Читать интересную книгу Хлеб сатирика - Мануил Семенов

Мы можем с полным основанием утверждать, что в кругу творцов природы техническое нормирование почиталось очень высоко.

Творцы знали довольно твердо, что обычный кряковый селезень живет около тридцати лет, а свое оперение меняет каждый год. И не было еще случая, чтобы кто-нибудь из представителей утиного царства остался на зиму голым из-за перебоев в снабжении пухом и пером. Погрешностей планирования в природе нет.

И вот мы подумали: нельзя ли и нашим земным Демиургам научиться работать так же четко? Тем, кто создает мотоциклы и велосипеды, автомобили и телевизоры. Ведь наша замечательная техника рассчитана на многие годы служения человеку. Пусть же эта служба не омрачается никакими помехами.

Не проказничай, Демиург!

Вахта у экрана

У меня дома стоит очень хороший телевизор. Такое дерево, из которого сделан мой телевизор, поискать надо! Правда, сверху имитация под дальневосточный бук, но зато внутри натуральная среднеевропейская осина. Теперь, говорят, из такого дерева даже кроватей не изготовляют.

Да разве в древесине только дело? А сколько в нем стекла, пластмасс и прочего добра! Одного железа, наверное, пуда три будет!.. Ведь его, чертяку, из такси в квартиру двое рабочих волокли. И так их, горемычных, укачало, что потом дома они у меня сразу лимончика запросили.

Когда я телевизор покупал, то к нему книгу приложили. Вроде как бы инструкция. Толстая книга, и картинок в ней масса. Удивился я: почему книга такая толстая, когда ее читать-то? А продавщица отвечает:

— Вы, гражданин, роман Вячеслава Шишкова читали? Так помните, вероятно, сколько в нем страниц? А это вам не какая-нибудь «Угрюм-река» — «Енисей» называется!

Одним словом, взял я книгу. И хорошо сделал. Времени для чтения у меня оказалось предостаточно.

Вот вечером включу телевизор, он погудит-погудит немного, а потом и примолкнет. Достаю я тогда книгу и начинаю читать.

В книге есть одна особенно любопытная глава: «Наиболее характерные неисправности и дефекты». Автор перечислил двенадцать случаев, когда телевизор бывает неисправен. Описание этих случаев я вызубрил наизусть.

Вызубрил, потому что мой телевизор обладал всеми двенадцатью характерными дефектами, без всяких изъятий. А поднаторев в определении телевизорных неисправностей, я дал себе твердое слово приобретать в будущем только балалайки!..

Но справедливо сказано, что человек часто не знает, чего он хочет и где подстерегает его судьба-злодейка. О глупец, зачем я изменил своему слову и стал осаждать телевизионное ателье звонками, устными и письменными жалобами? Зачем швырял деньги на сгоравшие, как сосновые лучины, лампы, конденсаторы, статоры, трансформаторы и кинескопы?

Помню, в последний раз меня принял сам заведующий ателье. Он сказал:

— Не волнуйтесь, гражданин, щадите вашу нервную систему! Я обещаю вам: мы добьемся, что ваш аппарат начнет работать устойчиво. Но, боюсь, это не принесет вам облегчения. Скорее, наоборот….

Тогда, вгорячах, я не понял содержащейся в словах заведующего скрытой угрозы. И оценил ее только впоследствии.

Теперь мой телевизор исправен.

Случалось ли вам когда-нибудь попадать в руки невежественного дантиста? Слушать лекцию о снах и сновидениях? Высиживать долгие часы в приемной заведующего жилищным отделом? Не случалось?

Тогда вряд ли вы поймете переживания человека, который бессменно несет свою трудовую вахту у экрана телевизора…

Итак, легким поворотом рукоятки я включаю телевизор, и моя комната наполняется натужным гулом соскучившегося по капитальному ремонту автомобильного мотора. Я вижу на экране контуры знакомых московских зданий и сквозь бодрую маршевую мелодию слышу голос диктора:

— Дорогие друзья, Центральное телевидение начинает вечерние передачи!

И вдруг слух улавливает откровенный зевок. Я испуганно оглядываюсь, но в комнате никого нет: сын еще не вернулся из института, а жена ушла на вечернее дежурство в школу. Кто же так сладко зевает? Неужели тот невидимый за экраном телевизора диктор?

А эта девушка, чье изображение появилось сейчас крупным планом на экране, вынуждена улыбаться:

— Для самых маленьких мы покажем веселый мультипликационный фильм «Снеговик-почтовик».

