Общение с Антонелли пробудило в нем неожиданную зависть — казалось, Элмер впервые осознал, что такое настоящий размах и настоящие деньги!
Это шоу обошлось юбиляру не дешевле, чем съемки какого-нибудь голливудского триллера. Но Стефано не скупился, не требовал отчета в затратах, легко выписывал счета. Непостижимо! Выходит, жмотство и скаредность не обязательный спутник богатства! Стефано транжирит легко, как богемный лоботряс, а зарабатывает не хуже, чем самый прижимистый из воротил. К тому же вдовеет уже десять лет, а никому из красоток не удалось прибрать столь лакомый кусочек к рукам. Дочка Стефано в 14-летнем возрасте разбилась в собственном спортивном самолете, а сын с рождения находился в клинике для безнадежных детей. Ошибка судьбы, случайность — родовая травма, — и единственный наследник огромного состояния, преемник большого семейного дела, пускает слюну в палате со звуконепроницаемыми стенами и мусолит сахарных зайчиков. Жестоко, порой, играет Фортуна…
Поддавшись общему волнению, Кристина плохо соображала, что с ней происходит. Она старалась не упустить из виду сеньора Форсато, чтобы ровно в 19.45, погрузившись на резиновый плотик, отчалить от заросшего осокой берега.
Русской наяде достался удаленный участок пруда, образующий маленькую заводь среди живописно склоненных ветвей серебристых ив. Закрепив канатик на берегу, ассистент Форсато — веселый парнишка лет восемнадцати, оттолкнул «ложе» Кристины от берега.
Растянувшись на «листе», она сделал вид, что собирается вздремнуть. Но сна не было и близко. Кристине хотелось вертеться, говорить, встречать гостей, сновать среди букетов и лакеев, улыбаться знаменитостям, роскошным кавалерам, блистать и очаровывать всех подряд в свете прожекторов, вспышках блицев, стрекоте камер, волнующем шелесте комплиментов… Ах, как хотелось на бал спрятанной среди ночных кустов Золушке! Тем более, её принц был там — в самом центре невиданного веселья! Кристина прислушалась — башенные часы пробили восемь раз, из репродукторов полилась тихая музыка, над дворцом вспыхнуло сияние, — это включилось полное праздничное освещение.
В парке было тихо. Ничто не выдавало присутствия замерших на деревьях нимф и дриад. Да и вряд ли они были в этой отдаленной части парка. Кристине казалось, что она совершенно одна, брошенная, забытая. Обидно, до слез обидно чувствовать свою ненужность, когда в каждой клеточке зудит желание нравиться, покорять, вызывать завистливые взгляды, полные любовного томления вздохи… Кристина опустила ладони в воду, коснулась белеющей в темноте лилии. Она оказалась настоящей, — прохладной, нежной, пахнущей болотом. Оборвав плотный стебель Кристина вплела цветок в распущенные волосы. Потом легла на спину, закинув за голову руки. Огни праздника словно раскинули над дворцом светящийся купол, но дальше, над лесом, небо казалось бархатисто-черным, и в этой черноте мерцали россыпи ярких звезд. Где-то рядом гремел фантастический праздник. Но не для Кристины, для других. Ей стало грустно и тяжело, как ни разу ещё не было в Риме. Отчетливо всплыл в памяти подмеченный сегодня эпизод: ослепительно-нарядный Элмер обнимает свою Лару. А та, заметив, что она в центре внимания, впивается в губы любовника долгим, интимным поцелуем. Похоже, Бербера ошибается — парочка скоро объявит о помолвке.
Со стороны замка доносились звуки оркестра, знаменующие начало застолья. В животе заурчало от голода. Она видела сегодня серебристые рефрижераторы, из которых служащие доставали коробки со всяческой снедью, бутыли и бочки, ящики с винами. А потом деликатесы, превращенные руками многочисленных поваров в произведения искусства, стали появляться на столах. Такого Кристине ещё не приходилось видеть. Даже сюда, казалось долетали запахи жареной дичи, невероятных соусов и аппетитнейших пирожков…Чтобы не заплакать, она снова уставилась на звезды, стараясь понять, где же находится её, — путеводная. И выбрала самую яркую, красноватую, висящую прямо над головой. А потом из-за верхушек деревьев медленно стал выплывать зеркальный диск луны. Как завороженная, следила заплаканная наяда за торжественным явлением ночного светила и, наверно, задремала.
Ее разбудил холод — от воды пахло сыростью, резина матраца леденила спину, по коже побежали мурашки. Оркестр играл вальс совсем рядом и звуки, доносящиеся из недосягаемого мира, казались особенно заманчивыми. Бал в самом разгаре, а она мерзнет в темной заводи, прелестная, соблазнительная, никому не нужная. Слезы хлынули градом. Она упивалась рыданиями, чувствуя, как оттаивает сердце и отступает обида.
— Buonasera, signorina! Вы не простудились? — раздался с берега тихий мужской голос.
Кристина замерла.
— Вы спите, прелестная наяда? — мужчина выступил из-за дерева.
В сумраке белела на груди рубашка и серебрился ореол вокруг головы.
— Добрый вечер, — откликнулась она. — Прекрасный праздник, не правда ли?
— Мне кажется, у вас стучат зубы и сильный насморк. — Мужчина присел и быстро нащупав канат, стал притягивать к берегу плотик.
— Простите, сеньор, наяды принадлежат водной стихии, а не земле, попыталась остановить его Кристина в полном замешательстве. Она не представляла, как следует вести себя с незнакомцем, если он окажется излишне настойчив.
— Ну выходите же, детка! Здесь совсем мелко. Вам не придется плыть, скомандовал мужчина, причалив «лист» к заросшему травой берегу. Кристина приподнялась, закутавшись в капроновую вуаль, и соскользнула в воду. Здесь и было-то всего по колено! Незнакомец протянул ей руку, помогая выбраться на сушу. В два прыжка Кристина оказалась рядом с ним на тропинке и, подняв глаза, ахнула. Она сразу узнала его, — в безупречном фраке, сияя белизной нарядной сорочки и серебром густой седой шевелюры стоял виновник торжества — сам Стефано Антонелли.
— Ну зачем так пугаться, словно я приведение! Удрал с собственного юбилея. Шестьдесят лет — это не так уж весело. А празднество напоказ — и вовсе скучно. Ведь синьор Антонелли — это только повод. Повод позабавиться, позубоскалить, для кого-то — блеснуть, кому-то отомстить. Здесь у каждого свои игры, детка… Да вы дрожите!
Стефано, не колеблясь, набросил на плечи мокрой наяды свой благоухающий чудесным парфюмом фрак. И придерживая её за руку, повел по тропинке в глубину парка.
— Не бойтесь, мы не заблудимся. Это мое любимое место в саду. Здесь озеро делает петлю и мне всегда нравилось уединяться в зарослях. К тому же, отсюда ведет тайная тропинка к дому. Не к тому подъезду, перед которым сейчас танцуют, а секретному, личному! — он с улыбкой прижал палец к губам и в этот момент в небо взметнулась очередная порция фейерверков. На минуту сад осветился фантастическим трепетным светом. Кристина увидела, что глаза её спутника добрые и насмешливые, а он довольно заметил: