Я постоял мгновение с закрытыми глазами и допил кофе. Потом смял бумажный стаканчик и бросил его в мусор.
Кто-то схватил Джона Марконе, и я должен был найти его и защитить. У меня было чувство, что Мёрфи не очень будет волноваться обстоятельствами вокруг этого. Адские колокола, я не был счастлив этим. Но все-таки совсем не это беспокоило меня.
На самом деле меня волновало, что здесь делала Мэб.
Зачем ей понадобился Грималкин, чтобы разговаривать? Ну, я имею в виду, кроме того, чтобы произвести впечатление. Ну и, конечно, Мэб, возможно, казалась довольно откровенной, но говорила она далеко не всё.
Например: Мэб сказала, что наемные убийцы Лета ищут меня, потому что Мэб выбрала меня своим эмиссаром. Но если это правда, она, должно быть, сделала это несколько часов назад, по крайней мере за какое-то время до того, как первая команда граффов напала на меня во дворе Карпентеров.
А это случилось за несколько часов до того, как плохие парни захватили Марконе.
Кто-то вел игру, это было ясно. Кто-то хранил тайны.
У меня было паршивое чувство что, если я не узнаю, кто, почему и как, Мэб швырнет меня в мусор, как использованный бумажный стаканчик.
Прямо после того, как сомнет, конечно.
Глава 8
Широкоосный, тяжелый, военного типа грузовик продрался через снежную улицу и зарулил на стоянку возле магазинчика. Его огни ярко светили внутрь через двери. Я посмотрел на него искоса. Через минуту гудок Хаммера проревел два коротких звуковых сигнала.
– О, Вы, наверно, шутите надо мной, – пробормотал я. Я захромал к двери, а потом к грузовику, который, казалось, смешивался с фоном и с передним планом, и вообще с большей частью воздуха.
Окно со стороны водителя опустилось и показало молодого человека, в которого отцы дочерей-подростков будут стрелять, едва увидев. У него была бледная кожа и глубокие серые глаза. Его темные, немного вьющиеся волосы были достаточно длинные, чтобы декларировать протест, и взъерошенные с небрежным совершенством. Он был одет в черный кожаный пиджак и белую рубашку, и то и другое было дороже, чем любые два предмета мебели в моей квартире. Ярким контрастом был шарф, связанный неопытной рукой из толстой белой пряжи, обернутый вокруг его шеи, под воротником пиджака. Он смотрел прямо вперед, так, что я видел только его профиль, но я был совершенно уверен, что с другой стороны его лица он ухмылялся.
– Томас, – сказал я. – Человек менее высокий, чем я, возненавидел бы тебя.
Он усмехнулся.
– Там в самом деле есть кто-то меньше, чем ты? – Он вытаращил глаза на меня при этих словах, но сказано это было совершенно невозмутимо, и его лицо замерзло в выражении абсолютного нейтралитета. И оставалось таким в течение нескольких секунд. – Плохая ночь, Гарри. Ты похож на …
– Десять миль плохой дороги?
Он слегка улыбнулся, но совсем чуть-чуть.
– Я собирался сравнить тебя с енотом.
– Ну и дела. Спасибо.
– Да на здоровье.
Он щелкнул пультом, чтобы отпереть пассажирскую боковую дверь. Я уже отходил от стресса, и замечал каждую небольшую боль в своем теле, особенно пульсирующий ожог, сосредоточенный на моем сломанном носу. Я забросил свой посох в кузов грузовика, наполовину ожидая отзывающийся эхом грохот, когда он приземлился. Я сел, закрыл дверь, и надел свой ремень безопасности, в то время как Томас начал движение. Он тщательно всматривался в тяжелый снег, по-видимому, ища разные маленькие машины, на которые он по нечаянности мог наехать.
– У тебя где-то болит, – сказал он немного спустя.
– Только, когда я дышу, – сказал я раздражительно. – Что ты так долго добирался?
– Ну, ты знаешь, как я люблю вскакивать посреди ночи, тащиться через снег и лед, чтобы изобразить шофера для сварливых исследователей бедного образа жизни. Вот поэтому так долго.
Я проворчал нечто, что, возможно, могло быть рассмотрено, как извинение, кем-то, кто знал меня.
Томас так и понял.
– Что случилось?
Я рассказал ему все.
Томас – мой брат по матери, моя единственная семья.
Он слушал.
– И затем, – закончил я, – я отправился в поездку на грузовике-монстре.
Рот Томаса дернулся в быстрой улыбке.
– Это уж-ж-жасно мужественно, не так ли?
Я посмотрел искоса вокруг грузовика.
– Не боишься пропустить свои любимые передачи?
– Кого это волнует? – сказал Томас. – На это есть TiVo [24].
– Хорошо, – сказал я. – Потому, что, наверное, пройдет некоторое время прежде, чем я возвращу тебя твоей регулярно запланированной программе.
Томас издал театральный вздох.
– Почему я?
– Потому что, если я хочу найти Марконе, лучше всего начать с его людей. Но так как нет никакого сообщения, что он пропал, то некоторые из них могут как-то среагировать, когда я приеду и начну шпионить вокруг. Так что ты будешь прикрывать мне спину.
– А что, если я не хочу прикрывать твою спину?
– Придется, – сказал я бессердечно. – Мы – семья.
– Ну ладно, – допустил он. – Но интересно, ты все это хорошо продумал?
– Я пытаюсь продумывать на ходу.
Томас покачал головой.
– Слушай, ты знаешь, что я никогда не пытаюсь учить тебя, как делать твое дело.
– Кроме сегодня, очевидно, – сказал я.
– Марконе – большой мальчик, – сказал Томас. – Он связался с Сообществом сам. Он знал, что делал, и для чего он туда пошел.
– И? – сказал я.
– И… А там – джунгли, – сказал Томас. Он смотрел искоса через густой снег. – Красиво выражаясь.
Я порычал.
– Он сам стелил себе постель, так пусть же там и спит?
– Что-то в этом роде, – сказал Томас. – И не забывай, что Мёрфи и полиция не будут особо озабочены кампанией «Спасайте Короля!»
– Я знаю, – сказал я, – я и сам хотел бы отступить в сторону и оттуда глядеть на то, как идут дела. Но речь идет не о Марконе.
– А о чем?
– Мэб сожрет меня живьем, если я не сделаю, что она хочет.
– Подожди, Гарри, – сказал Томас. – Не думаешь же ты в самом деле, что побуждения и планы Мэб такие прямые, как она излагает. – Он запустил дворники. – Она хочет Марконе по какой-то причине. Еще вопрос, пойдет ли ему на пользу, если ты его спасешь от имени Мэб.
Я нахмурился как ночь.
Он поднял руку, и начал загибать пальцы
– Ну и предположим, что, первое, он жив и здоров сейчас. Второе, что ты сможешь найти его. Третье, что ты сможешь вывести его живым. И четвертое, что противник не убьет тебя и не покалечит.
– Что ты хочешь сказать? – спросил я.
– То, что ты играешь против игрока с краплёной колодой, и что ты понятия не имеешь, собирается ли Мэб поддерживать тебя, когда плохие парни начнут тебя прессовать. – Он покачал головой. – Было бы более разумно уехать из города. Куда-нибудь в теплые края на несколько недель.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});