Бедная девушка! Сколько раз ты улыбалась, объявляя этот фильм? Он действительно был когда-то веселым, пока не превратился в избитую, наскучившую всем Машам, Дашам и Вовам историю о суетливом снежном старичке, который везет детям подарки и все время их теряет…

Я включаю верхний свет и достаю из тумбочки, на которой стоит телевизор, трогательное повествование неизвестного автора о «Енисее». До начала передач по второй программе у меня есть добрых полчаса свободного времени.

Вчера для самых маленьких показывали «Дюймовочку». И я успел проштудировать страниц десять своего излюбленного «Енисея». А вот Вовам и Машам, вероятно, было хуже. Многостраничным «Енисеем» они не интересуются и к «Дюймовочке» давно охладели. Ведь даже самые маленькие растут понемногу, а примелькавшаяся их взорам мультипликационная героиня не изменилась даже на полдюйма!

Но вот наконец и время второй программы.

— Начинаем выступление коллектива художественной самодеятельности Дворца культуры имени Горбунова. Попросим руководителя драматического коллектива рассказать…

Нет, я не хочу, чтобы мне рассказывали о спектакле, я хочу его видеть. И снова переключаю телевизор на первую программу.

— …Особенное внимание наш коллектив уделяет овладению современным репертуаром…

Новый поворот рукоятки, вторая программа.

— …Образы наших современников воплотили в своем творчестве…

Снова включаю первую.

— …И ярко отразили художественные образы, выведенные в пьесах советских драматургов…

Что за наваждение! Судорожно хватаю «Телевидение» за текущую неделю. Так и есть: вторая программа только начала рассказ о художественной самодеятельности, а по первой он уже ведется целых пять минут. В военной тактике это называется взять противника в клещи. Принужденный к безоговорочной капитуляции, я снова листаю «Телевидение» за прошлую неделю.

Ну да, этот концерт «По заявкам зрителей» я помню отлично. В первом отделении был известный иллюзионист-манипулятор, который закончил свое выступление, засыпав всю сцену ворохом платочков, выхваченных из обычной театральной афиши. А во втором… Во втором тоже выступал не менее известный манипулятор… И когда он уходил, то сцена опять была засыпана, как снежными хлопьями, теми же изящными изделиями из крепдешина…

По какому же принципу составляются на телевидении программы передач? Мне невольно вспоминается старая-престарая игра под названием «ералаш», которая когда-то пользовалась большим успехом на вечеринках. Иван Петрович пишет на бумажке одно слово и передает Василию Ивановичу. Тот, не читая написанного, также пишет слово и вручает бумажку Елене Ивановне. После того, как бумажка обойдет всех, ее зачитывают. Иногда получается довольно смешная фраза:

— Ехала коза верхом, бережком, седой бородой небо вычерпала…

Кажется мне, что бумажка с программой телепередач тоже заполняется таким способом, только слова о козе, вычерпывающей небо седой бородой, вписываются не мифическими Иванами Петровичами и Еленами Ивановнами, а реально существующими главными редакциями Центрального телевидения.

Да, загадочные люди сидят в этих главных редакциях… Почему они считают, что меня может заинтересовать не собравшая и четырех десятков зрителей третьестепенная встреча по водному поло? Почему надо дважды и трижды показывать миллионам телезрителей самодеятельный спектакль, хотя премьера его прошла в полупустом зрительном зале Дома культуры? Отчего к фильму «Потомок Чингисхана» дается в программе рубрика «Киноленты прошлых лет», а у фильма «Золушка» ее нет? Как понимают выражение «прошлые годы» товарищи из Главной редакции кинопрограмм? Есть ли у главных редакций Центрального телевидения достаточные основания называть беседой скверную декламацию по бумажке? И стоило ли ломать голову над изобретением чуда из чудес — современного телевидения — только для того, чтобы в течение получаса показывать зрителям уткнувшегося в печатные листы человека?

Я смотрю плохо склеенный, любительский, в худшем смысле этого слова, спектакль Телевизионного театра миниатюр с многозначительным названием «Спасибо за внимание!», смотрю так называемые «телевизионные постановки», и мною снова овладевают горькие мысли. Почему в театре с тысячью мест для зрителей обязательны и талантливый, с мировым именем режиссер и настоящая драматургия, а театр с многомиллионной аудиторией их не имеет? И разве для авторов киноочерков и кинорепортажей высокое профессиональное мастерство не обязательно только потому, что к киноочерку и репортажу добавлено прилагательное «телевизионный»?