В это время дверь распахнулась, и на пороге появился старик-гробовщик. На его губах блуждала лукавая улыбка, он подобострастно снял шляпу, переступив порог.
— Я приготовил два гроба, — сказал старик, — и повозку, как ты просил, — обратился он к Батлеру.
Тот согласно кивнул головой и провернул барабан, проверяя, заряжен ли револьвер.
— Что ты задумал? — изумленно воскликнул Сильвинит.
А Ретт Батлер поднял стакан с вином и отхлебнул.
— Ты что, наверное, приятель, решил сменить профессию?
— Действительно, мысль отнюдь не худшая.
— Если хочешь жить дальше, от твоей профессии стоит отказаться.
Но Батлер уже не слушал его.
Он поднял со стойки свою шляпу и водрузил ее на голову.
Хозяин салуна, явно не понимая, что задумал Батлер, смотрел на его чеканный профиль, ожидая пояснений.
Но Ретт Батлер выдерживал паузу. Он не любил распространяться без нужды.
— Вообще-то, приятель, из тебя бы мог получиться прекрасный отпевальщик.
— Ладно, Сильвинит, хватит разговаривать. Закрой лучше таверну и поехали со мной.
— Закрыть таверну — дело нехитрое, — и по движениям Сильвинита было понятно, что он согласен действовать с Батлером.
Но в его движениях была и некоторая нерешительность, ведь он еще не представлял, что же конкретно придется ему делать этой ночью.
— Так все-таки, может, ты скажешь, куда мы поедем?
— По дороге ты все узнаешь, — коротко бросил Ретт Батлер.
— Так куда же мы едем? — продолжал настаивать на своем Сильвинит.
— Наверное, мы поедем к реке.
— К реке? Какого черта там делать, да еще ночью? — воскликнул Сильвинит.
— Нет, в этом есть смысл, надо посмотреть кое-какие трупы.
— Господи, к чему они тебе?
— Как это к чему, у нас есть гробы, значит нужны трупы, — ответил Батлер.
Сильвинит криво усмехнулся, так и не поняв, что же задумал его постоялец.
Бричка гробовщика медленно тарахтела по площади. Во всех домах, кроме дома Бакстеров и Рохасов, были погашены огни.
А вот дом Рохасов был ярко освещен — там ждали гостей. Ведь действительно, в этот вечер Бакстеры были приглашены на ужин к Рохасам.
В доме у заклятых врагов Рохасов царило смятение. Все нервно расхаживали на террасе у дома, поглядывая на ярко освещенные окна дома напротив.
— Я понимаю, — сказала хозяйка и жена Бакстера, — нам необходимо пойти на этот обед, но я не верю Рохасам, не верю ни одному их слову, — и ее лицо приняло хищное выражение, — даже если они и дадут нам какие угодно гарантии. Не верю и все.
Сам Бакстер, стоя на крыльце, поглаживал рукоятку своего револьвера. Он молчал.
Действительно, предстояло принять решение — и довольно сложное для Бакстеров. Ведь не было никаких гарантий, кроме слов Рохаса, и в этот вечер их могли запросто убить. Они могли погибнуть прямо за обеденным столом.
Но самое страшное не то, что они могли погибнуть, а то, что они могли остаться неотомщенными, и Рохасы захватили бы власть в Сан-Мигеле.
А этого никому из Бакстеров не хотелось, ведь они привыкли властвовать над всеми.
— Конечно, мы пойдем, — вдруг резко бросила сеньора Бакстер. — Но вы не должны ничего ни есть, ни пить, потому что пища может быть отравлена. А самое главное — вы должны всегда быть начеку, всегда наготове. Ваши глаза должны быть начеку, всегда наготове. Ваши глаза должны быть открытыми, а револьверы взведенными и готовыми к бою. Понятно?
Никто ничего не ответил, но на лицах мужчин заходили желваки…
Мужчины, наконец, двинулись с места и неспеша направились через площадь к дому Рохасов.
Шестеро мужчин и одна женщина пересекли площадь, каждый момент готовые выхватить револьверы и открыть стрельбу.
Но все обошлось спокойно, и они неторопливо вошли в распахнутую дверь дома Рохасов.
А Ретт Батлер, старый гробовщик и хозяин салуна уже ехали к реке на своей бричке.
У реки Батлер показал Сильвиниту, какие трупы следует взять, и они вдвоем положили их в свежесколоченные гробы, которые еще пахли смолой, закрыли крышки, и бричка неторопливо покатилась от реки к городку.
Дорогу освещала своим призрачным синеватым светом луна. Звезд в небе почти не было видно. Легкие облака мчались где-то очень высоко по небу, изредка они закрывали луну, и тогда вся земля погружалась в глубокий бархатисто-синий мрак.
— А ты уверен, что нас никто не увидел? — поинтересовался Сильвинит.
— Может, кто и видел, но это были, скорее всего, привидения.
— Эй, парень, так не надо шутить, привидения — вещь серьезная. Если хочешь, я могу тебе кое-что рассказать о привидениях, которыми населены здешние скалистые горы и ущелья.
— Да ну их к черту, — бросил Батлер, — я не боюсь никаких привидений. Самые страшные привидения на этой земле — люди. Даже если они и не вооружены, все равно они всегда вынашивают какие-то идиотские замыслы, все время хотят убивать друг друга.
— А разве у тебя нет подобных мыслей?
Вместо ответа Батлер пожал плечами.
В это мгновение прозрачная туча закрыла луну, и земля вновь погрузилась во мрак.
Лошадь тяжело тащила в гору бричку с двумя гробами.
Сильвинит и Батлер молчали.
Первым не выдержал Сильвинит.
— Так что же ты решил делать, все-таки? — уже подъезжая к городскому кладбищу, осведомился хозяин салуна.
— Сейчас все увидишь.
Они въехали в каменные ворота, и Батлер остановил лошадь.
— Давай снимем гробы, — сказал Батлер, и они с Сильвинитом стали опускать свежевыструганные гробы на землю.
Батлер действовал ловко, так, как будто бы всю жизнь этим и занимался.
— Я смотрю, — скептично заметил Сильвинит, — ты прекрасно приспособился к этому занятию, и если твои дела пойдут так и дальше, то ты будешь процветать.
— Не шути на эту тему, — заметил Батлер и Сильвинит осекся.
— Послушай, но мне совершенно непонятно, почему это, если на реке столько трупов, мы хороним только этих двоих?
Батлер крякнул, взвалив на плечи уже одеревенелое тело и вынес его на самую середину кладбища.
Потом присел, опустил покойника на землю и прислонил спиной к каменной плите.
— Ты мне так и не ответил. Почему из множества трупов у реки мы хороним только этих двух несчастных кавалеристов?
— А мы не будем хоронить, — ответил Батлер, стряхивая пыль со своей одежды.
— Как это не будем? Тогда какого черта мы их тащили от реки на кладбище?
— Не будем да и все, — улыбнулся Батлер.
Сильвинит явно не понимал, к чему клонит его постоялец.