Читать интересную книгу Заклятые подруги - Мария Мусина

— Не надо, — тяжело соображая, выдохнул Вова.

— Ладно, — кивнул Кудряшов, — как сказала бы моя бабушка, вольному воля, спасенному — рай. Ой, извини, я не хотел. То есть про волю, прости, нечаянно вырвалось. Не серчай.

Вова поднял на Кудряшова больные красные глаза затравленного зайца. «Черт их разберет, — не без сочувствия подумал Слава, — как пакостить — так они лиходеи-кровопийцы-душегубы, а как расплачиваться — хуже детей, ей-бо. Ну что за времена пошли, самая что ни на есть шелупонь мелкотравчатая — и та в бандиты подалась. А ты тут тютюшкайся с ними потом».

— Ну чего, чего ты на меня смотришь так? Я же обещал тебе — все между нами останется. Не первый год замужем — не подставлю, отмажу, если что. За особые заслуги даже в картотеку не внесу. Не боись. Сам ведь раскумекал уже, наверное, — за все надо отвечать в этой жизни. «Преступление и наказание» в школе проходил? Классная вещь!

— Какие у вас есть доказательства? — Вовчик предпринял еще одну попытку увернуться от неизбежного.

— Доказательства, презумпция там невиновности — это только в прокуратуре понадобится. А у вас, у лысых, и без того обойдется. Сам знаешь, как это мастырится. Шепнуть кому следует, идейку подбросить. Да что я тебе объясняю, ты сам по этому делу искусник большой. А, Вовчик?

— А вы правда меня в картотеку не внесете? — В Вовчике наливалась робкая надежда.

— Легко.

— И никто знать не будет? — решил он закрепить достигнутое.

— Никто.

— А если я вас тогда… — совсем уж осмелел Вова.

— Ну-ка не фантазируй давай, — Слава нетерпеливо посмотрел на часы, — не придумывай. К делу. Я тебя не закладываю — ни твоим, ни своим. А ты мне, по бартеру, сейчас расскажешь, как дела Цикория с банком, со Стрелецким связаны. Поехали. — И Кудряшов расслабленно откинулся в кресле, даже глаза прикрыл, слушать участливо приготовился.

Вовчик с некоторым недоумением смерил мента взглядом: он-то еще надеялся некоторое время поторговаться, потолковать о своей судьбе…

— Не слышу, — не открывая глаз, сказал Слава.

— Вас именно дела банка интересуют? Или Стрелецкий?

— И то и другое. Начни просто с банка.

— Про банк-то вы, наверное, все уже знаете, — хитро прищурился Вовчик.

— Мне твое мнение интересно, — нагло парировал Кудряшов.

Вовчик вздохнул.

— Благодарствуйте. Нечасто моим мнением интересуются.

— У тебя все еще может быть впереди, — не удержался от ехидства Слава. — Слушаю тебя. Внимательно.

— Как я понимаю, хапнул Юра банк еще давно. Через Ткаченку и хапнул. Прищучил его на чем-то, потом еще и пряником поманил, так Ткаченко Юре в рот после этого смотрит.

— На чем прищучил? Подробно, подробно излагай.

— Подставу смастырил, — поморщился Вовчик. — Через чиновника одного прикормленного кредит пообещали Ткачу, тот под этот кредит уже и деньги взял у другого банка, чтобы клиентуру расширить — начал субсидировать там одну новостройку нефтяную, а кредит государственный и ухнулся. Ткач забегал. А тут Юра со своим предложением все уладить. Ну и какой выход? Никакого. Под Юру только идти и оставалось.

— Я всегда говорю: пока не получишь зарплату и не растворишься с нею в толпе — никогда нельзя на эти деньги рассчитывать.

Вовчик с чувством собственного превосходства хмыкнул:

— Ну да, те, которые на зарплату живут, наверное, так и поступают.

— Ты меня моей зарплатой не тыкай, — беззлобно сказал Кудряшов. — Я хоть и за зарплату работаю, но дело свое делаю. Вы же миллионы хапаете — хотите еще больше, а все у вас через пень-колоду. Мы-то все же ловим вас, я лично, предположим, за свою, как ты говоришь, зарплату. Так что не надо. Не выпендривайся. Нечем тебе так-то особенно передо мной выставляться. Я уж молчу, умалчиваю даже, можно сказать, про то, что мочите вы, лысые, друг дружку почем зря. А я же вас и разнимай. Прости. Воспитательный момент. Давай дальше. Стало быть, взял Юра банк. Тогда Стрелецкий здесь при чем?

— Стрелецкий — хитрый лис. И нашим и вашим работает… — Вовчик осекся. — В смысле и Юре помогает, и Ткачу советует.

— Да что он может Ткачу-то присоветовать в такой ситуации? Что-то не то здесь. И на Агольцова непохоже попустительство такое.

— Вы за Цикория не беспокойтесь, Вячеслав Степанович, — солидно, со знанием дела молвил Вовчик, — у него все в порядке будет.

