыше соседнего здания, держащего небольшие линзы из латуни и кристаллов, направляя их в сторону образа Нив-Миззета. В другой руке у мага был искрящийся шар из молний.
Сражающиеся не понимали, был ли это знак продолжать битву, или остановиться. Иллюзорный дракон опустился вниз, словно действительно собираясь приземлиться, но, не коснувшись земли, сложил свои задние лапы и крылья. Образ дракона завис в воздухе, паря над полем битвы.
- Мой гилдмастер желает обратиться с посланием ко всем гильдиям Равники, - выкрикнул маг с крыши близстоящего здания, с линзами в руках. – Я, и другие представители нашей гильдии передаем его обращение по всей столице Равники. Прошу вас слушать внимательно.
Проекция Нив-Миззета взмахнула своей огромной головой над полем брани, где, в отличие от большинства подданных Селезнии, бунтарей Рекдосов и легионеров Борос, опустивших оружие, некоторые разгоряченные бойцы продолжали битву. Огромный