— Ну, это тебе так кажется, Володя. Значит, так. Я верю: не знаешь ты, зачем Агольцову Стрелецкого возле Ткаченко держать. Но ты мне это узнай, дорогуша. Как узнаешь, здесь же встретимся, потолкуем. А теперь припомни, у Юры зазноба была, Алевтина Коляда. Слыхал?

— А то, — кивнул Вовчик.

— Чем занималась, знаешь?

— В банке у Ткача работала. Массаж лечебный делала или что-то в этом роде. Экстрасенша. У меня мать болела, камни в желчном, на операцию клали, так она ей без операции выгнала. У матери сердце больное, боялся я, что не перенесет наркоза. Юра спросил, как дела, я рассказал, он мать и порекомендовал к Алевтине свозить. Знойная женщина! — И Вовчик непристойно хихикнул.

— Ты в квартире у Алевтины был?

— Был. Ночевал даже. Алевтина матери какую-то травку дала, сказала, должна у нее под наблюдением находиться. Мне говорит: «Ты тоже побудь, поддержи мать энергетически». Отвела нам комнату вторую. Ну, мать помучилась ночь, а наутро камни и вышли. Правда, неделю потом отходила, пластом лежала. Но зато без операции обошлось.

— А что слышно, кто пришил-то Алевтину эту самую?

— Да вроде как Ткаченко ее застукал. Дескать, Юрин человек в банке…

— Так не бывает, Вовчик, — назидательным тоном произнес Кудряшов. — Если Ткаченко уже давно в кармане у Юры жужжал, зачем он будет его человека отлавливать? Да бабу еще к тому же. Не смеши меня.

Вовчик озадачился, но стоял на своем:

— Главное ведь, как известно, в нужное время в нужном месте оказаться. Ткаченко-то жужжал, конечно. Но глупо было бы думать, что ему это нравится. Вывернуться хотел. А баба ему весь кислород перекрыла. Последний.

— Ну что, что такого она сделать-то могла?

Кудряшов спорил с Вовчиком скорее из вредности. Поскольку в данный момент Вовчик излагал именно его, кудряшовскую, версию. Но слушая доводы в ее защиту со стороны, Слава вдруг отчетливо понял, что имеется нестыковочка. Воротов, как всегда, был прав, имеется.

— Значит, могла, если ее Ткач из окошка выбросил. Говорят, уголовка, то есть… следствие, — вежливо поправился Вовчик, — еще сомневались — может, самоубийство? А я эту дамочку собственными глазами видел. Там нервы — канаты. Нам бы с вами такие.

Кудряшов хотел было автоматически ответить на эти вот психологические изыскания Вовчика, что самоубийство, дескать, и нервы не имеют между собой четкой, неразрывной взаимозависимости, но не стал цепляться к словам парня. А просто перевел разговор на другую тему, более для Славы интересную, поскольку он в ней ориентировался не на все сто процентов.

— А скажи мне, приятель, — начал задушевно, — знаешь ли ты некую Ларису Верещагину, знакомую Юры Агольцова? Она еще с Алевтиной дружила. Верещагина, астролог… Знаешь?

Вовчик честно подумал, повспоминал.

— He-а, понятия не имею.

— Да быть не может, небольшого росточка такая, беленькая. Она и с Юрой в хороших отношениях была. Вспомни, наверняка знаешь, о ком я говорю.

— Симпатичная? — облизнувшись, спросил Вовчик.

— Вполне.

— Тогда точно не знаю. Я всех симпатичных баб всегда на карандаш беру.

— Может, слышал?

Вовчик добросовестно помолчал.

— Не. Врать не буду.

— Может, ты вообще про личную жизнь Юры ничего не знаешь? Скажем, кто у него был до Алевтины в полюбовницах?

— Ой, да девок нынче — завались. Они на все готовы, лишь бы с деловыми на машине прокатиться. Сами, что ли, не знаете.

— Я тебя не про теорию спрашиваю. Имена, фамилии, адреса.

Вовчик пошевелил мозгами и назвал пару-тройку координат.

— Только ничего особенного, — счел нужным добавить. — Напрасно время потеряете. Одну, правда, уже в Москве-реке нашли. Утопленную. Но это к Юре отношения не имеет. Она, дура, с азерами связалась. Цветы их в метро продавать. А они, азеры-то, с виду ласковые, до баб охочие, а как что не по ним — сразу удавку на шею и поминай как звали.

— А вот секретарша Юрина… Красивая телка! Не ревновала она Юру к Алевтине?

Вова насмешливо посмотрел на опера.

— А че ревновать-то? Пистоны Юра ей регулярно ставил. Деньгами не обижал. Она смышленая. Что выступать-то, когда все отлично? Она свое место знает.

— А Алевтина? — задумчиво произнес Кудряшов.

— Что Алевтина?

— Место свое знала?

— Алевтина совсем другое дело, — раздражаясь непонятливостью мента, объяснял Вова. — Там любовь, отношения, то да се…

— Ссоры, спрашиваю, были у Юры с Алевтиной?